Люди Весны (СИ) - Онойко Ольга. Страница 78

— Птица, — созналась Лакенай с улыбкой. Глаза её засветились тихим светом.

— Дай угадаю. Ты… слишком сильна для голубки, слишком добра для орлицы. Ты — лебедь?

Улыбка Лакенай стала шире.

— Почти угадал. В детстве мне очень хотелось быть лебедью и было ужасно обидно, что это не так. Я сова. Большая белая северная сова.

— А я думал, что буду коневолком. Но оказался львом.

— И здесь мы похожи…

Арга соскользнул с подоконника и сел на пол у её ног.

— Золотая Лакенай, — сказал он, глядя на неё снизу вверх. — Для меня ты навсегда — Золотая Лакенай.

Она погладила его по голове и взъерошила волосы. Склонилась и поцеловала в лоб.

— А ты — навсегда мой Арга.

Арга обнял её колени и положил голову на руки.

— Знаешь, — сказал он, — я тоже видел сон. Сады Вечной весны, Фрагу и Каудрай, и Лагу, и, кажется, даже саму Пресветлую… Они сказали, что даруют благословение путнику, если шаг его твёрд. Если решение принято и он идёт на грозу. Я, конечно, подумал, что путник — это про меня. И удивился, потому что тогда я ни в чём не был уверен и решения принять не мог. Я понял позже. Это было о тебе.

Лицо Лакенай вдруг омрачилось. Арга встревожился, ощутив, что её посетили горькие мысли. Лакенай тяжело вздохнула.

— Арга… это почти слово в слово то, что говорила мне Каудрай.

Арга не нашёлся с ответом. Некоторое время он молчал. Наконец, он решился сказать то, что было у него на сердце.

— Я гадал: отчего мне было видение о другом человеке? И это я понял тоже. Я должен быть с тобой. Как Фрага с Каудрай, как Эссар Крадон с Элестанной. Нам предрешено совершить нечто великое. Нам двоим это по силам.

— А разве мы не вместе? Уже много лет. И не собирались разлучаться.

Арга улыбнулся.

— Неслыханно, — сказал он, — чтобы королева была Святейшей, а Святейшая — королевой. Но не упомню, чтобы кто–то это запрещал.

— Королевой?..

Лакенай казалась удивлённой, будто эта мысль не приходила ей в голову прежде.

Помедлив, Арга встал и прошёл к окну. Краем глаза он замечал, что Лакенай взяла свой серебряный венец и задумчиво крутит его в пальцах.

Снег по–прежнему сыпал сплошной стеной. Снаружи он налип на стекло почти доверху. Всё скрылось за ним, но странным образом было светло. Арге вспомнилось, что Аттай собиралась отмечать, один за другим, два праздника. Но Лакенай распорядилась отложить празднество по поводу её избрания. Сейчас были дни траура. В садах Белой Крепости одну из беседок окутали серым полотном и там покоился, ожидая погребения, иннайта Гарак. «Сегодня мало кто доберётся к нему с прощальными листками, — подумал Арга. — Но снег прекратится, и тогда… Я тоже напишу листок. Мы не знаем даже, когда и как он погиб. Ночью Перелома Света, когда мы беседовали у ледяной горки — это был ещё он?» Арге хотелось, чтобы было так.

— Весной мы выступим в поход на Элевирсу, — сказал он. — Ради освобождения Элевирсы, хоть это и звучит самонадеянно. Но там сейчас хозяйничают чёрные иноки и никто не может возразить им. Пусть Ниман мёртв — уверен, у них появится новый предводитель.

— А мёртв ли он? — вполголоса проговорила Лакенай.

Морозец пробежал по коже Арги. Волосы приподнялись. Он обернулся к Лакенай, насторожившись.

— Мы видели тело, — сказала она. — Это было тело иннайты Гарака. Мы не видели Нимана мёртвым. Я прогнала его… но не могу сказать, что я его убила.

Арга тяжело задумался.

— Об этом я буду говорить с Марреном, — сказал он. — Позже. Или… сейчас, если ты хочешь его видеть и слышать.

Лакенай подняла голову.

— Он был готов погибнуть, защищая нас, и едва не погиб. Я думаю, Арга, сейчас он заслуживает другого отношения. Я буду слушать его и говорить с ним. Позови его… — и она вдруг улыбнулась. — Он давно ждёт, когда мы его позовём.

