Мартлет и Змей - Яковлев Олег. Страница 13

– Но я не…

– Все, ты можешь идти. – Танкред хотел поскорее избавиться от маркиза, чтобы все должным образом проверить.

Лорд Луазар счел неожиданную перемену настроения родственника неким благом, сродни долгожданному избавлению из плена, и поспешил скрыться из кабинета барона. Никто в Бренхолле не любил оставаться наедине с главой семейства дольше, чем того требовал долг, Сегренальд не был исключением.

С громким лаем и визгом пара псов пронеслась по опущенному мосту северных врат замка и устремилась дальше по грунтовой дороге под нависающую тень деревьев. Следом за псами, поднимая копытами коней пыль, проскакали благородные охотники: лорды Бренхолла, их ближние друзья и однощитные рыцари, допущенные к охоте.

Оба лорда были облачены в изящные охотничьи костюмы: бархатные камзолы со свободными рукавами и разрезами на боках. У обоих на перевязи справа висели изящные белоснежные рога, обвитые золотыми кольцами, а мечи в дорогих ножнах покоились слева.

Путь охотников пролегал через мрачный замковый парк. То, что за ним заботливо ухаживают, могло выдать лишь наличие удобной дороги, низкие ветви деревьев над которой были спилены, чтобы благородные всадники не задевали их своими головами. Вот, пожалуй, и все, что отличало парк от граничащего с ним леса.

Псы-аланы [2]– два больших зверя белой и черной масти – радовались возможности покинуть каменные стены замка и размять соскучившиеся по траве лапы. Они с шумом гоняли лесных птиц, рыская в кустарнике и носясь кругами меж деревьев.

Огромные буки и грабы перемежались стройной ольхой и тонкими ясенями. Осенние кроны сменили цвет своих листьев на желтый; дул довольно прохладный ветер. Небо было серым и хмурым, каждую минуту грозил начаться дождь, и охотники набросили на голову капюшоны.

Невдалеке послышалось журчание воды. Выехав из-под деревьев, лорды со свитой оказались на берегу сонной речушки, поросшей кувшинками и высоким камышом по берегам. Это был Илдер, именно таким неказистым являлся он в этих землях, неподалеку от своего истока.

Услышав ржание коней и лай собак, испуганные утки взвились в затянутое тучами утреннее небо, а духи-корриганы стремительно попрятались в свои гнезда под камнями.

– Что, благородный Олаф, неужель боитесь сапожки намочить?! – задиристо воскликнул лорд в алом камзоле и черном капюшоне с пелериной на плечах. Черные высокие сапоги с золочеными шпорами упирались в стремена. Весь его вид представлял собой взбудораженность предстоящей травлей и нервозность охоты. Лорд с нетерпением глядел на родственника.

– Это я выбираю вам, маркиз, женушку среди уток. Какие вам больше по душе: серые или рыжие? – в тон ему ответил родственник в пурпурном камзоле и такого же цвета шапероне.

Его широкое лицо выражало недовольство и раздражение, а в узких маленьких глазках читалась злость. Маркиз привык к подобному взгляду. Олаф Бремер, младший из трех братьев Бремеров и нынешний бургомистр Теала, никогда не менял этого выражения, представляясь всем грубым и неприятным человеком, – таким он, впрочем, и был – достойным членом древнего рода Бремеров. Когда говорят, что у кого-то неприятная отталкивающая внешность, то многие считают, что и человек должен быть при этом злым и жестоким. Это неправда, точнее, не всегда правда. Олаф Бремер прекрасно соответствовал своей внешности: он был полноват и низок ростом – на голову ниже Сегренальда Луазара – и оттого в душе ненавидел всех высоких и стройных. Лицо его будто бы само невольно просило не глядеть на него долго: в жесткости черт Олаф мог соперничать с замшелым камнем, а учитывая «мох» его щетины, сравнение было как нельзя более удачным.

– Я поспешу напомнить вам, уважаемый градоправитель, что ваша дражайшая племянница Луиза уже является моей горячо любимой супругой. Полагаю, что второй моей жены она не потерпит, да мы ведь и не шейхи из пустынного Ан-Хара, чтобы у нас было много жен, верно?!

