Люди Весны (СИ) - Онойко Ольга. Страница 14

Арга опустил голову и прикрыл глаза.

…Многие успели вырваться. Многие не успели. Их зарубили на глазах у товарищей, отделённых лишь бледной, почти невидимой преградой магического щита. Каждый из них дорого отдал свою жизнь, но все они погибли, и цанийцы торжествовали, глумясь над трупами. Лучшие из весенних пали там. Там пал Фрага… «Это моя вина, — подумал Арга. — Я был слаб. Я не справился».

Он слишком полагался на мудрость и силу Фраги — и позволил ему погибнуть. Штандарт перешёл к нему. Судьба похода в его руках. И что ему делать теперь? Тяжек выбор! Хорошо рассуждать и выдвигать предложения, зная, что решение принимает другой. Тот, кто всегда прав. Тот, кто непобедим…

«Фрага был слугой Церкви, — подумал Арга, — и пленником собственной славы. Я унаследовал его долги. Но, кроме того, я заложник мести и полководческого штандарта. Нешироко моё поле!»

Сквозь шум дождя он различил шаги и обернулся.

Под своды шатра вошёл Эрлиак.

Он отбросил мокрый капюшон и кратко поприветствовал Аргу. Эрлиак был в траурных одеждах, глухих и тяжёлых. Разноцветные волосы стягивала на затылке серая лента. Татуировки на лице и висках в сумраке выглядели пятнами, словно на морде хищной кошки. Становилось видно, что он старше, чем кажется большую часть времени.

— Надеешься услышать от него ещё один совет, Арга?

Арга бросил на священника хмурый взгляд. Но Эрлиак был строг, внимателен и печален. Таким он не вызывал у Арги неприязни.

— Фрага умолк, — ответил Арга.

Эрлиак склонил голову.

— Тебе простят то, что ты не смог совладать с войском и воодушевить людей, только что потерявших Фрагу, — внезапно сказал он. — Единожды простят. Но вся слабость, которую весенние готовы были простить тебе, иссякла с этим. Больше тебе не дозволено ни одной ошибки.

— Я знаю.

— Что ты намерен делать?

Арга вдохнул и выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Фрага не принимал решений, не выслушав прежде своих советников.

— Это не так, — губы Эрлиака чуть изогнулись. — Он всегда видел путь. Он лишь давал поправку, если узнавал что–то новое.

— Я — не он. Сейчас не лучшее время напоминать об этом.

Эрлиак кивнул.

— Тогда советник вождя умолкнет и заговорит священник. Что ты чувствуешь, Арга?

Арга помолчал.

Он не хотел раскрывать душу Эрлиаку. С тех пор как ушёл Фрага, на свете остался только один человек, которому Арга мог всецело довериться. Но и Лакенай сейчас было нелегко. Глава армейской коллегии, глава дома Фраян, она несла на своих плечах достаточно тяжёлый груз, и Арга не мог просить её стать ещё и его личной исповедницей. А кроме того… минута была особая. Даян Фрага пользовался безусловной поддержкой, но Ториян Арге требовались союзники.

«Он нужен мне», — признал Арга. Никто не мог сравниться с Эрлиаком в деле воодушевления. Сейчас, когда весенние подавлены, когда боевой дух истаял и решимость держится на волоске — Эрлиак нужен ему.

И он ответил.

— Гнев, — сказал он. — Горе.

— Гнев прежде всего?

— Я воин.

— Причина не только в этом, — Эрлиак вздохнул. — Арга, если ты не хочешь говорить со мной, я могу попросить другого священника. Или Лакенай.

Эрлиак видел его насквозь. Арга досадливо повёл плечами. «Нет, — подумал он. — Я не буду тяготить её своими жалобами».

— Это гнев на самого себя, — сознался он. — Ещё до того, как мы начали готовиться к штурму, Фрага передал мне право приказывать.

— Вот как.

— В разговоре с глазу на глаз, — нехотя сказал Арга. — Дело в том, что… Я мог запретить ему. Я мог запретить ему вести штурмовой отряд. И я хотел! Меня мучили предчувствия. Но я не поверил им. Я не поверил себе, но поверил Фраге. Я позволил ему отправиться туда — старику на старом коне.

— Ты казнишь себя за это, — эхом откликнулся Эрлиак.

— Фрага хотел, чтобы я верил себе. Он хотел, чтобы приказы отдавал сильный человек. Такой, каким он был в молодости. А я оказался слаб. Я не оправдал его ожиданий.

