Эринкаль (СИ) - Березенкова Евгения Георгиевна. Страница 13

— Так он что?.. — Девушка с ужасом уставилась мне в глаза, пытаясь определить верно ли это утверждение, я не реагировал, ожидая продолжения умозаключений старика. Было даже интересно, как близко он подойдет к истине.

— Сначала я так и решил, но вот сейчас… Эльфы… да и все перворожденные вообще, действуют несколько иначе. У нас не принято калечить тело, напротив, все наказания рассчитаны на мучения души, такие меры оправданы, поверьте мне… среди перворожденных не редко появляются особи, способные переносить боль даже не морщась. Чаще всего это связано с природными особенностями, но… о нет, он не такой, он вполне нормален, просто… ко всему можно привыкнуть, не так ли, Эринкаль?

Я все же оторвал взгляд от окна и девушки на его фоне и посмотрел в мудрые глаза эльфа, память вновь кольнула под черепушкой, но я проигнорировал позыв, не желая возвращения приступа. Естественно, никакого ответа от меня Лионэль так и не дождался, а потому чему-то усмехнувшись перешел наконец к объяснениям.

— Понимаете, Катрин, мне доводилось за свою долгую жизнь встречать нечто подобное… это называется эндази, или, если перевести на ваш язык «подчинением сознания». Такой прием используют только эльфы и только по отношению к своим, поскольку представители иных рас не способны выдержать ни самого ритуала, ни его последствий… да и некоторые специфические детали… хотя, не думаю, что вам стоит знать об этом подробнее, просто поверьте, что хуже наказания на свете не существует!

— Наказания? Так этот ритуал — это наказание?

— О, да, он используется крайне редко, в общем-то, за свою совсем не короткую жизнь я видел его лишь дважды и оба раза преступники вполне заслуживали своей участи. Все дело еще и в том, что после проведения ритуала, его почти невозможно снять, а для перворожденного, привыкшего жить с… «чувствами», пожалуй проще сказать так, вдруг лишить всего почти непереносимая задача…

М-да, а старик-то не прост, интересно, к чему он ведет и зачем вообще затеял этот разговор?

— Не думаю, что вы просто так рассказали мне все это… но что же получается, он совершил что-то настолько страшное, что его подвергли этому, как его, эндази?

— О, нет, — старик рассмеялся вполне мелодичным, молодым смехом, — вся его вина в том, что он родился упрямым! Император просто не нашел способа лучше, чтобы сделать игрушку послушной.

Глава 8

Я закрыл глаза, не желая встречаться взглядом ни с одним из присутствующих. Как ни странно, но злости на то, что Лионэль абсолютно точно все описал, не было, напротив, была какая-то покорность судьбе и полное безразличие. Что это? Начало конца? Или уж скорее окончательный конец, потому что терпеть и дальше сил уже попросту нет. Ну, сколько можно? Сначала я жил и подчинялся, потому что так мог надеяться на безопасность остатков своего народа… Потом, когда понял, что надо мной просто приятно издеваться (хотя, я и до этого все прекрасно понимал, только перечить не решался) и стал потихоньку нарушать правила игры, Император впервые показал свои зубки, отдав меня на растерзание своим палачам. Результат это не принесло, я к этому моменту уже привык к боли и научился не показывать собственных эмоций. А вот потом стало значительно хуже…

До моего «работодателя», наконец, дошло, что вернуть послушание, а заодно и сбить спесь, получится только одним способом, показать мне границы собственной «доброты». С того дня в столицу принялись привозить моих соплеменников. Эльфы ведь очень гордый народ, а дроу в особенности, годы изоляции (а точнее тысячелетия) сделали свое дело и теперь, чтобы заставить одного из нас подчиняться, нужно было приложить гораздо больше усилий. Но шестерки Императора, почти поголовно светлые эльфы, приняли правила игры. Вражда наших народов нашла выход и теперь они могли абсолютно безнаказанно на глазах у тысяч людей, издеваться над своими, пусть и дальними, но все же сородичами.

