Время звёзд (СИ) - Соколова Ирина Валерьевна. Страница 42

Деррик медленно открыл глаза. Подождал немного, пока комната не перестанет двоиться и расплываться. С усилием потёр ноющие виски. Связь разумов отчего-то с каждым разом давалась всё трудней, словно канал истончался, или закрывало его что-то. Жаль, что обычных вестников нельзя использовать — слишком приметные. Будет обидно потерять всё из-за какой-нибудь мелочи.

Новости не радовали, но и не особенно огорчали. С потерянными людьми и уничтоженной плантацией можно и позже разораться, когда основная цель будет достигнута. Но всё же глупо получилось. Нашёл, называется, самое дикое и нехоженое место в астае! А он-то думал, что про старый тракт уже никто не помнит! Маг покосился на статую. Танцующее существо улыбалось чему-то, не обращая внимания на окружающее.

Цель если не всей, то значительной части его жизни даже не подозревала о своей участи. Всё же кажущееся бесперспективной блажью увлечение иной раз приносит плоды. Подумать только, когда-то он и сам считал легенду о Звёздных простой выдумкой! Пока почти случайно не наткнулся на полузабытые архивы прежних эпох. Многие его коллеги, узнав то, что он теперь знает, позволили бы живьем содрать с себя кожу, лишь бы поменяться с ним местами. Шанс обрести подобное могущество нельзя упускать.

К побережью мы вышли через четыре дня. Море, как обычно, подняло мне настроение. Не моя стихия, я предпочитаю проточную воду или скалы, но рядом с морем всегда чувствую особое умиротворение. Огромное, вечное, переменчивое и неизменное. Оно не подавляет своим величием, а принимает и примиряет. Море было стихией самого важного существа в моей жизни и в шуме волн я всегда слышу его голос. Только его море было северным. Седым, холодным. А в этом уже можно было купаться. Ну-у… то есть можно было бы, если бы не Лерда. Смущать её мне совершенно не хотелось, а укромных мест по пути не попадалось.

Девочка, напротив, с каждым днём пути становилась всё мрачнее. В седле она уже держалась вполне уверенно, но от долгих переходов явно уставала. И постоянно думала о чём-то, но о чём — не признавалась. То ли о рыцаре грустила, то ли о Звёздочке, то ли господина мага вспоминала. Её даже обещание свозить в Ллевельдеил за арфой не слишком обрадовало.

До Рисна — небольшого рыбацкого поселка, где мы должны были встретиться с Элистаром, оставалось меньше дня пути. Как ни странно, никто из аккуратно расспрашиваемых по дороге людей и живущих в здешних местах с ними бок о бок ундин, ни о каком поместье мага не слышал. Для колдунов это, конечно, не так уж и странно, они почти все затворники, но мне создавало определенные трудности. Решаемые, конечно. Неприятным способом, но решаемые.

В очередном трактире подавали жареную рыбу десяти видов и шумело море за окнами. Мне сразу понравилась вывеска — лихого вида акула с кружкой пива в плавнике, улыбающаяся во всю пасть, и хозяйка — молодая симпатичная ундина, с хитрющими синими глазами. Пару комнат удалось снять без проблем, насчёт горячей воды тоже в конце концов удалось договориться.

Небрежно вытираюсь, стряхиваю воду с волос. Распущенный тёмный водопад спускается по спине и ягодицам, мокрые кончики щекочут впадинки под коленями. Расчесать всю эту массу — уже задача не из лёгких, а ухаживать за ними при моей походной жизни и вовсе пытка, но у меня никогда не возникало желания подстричься.

Беру гребень со стола, осторожно разбираю спутавшиеся пряди. Гриву свою мне иногда почти жаль. Такая роскошь должна украшать изящную головку смертной красавицы, собираясь в сложнейшие причёски и сверкая вплетёнными драгоценностями. А не болтаться за спиной у побитого жизнью осколка исчезнувшей расы, большую часть времени стянутой в весьма небрежную косу.

