Барон-дракон (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна. Страница 51

Нож полетел в сторону. Трактирщик одной рукой зажал рану на шее дракона, другой полез за пазуху и вытащил чистую тряпицу, что на всякий случай дала

Ашхен. Покончив с перевязкой, он начал распутывать сеть. Завертело дракона, как совсем не задавило! Кое-где пришлось резать ячею. Барон Андраг не шевелился. Только когда Сарко закончил свою работу, тот открыл глаза и выдал:

— Вспомнил. Бабка как-то про нее говорила: пятого или шестого родила.

— Кто родил?

— Не бабка, конечно - твоя дочь

Человек с пяток сел на задницу.

— Так это ж внуки мои.

— Тебе их все равно никогда не увидеть. Бабка в свои горные деревни никого не пускает. Тебя тоже не пустит. Лучше и не пробуй.

И пусть, враз решил человек. Главное, что девочка жива. Да какая девочка - взрослая женщина. Детей куча… Или враг глаза отвел? Подозрение отравило нечаянную радость. Он опять настороженно вгляделся в лицо барона.

— Что смотришь?

— И верю и не верю, - честно признался человек.

— Как хочешь.

Сказал, а сам голову назад откинул, подставляя шею под удар. Только тут до

Сарко вдруг разом дошла вся картина - сложилась из отдельных кусочков.

Дракона свои, стало быть, засудили, да так, что он в море топиться побежал. А не дали, сам шею подставляет - режь, добрый человек, чего уж там. И получается, если добрый человек свое исконное желание - убить дракона - исполнит, сыграет на руку Высокому Совету.

Трактирщик отодвинулся подальше. Дракон полежал еще с задранной головой, потом зашевелился, начал подниматься. Только передумал, упал навзничь и в небо уставился. А в глазах такая тоска, какую человеку просто не перенести.

Драконья тоска.

— Однако плохо тебе, Высокий Господин.

— Уже не Высокий и почти не господин.

— Как в такое поверить?

— Поверил же, что твоя дочь жива. Только ты не спросил, что она у меня в замке три года делала. Знай, любила меня, спала со мной, а когда к бабке оправлял, чуть не удавилась. Девочки из петли вынули.

Сарко заскрипел зубами, как представил. Но зубы разжались. Любовь зла. А такого как Андраг любая баба полюбит, если знать не будет, кто он на самом деле. А и будет знать - полюбит, сделал он неприятное умозаключение.

— Между людьми слух прошел, что драконы своего судили. Только не известно, за что. Не за… Ивана?

— Ты его на острова отправил?

— Да.

— Теперь забудь. И про него и про его дочку.

— Девчонка-то жива?

— Замуж за хорошего человека пошла.

— Тоже из-под тебя?

— Это уж, как водится.

— А не свернет ли хороший человек ей шею, как дознается?

— Нет. Он, считай, за благословением ко мне же и пришел. Я благословил.

— Охренеть, - подытожил Саркел. - Тебя, значит, не за них…

— Меня - за меня.

Человек задумался, аж голова загудела. И так и этак поворачивал, а входило: у драконов все как у людей. Только у них страховиднее, а у людей подлее.

Народись такой как Андраг среди человеков - враз бы сами задавили, чтобы не высовывался. А кто порасторопнее, предварительно продать бы успел соплеменника тем же драконам и на выручку дом купить.

— Ты от приговора что ли сбежал? - осторожно поинтересовался хозяин

"Старой каракатицы".

— Нет. Приговор приведен в исполнение.

— Не понятно мне. Ты ж живой и здоровый… на вид.

— Это еще не все. Во-первых: ссылка. Во-вторых: лишение Силы.

— Колдовать что ли запретили?

— Да.

— И ты от того топиться побежал? - Сарко был поражен.

— Это все равно, что птице отрезать крылья, все равно, что у умного отобрать голову, у сильного - волю. Все равно, что отобрать жизнь.

Сарко начал подниматься с земли. Ноги затекли, в голове гудело от разом навалившейся усталости, да и напекло. Солнце катилось к закату. Скоро, наступит ночь, а с ней - насущные заботы трактирщика. И так поди Ашхен тревожится. Домой пора.