Эрлиак помедлил.

— Ты не думаешь, что именно этого он желал? — спросил он. — Погибнуть в бою, а не угасать ещё десятилетия?

— Нет, не думаю.

— Почему?

— Даян Фрага, — Арга криво усмехнулся. — Великий Фрага. Победитель Чёрной Коллегии. Погиб, пытаясь захватить жалкий торговый город.

«А Фраге я не расскажу о будущем, — вдруг вспомнил он. — Даже если он попросит. Даже если он очень вежливо попросит. Знаешь, почему? Мне нравится его будущее». Неужели Маррен знал? Невероятно… Колдун, запертый в свинцовом гробу, просто не мог выплести достаточно сложное заклинание, чтобы заглянуть в будущее так далеко и так точно.

Или мог?

В конце концов, ему же больше нечем было заняться.

«Однажды ты выпустишь меня отсюда», — сказал Маррен. Арга прикрыл глаза, восстанавливая в памяти тот давний день. Аттай, королева городов. Аттай, белые башни, чёрные подземелья. Бледное лицо колдуна, вечно юное и вечно мёртвое. «Перед лицом действительно страшной угрозы ты переступишь через эту клятву», — сказал Фрага. «Его нельзя использовать, чтобы расплатиться с долгами, утолить жажду славы или мести», — сказал Фрага… Месть ли это? В гибели Фраги Арга винил только себя. Слава? О ней он сейчас не думал. Долги? Возможно, отчасти.

Но прежде всего это был долг.

Долг перед Цветением. Долг перед народом Великой Весны.

— Теперь я понимаю, — тихо сказал Эрлиак. — Ты прав. Фрага не хотел бы, чтобы всё закончилось — так.

Арга молчал.

Одна из обрядовых свечей погасла. Арга шагнул к ней, осмотрел. Фитиль оставался достаточно длинным, огонь загасила капля дождя. Арга очистил свечу и зажёг её снова, от соседней. Эрлиак ждал. Его ясные глаза поблёскивали в полумраке. Арга обернулся к нему и несколько мгновений смотрел прямо в лицо, мрачным испытующим взглядом. Эрлиак не отвёл глаз.

Тогда Арга велел:

— Расскажи мне о Законе Прощения.

Эрлиак выпрямился.

— Ты решился? — спросил он. — Ты действительно хочешь использовать Маррена?

— Пока что я хочу услышать о Законе Прощения.

Часть вторая. Ториян Арга Двуконный

Было Ничто.

И Ничто разделилось на Жизнь и Нежизнь.

Среди клокочущих сил Жизни немедля началась распря, ибо не бывает жизни без распри. Из первой распри родились величайшие боги. Сила, желавшая равновесия и покоя, назвалась Джандилаком, а сила, что желала созидания и изменения, взяла имя Миранай.

В ту пору Джандилак ещё не назывался Справедливым. Но Миранай уже тогда была Труженицей. Немедля она принялась за работу. Она создала бесчисленные светила, и бесчисленные миры под ними, и их обитателей. Но в её трудах не было равновесия, а потому многое из созданного погибало. Однако Миранай продолжала трудиться. Её неукротимая воля тревожила силы Жизни, и те становились всё беспокойней. Наконец Жизнь породила новых богов. В светлой Фадарай воплотился порыв Труженицы к созиданию и обновлению, к вечному рождению бытия. Но в одно время с нею родился её брат–близнец Элафра, чьей стихией стало угасание отжившего, а также испытания и искушения, ибо лишь ими определяется, что должно обновиться, а чему следует умереть. Рассудок Труженицы призвал к жизни Веленай, богиню строгого разума, но вместе с Веленай родился яростный Улдра, бог распри, знающий лишь собственные желания. Последним из этого поколения богов на свет появился незадачливый весёлый Сармак, в котором воплотилась беспечность молодой Труженицы.

Наконец Миранай увидела, что труды её лишены смысла, ибо созданное ею нестойко, разрушается и быстро гибнет. Она остановилась и задумалась.

Тогда Джандилак, доселе безмолвно наблюдавший, пришёл к ней. Он предложил Миранай равновесие и открыл ей важность покоя, который прежде Миранай считала лишь пагубным эхом Нежизни. Джандилак и Миранай соединились и произвели на свет двух дочерей — Джурай и Кевай.