Раздался стук в дверь, и Арга чуть было не решил, что Маррен осмелился подслушивать. Но это был не его бархатный медлительный стук. Да и дверь отворилась сразу: Арга не успел рта раскрыть, а гостья не дожидалась разрешения. В шорохе пышных юбок влетела Эленай. Седые волосы её были заплетены во множество кос и закреплены шпильками со множеством подвесок, а поверх праздничной причёски вилось тончайшее чёрное траурное покрывало.

— Дети мои! — заявила она. — Вы знаете, какое сейчас время?

— Самое лучшее? — предположил Арга.

— В некотором роде, — согласилась Эленай. — Сейчас время ужина, и я удивлю вас, напомнив, что вы не обедали. Итак, выбирайте: вы спускаетесь вниз есть со всеми, и тогда я одолжу мэне Лакенай более подходящее платье, или можно накрыть вам на двоих здесь.

Арга поглядел на Лакенай.

— Более подходящее?

— Менее устрашающее, — заявила Эленай со всей прямотой.

— Благодарю тебя, мэна Эленай, — посмеиваясь, сказала Святейшая. — А можно накрыть нам здесь на троих?

Эленай развела руками.

— Как скажете!

Эленай скрылась и Арга переспросил:

— На троих?

— Такова моя воля, — ответила Лакенай церемонно и голос её смягчился: — Маррен не может бесконечно оставаться цепным псом. Раз преступник искупил вину и прощён, он должен вернуться к людям.

Арга поколебался и сказал:

— Тебе виднее. Только — гуара.

— Кто? — удивилась Лакенай.

— Гуара. Маррен. В Океане Жизни. Такой… очень тощий и длинный волк. Говорят, они водятся в пустынях Анаразаны.

— Кто бы мог подумать!

Оба засмеялись.

Арга собрался поделиться новостью о том, что скоро у него будет племянник, когда за дверью зашумели шаги. Он шагнул навстречу и открыл. Двое юношей несли тяжёлые серебряные подносы, один под крышкой, другой под чистым белым полотном, а за ними семенила девочка, совсем малышка, с тарелками и прочими принадлежностями. Увидев Лакенай в ритуальном облачении Святейшей, она замерла с разинутым ртом и чуть было не выронила всё, что несла. Арга кинулся к ней на помощь и смутил её ещё сильнее. На глазах малышки показались слёзы. Улыбаясь, Лакенай встала и сложила пальцы в знак цветка.

— Мои добрые пожелания тебе, — сказала она, — мэна…

— Иранай… — пролепетала «мэна», — Ториян…

— Мэна Ториян Иранай, — кивнула Святейшая, — и приятного аппетита. Иди ужинать.

— Она сама за нами увязалась, — сообщил один из молодых парней. — Говорила, что никого не испугается, даже колдуна.

Арга прыснул в кулак.

— Кровь Ториянов, — сказал он не без гордости. — Но всё–таки хорошо, что она не застала Маррена.

Вечерело. Снег шёл и шёл. Небеса будто вознамерились за пару дней высыпать всё, что запасли на зиму. Маррен сидел за накрытым столом, спрятав руки. Лицо его было неподвижным, но в фигуре читалось стеснение. Он зажёг в комнате свечи, едва Арга покосился в сторону подсвечника; но Арга всё больше утверждался в мысли, что ему снова придётся приказывать есть. Лакенай доброжелательно улыбалась.

— Прошу тебя, — наконец сказала она, — разделить с нами трапезу, как и беседу.

Маррен поднял на неё глаза. Мгновение казалось, что он ожидал какой–то жестокой шутки, но сомнения ушли и он покорно взялся за вилку.

Арга разлил вино.

— Прежде чем чествовать мэнайту Лакенай, — сказал он, — вспомним человека, которого мы почитали. Наш враг сразил инн Гарака. Он не останется неотмщённым.

Маррен взял чашу без напоминания.

— Маррен, — сказала Лакенай, — ты знаешь, когда это произошло? Когда погиб Гарак?

Колдун покачал головой.

— Прости, мэнайта. Молот слишком силён. Это могло случиться, когда Гарак проезжал мимо Элевирсы. Или в последний час перед тем, как он явился на совет.

— Так значит, — хмуро сказал Арга, — Ниман жив?

— Да, — коротко ответил Маррен.

— Это будет нелёгкий поход… — пробормотал Арга и глотнул вина.

— Если мне будет позволено сказать…

— Позволено, — Арга даже слегка удивился. — Можешь не переспрашивать.