Барон лежал не шевелясь. Сейчас Сарко отвалит, стихнет шлепанье весел по воде, а тот опять в море наладится, и некому уже будет выловить непутевого дракона из пучины.

— Вставай! - вдруг взревел над ним человек. - Умереть всегда успеешь. Силы его лишили! Другие без нее всю жизнь, и - ничего. Живут. Не просто маются, живут, любят, да надеются. Оно, конечно, руку или ногу потерять страшно. Но и без них можно человеком остаться, если ты человек, а не размазня. Обидели тебя, бедного, игрушку отобрали… По тому что магия твоя игрушка и есть.

Сарко запыхался. Перевел дыхание и попутно ужаснулся: такого дракону наговорил, вовек ему Высокий Господин не простит. Но остановиться он уже не мог:

— Что магия! Видимость одна. Крылья расставит, огнем пыхнет, и - полетел.

Драконом-то любой дурак проживет. Ты человеком проживи.

***

Андраг не торопился. До заката он просидел над морем на краю высокой скалы. Прежняя, необоримая хватка пучины ослабла. Он вскоре перестал ее замечать. Сидел себе и просто любовался закатом. В том мире тоже будут закаты.

Там все как здесь. Если бы этим можно было себя уговорить! Подляна в том и состояла, что Миры оставались незыблемыми, а Андрага, как личности, считай, уже и не было. Его ополовинили. Его лишили защитной оболочки, кожи. Как жить с ободранной кожей он не знал. Он не хотел. Но последние слова трактирщика зависли в мозгу. Его ломали, но не доломали. А недоломанное еще может срастись. Другое дело, что тут нужны силы и совсем не драконьи. Иное нечто, чего он не знал, не умел, не допытывался. И это придется искать и постигать. Иначе, получится, что Совет добился своего: раздавил и развеял дракона Старой крови Андрага.

Сегодня в полночь ему предстояло убыть в бессрочный отпуск. Где он будет находиться в момент свершения приговора - не важно. Он просто исчезнет здесь и возникнет там. Но возникнет не новым, только что народившимся человеком.

Он очутится в шкуре давно знакомого и даже где-то любимого Вадима

Ангарского. Только не известно пока, как личность Вадима отреагирует на вторжение. Не свихнулся бы парень

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава1

Теперь Вадиму казалось, что он всегда об этом знал. Если и не знал доподлинно, то чувствовал. Тот, второй, периодически появляясь и подселяясь в сознание, толкал на поступки, которым Вадим потом сам удивлялся. И радовался.

И гордился в глубине души и в тайне, пожалуй, даже от самого себя. Порой оторопь брала от собственной отваги и бесшабашности. Но… Вадим хмыкнул.

Как говаривал наш мажордом: но… На любой позитив всегда найдется большая куча негатива, которая благополучно тот позитив под собой похоронит.

Последнее явление и окончательное взаимопроникновение хоть и отвлекло от далеко не блестящих собственных обстоятельств, оптимизма не внушило. В увечное тело Вадима втиснулась увечная душа Андрага. А это вам не математика.

Из двух минусов плюса не получилось, получился длинный, тощий, умный, даже красивый субъект со странным взглядом, от которого у мужчин шерсть вставал дыбом на загривке, а у женщин - в другом месте.

Для начала, означенный субъект месяц провалялся в маленькой комнатушке, примыкающей к офису Стасика. Свалившегося буквально ему на голову, избитого и вообще какого-то странного однокашника, Стас мог устроить только сюда. Не дома же его селить. Такого альтруизма старый товарищ позволить себе не мог, хоть режь.

Когда Вадим Ангарский, вызванный в перспективный северный регион, дабы трудиться на благо свеженарожденной Стасовой фирмы, вывалился из общего вагона, будущий босс оторопел. Он-то звал к себе блестящего специалиста в равной степени разбирающегося в проектировании и компьютерных заморочках.

Ему-то нужен был свой человек, который и дело сделает и не продаст за здорово живешь, и которому, чего греха таить, не надо платить бешеные бабки. Стас свою фирму именно такими и укомплектовал. Некоторые, увлеченные блестящими перспективами, вообще работали за чисто символическую плату.