Рассыпав по спине густую влажную гриву, подхожу к висящему на стене старому зеркалу. Редкая возможность взглянуть на себя без привычных ролей и масок. На то, что от меня осталось, если точнее. Остатки, осколки… жмых. Мой истинный облик вызывает у меня почти непреодолимое желание не быть. А восхищение смертных только добавляет ему силы. Каждый раз приходится убеждать себя, что всё это относится только к роли. На самом деле во мне почти не осталось красоты. Окружающие привычно засматриваются но очередную танцовщицу-рыцаря-советника-странницу-менестреля, не подозревая, что по меркам своей расы это почти труп…

Тонкая, гладкая как мрамор кожа. Белая. Как снег, как молоко… как панический ужас. В паху, за ушами и вдоль позвоночника ещё остались разводы изначального светлого серебра, но они — лишь грустное напоминание. У людей от переживаний седеют волосы. У Детей Звезды появляются белые пятна на коже.

Кое-где белоснежное убожество пересекают старые шрамы. С левой стороны груди — незадачливый убийца, помнится, был сильно удивлён, когда получившая смертельную рану в сердце жертва вежливо поинтересовалась мотивами преступления. Чуть ниже рёбер — копьё тогда прошло насквозь, задев позвоночник. И на спине — от кнута. Не стоило мне грубить лорду. Даже из-за неприличных намёков с его стороны. И ещё несколько мелких, не столь памятных.

Не так много за тысячи лет. Впрочем, на моей душе их оставлено в сотни раз больше.

Провожу пальцами по стеклу. Они очень длинные, даже для «полуэльфа», что в сочетании с маленькой узкой ладонью смотрится непропорционально. Люди списывают это на эльфийскую кровь, эльфы на редкое отклонение. Когти обрезаны неимоверно давно, ещё и кислотой протравить пришлось, так что теперь они даже не могут принять свою изначальную форму, ломаются и слоятся. Чтобы выжить в этом мире, нужно выглядеть как смертные. Клыки так вообще пришлось стачивать!

Необычного разреза глаза, когда-то тёмно-тёмно изумрудные, как гвирейские бериллы, с выцвели до серо-зелёных. В сочетании с густыми чёрными ресницами смотрится жутковато. Радужная оболочка похожа на речной лёд — прозрачная, удивительно ровного светлого цвета. Один из самых явных признаков употребления чёрной пыльцы. На столе уже стоит стакан с порцией этого яда, разведённой в подогретом вине. Порция пыльцы уже давно способна меня убить, но сейчас это необходимо. Мне не справиться своими силами. Третий вариант действия пыльцы на организм — стимуляция. Звёздным чёрная пыльца на короткое время усиливает природные способности. А со временем гасит их навсегда. Последнее мне довелось узнать на собственном опыте.

Я люблю жизнь, почти всегда. Но иногда думаю, что смерть была бы лучше. Редко, обычно я стараюсь о таких вещах не задумываться. Но очень тяжело беспомощно наблюдать, как память о народе Детей Звезды превращается в «дела давно минувшего», в старинные легенды, а затем и просто сказки, которым никто не верит. Память смертных столь коротка!

Впрочем, то, во что превращаюсь я, куда более отвратительно. Жалкое, полуразрушенное существо, использующее для познания наркотики. Это не зависимость, точнее не в том смысле, как её понимают смертные. Давным-давно, когда отчаянные поиски остатков моего народа потребовали больших сил, чем у меня было, стимуляторы показались единственно возможным выходом. А после того как последняя надежда оставила меня, как-то неожиданно выяснилось, что беседовать с миром у меня больше не получается. Я всё ещё слышу его, но он не воспринимает мои вопросы. Только и остаётся, что пытаться исправлять то, на что у меня ещё хватает сил. Я больше не могу сращивать нити одним своим присутствием. Но всё ещё могу творить и воспитывать творцов. Это утешает.

Оставив в покое гребень и зеркало, отхожу к столу. Комната на постоялом дворе — не самое лучшее место для самокопания! Особенно перед тем, что мне сейчас предстоит. После тех десятилетий поисков я искренне ненавижу эту процедуру, прибегаю к ней лишь в самых крайних случаях. Сейчас как раз такой.

Касаюсь кончиком пальца грани кристалла. Мутноватый, совсем не примечательный камешек, кажется аквамарин. Лерда после долгих уговоров всё же согласилась одолжить мне свой кулон. Очень ненадолго и с условием, что верну в целости. Протягиваю руку к стакану с зельем, любуясь меленько дрожащими пальцами. Мерзость какая!