Мне не оставили выбора, существовал поводок, не дававший ни грамма свободы, единственное, что позволялось, это смотреть и помнить. Постепенно теряя разум, я жил одним днем, моля всех эльфийских богов о смерти, но меня они не слышали… а потом был тот день, когда на арену притащили очередного дроу. Я даже не сразу узнал своего лучшего друга Реми, наверное большего удара Император придумать уже не мог. В тот день и скончалась надежда, окончательно и безповоротно, я просто напросто устал подчиняться и вышел из-под контроля.

Это был какой-то наплыв бешенства, точно не знаю, в меня стреляли, пытались поймать, потом били, но остановился я только над телом друга, который уже на последнем издыхании произнес только одно слово «нариль», предатель. В тот момент я умер вместе с ним, нет, не физически, собрать меня воедино эльфам удалось и даже заставить исполнять их команды, вот только, управлять по-настоящему, они больше мною не могли. С того дня я почти все делал наперерез. Сначала никто и не догадывался, что это именно так, постепенно до них стало что-то доходить и вот тогда начались угрозы, но на меня они больше не действовали, поскольку я изо всех сил искал смерти…

И вот, когда почти нашел ее, на моем пути возникла Катрин и надежда вспыхнула по новой. Сейчас я уже не так был уверен, что стоило соглашаться на побег, зачем я вообще так поступил не понятно? В богов, вера уже давно была утеряна, но живое существо не может жить без веры, не правда ли? Тогда я и вспомнил, что кроме принадлежности к расе дроу, во мне течет древняя кровь Повелителей, благодаря которой нашей семье и подчиняются вампиры, издревле являющиеся нашими братьями. А у вампиров принято верить лишь в одного бога, точнее, даже не бога, а защитника расы, Лароха. Что мне мешает попробовать уговорить хотя бы его? Наверное, за последние годы я стал атеистом, но как таковой веры во мне больше не было…

— Лионэль, что с ним? — Испуганный голос Катрин вернул меня в реальность и заставил посмотреть на девушку.

— Ничего страшного, он просто кое-что вспомнил. Не так много, мальчик мой, не правда ли? — Я вновь никак не отреагировал на его слова. — Что ж, я понимаю твое нежелание меня видеть, но… ты меня совсем не помнишь?

Эта игра мне уже порядком надоела, чего он ходит вокруг да около, вместо того чтобы прямо сказать, что именно ему от меня надо?

— Не злись, Эринкаль, я всего лишь хочу помочь, видишь ли, я, пожалуй, единственный, кто может снять с тебя поводок. — Не отреагировать на эти слова стоило мне гораздо больших усилий, чем хотелось бы, ведь это была самая обыкновенная, ничем не прикрытая, надежда. — Ты мне не веришь, но как я должен убедить тебя в своих намерениях? Что именно мне нужно сделать?

— Лионэль, почему вы не расскажете ему, что были знакомы с его отцом?

Я вздрогнул и все же взглянул на эльфа, на что он лишь поощряющее улыбнулся.

— Потому что хотел, чтобы он сам об этом вспомнил.

— Но ведь вы говорили, что его память блокирована?

— По всей видимости не вся… хотя, это несколько не вежливо с нашей стороны обсуждать принца в его присутствии.

— Лионэль, а вы действительно можете ему помочь?

— Не уверен, если он будет мне сопротивляться, то скорее всего нет…

— А ты будешь? — Девушка переложила подушку поближе к моим ногам и посмотрела прямо мне в глаза. — Почему?

— Потому что не верит мне, — усмехнулся старик, потрепав по голове свою подопечную, — Катрин вы еще так наивны временами… а он уже давно нет, он прекрасно понимает, что доверять нельзя никому.

— Даже вам? И мне?

— Да, даже вам! Вы просто не знаете, что именно пережил этот парень!

— Представляю… примерно… очень примерно…

— О, да, — рассмеялся старик, — вы правы, миледи, очень примерно!

Мне все же надоело это представление в мою честь, и я решил его покинуть, пока меня не покинуло терпение. Поднявшись с кресла, я покачнулся, с трудом сохранив равновесие, и медленно двинулся к дверям. К сожалению, путь пролегал мимо дивана на котором свободно восседал внимательно за мною наблюдавший эльф, к моему стыду я даже не заметил в какой именно момент взметнувшаяся рука Лионэля прекратила мое продвижение вперед. Резко замерев, мне все-таки удалось не среагировать как-то иначе и дождаться объяснений.