Свита не смела встревать в разговор господ: рассерженный тон лорда Луазара и изничтожающие насмешки лорда Бремера не позволяли им даже помыслить о том, чтобы развязать языки. Рыцари и их пажи предусмотрительно молчали, боясь, как бы настроение лордов не перекинулось на них самих.

– Экий вы подкаблучник, Сегренальд, – недобро усмехнулся Олаф. – Ни шагу не можете ступить без указки Луизы. Глядишь, если так пойдет, и на охоту будете выезжать вместе с супругой!

Лорд Луазар не оценил шутки и дал шпоры. Его конь, поднимая копытами тучи брызг, начал движение к противоположному берегу. Псы маркиза устремились за ним.

– Вперед! – Младший брат барона указал свите на реку и сам поспешил «намочить сапожки».

Всадники пустили коней вброд, преодолевая мутную воду и разросшиеся растения. Течение здесь было настолько сонным и ленивым, что казалось, можно спокойно поставить посреди реки низкий столик с кубком вина, и вино ни за что не прольется…

Оказавшись на другом берегу, охотники продолжили путь по дороге. Ухоженный парк сменился по-настоящему диким лесом. Деревья здесь были высоки и разлаписты, а заросли колючего кустарника с каждым футом становились все более непролазными.

Река являлась природной границей, разделявшей парк Бренхолла и хмурый лес Утгарта, получившего свое имя в честь некоего старого гнома, что когда-то обитал со своими сыновьями в глухой чащобе. В народе верили, что он происходил из рода меняющих облик, то есть оборотней… Но и помимо сказочных перевертышей лес был не особо-то гостеприимным местом – слишком много нечисти водилось под его кронами. Кусты терновника были полны жилищ разнообразных духов, так же как и корни деревьев и их черные дупла. В плетеных гнездах обитали воро́ны, что оглашали лес хриплым карканьем.

Всадники держали путь немногим более пятнадцати минут и вскоре выехали на опушку, где остановили коней. Здесь собрались уже около трех десятков пеших охотников: псари, следопыты и слуги. Собравшиеся на поляне люди были облачены в длинные одежды: зеленые и коричневые котты до колен с удобными узкими рукавами, пелерины и капюшоны, концы которых были заправлены за пояс, чтобы не цепляться за ветви деревьев. У каждого в чехле находился кинжал на случай столкновения со зверем вплотную. Вооружены охотники были рогатинами с острыми наконечниками и короткими копьями, некоторые сжимали в руках луки и арбалеты. Никак не менее четырех десятков псов различных пород неприкаянно ворчали в стороне, ожидая начала охоты. Собаки маркиза тут же устремились к товарищам, виляя хвостами.

На опушке были разожжены костры, охотники грелись подле них. Здесь же присутствовал и главный ловчий барона, лесничий Малкольм Турк. Его седые волосы и борода были жутко спутаны, а на лице темнели морщины, но свое дело он знал хорошо. Повадки зверя старик изучил куда лучше, чем придворный этикет, должно быть, поэтому в замке он чувствовал себя не слишком-то уютно. Зато здесь, среди коряг и кустов, он был истинно в своей тарелке. Чаща была его домом, здесь он знал каждую тропу, каждое дерево. Никто не мог заготовить зверя лучше, чем старый Турк, за что он не зря получал свое жалованье и пользовался уважением как любителей псовой охоты, мужчин из семьи Бремеров, так и предпочитающих соколиную охоту леди. Помимо ухода за угодьями, старик и его люди стояли на страже леса, отлавливая, кроме зверья, еще и браконьеров.

И хоть барон Танкред сам охотиться не любил, считая это увлечение излишней тратой времени и сил, да к тому же неоправданным риском, но всякому запрещал убивать диких зверей в своем лесу. За браконьерство он карал столь же строго, как и все остальные вельможи Ронстрада, почитающие охотничьи угодья, расположенные в непосредственной близости от родового замка, личной неприкосновенной собственностью. Так, однажды лесники барона поймали в чаще двух простолюдинов, подстреливших косулю. Помнится, злобный Олаф придумал им весьма веселое наказание: с разрешения Танкреда его младший брат заставил бедняг охотиться друг на друга до тех пор, пока один не прирезал ножом другого. Победителя же, в свою очередь, стражники повесили на Дубе Справедливости в Теале за убийство. Так что редко кто отваживался преступить границы этого леса, направив стрелу на оленей его светлости.