Сумеречные Врата - Вольски Пола. Страница 58

Талисман потускнел. Ренилл спрятал его в карман и пошел прочь от Пирамахби.

К тому времени, когда он добрался до окраины ЗуЛайсы, солнце спустилось к самому горизонту. Ренилл остановился напиться у знакомого колодца в пустующем доме.

Он шел по городу, и город обступал его. Дома вырастали все выше и теснились все плотней, толпа пешеходов густела, громче становился уличный шум. Ветер, горячий, словно из печи, приносил запахи дыма и тесного человеческого жилья.

ЗуЛайса всегда оживала в сумерках, но сегодня вечером улицы казались оживленнее, а горожане враждебнее, чем обычно. Тут и там слышались крики, перебранки, споры. И что-то еще. Ренилл не сразу понял, в чем дело. Уштры. Они виднелись повсюду, нацарапанные мелом на домах и повозках. Множество непоколебимо покорных горожан нацепили бронзовые треножники на одежду в самых видных местах. Уштра всегда почиталась в Авескии, но в последние годы Сыны практически присвоили все права на древний знак.

Гам и суматоха усилились: толпа расступилась, пропуская орущую процессию. Десяток горожан, все при уштрах и при оружии. Они то ли завывали, то ли выпевали нечто, так нестройно, что Ренилл не cразу узнал Великий Гимн Аону. Судя по их неверной поступи и бешеной жестикуляции, верные были основательно пьяны - или пребывали в религиозном экстазе. Паренек в чистой белой куртке - видимо, чиновник или писец - не успел уступить дорогу, и верующие немедленно окружили его. Сперва казалось, фанатики забьют его насмерть, но они только потрясали дубинками и невнятно вопили во все горло. Через некоторое время смысл оглушительных требований стал ясен, и" белый от ужаса пленник упал на колени и запинаясь забормотал слова клятвы верности Истоку и Пределу. Удовлетворенные Сыны Аона оставили его в покое, но чиновник еще несколько минут оставался на коленях в пыли, Дрожа всем телом.

Ренилл пошел дальше. Всю дорогу он слышал громкие голоса проповедников, возносящиеся в откровенно разрушительных призывах. На каждой площади, на улицах и в переулках слышались голоса, призывающие верных очистить Авескию от Лишенных Касты с запада, священным именем Аона требующие огня и крови. ЗуЛайса отзывалась криками бешеного восторга, от которых по спине у Ренилла, наперекор жаре, ползли мурашки. Он благодарил случай, который привел его в город в сумерках, скрывших светлые волосы и лицо. Кроме него, на улицах не было видно ни единого вонарца.

Чем ближе он подходил к границе Малого Ширина, тем больше буйствовали фанатики Сынов. У самых Сумеречных Врат банда верных избивала палками продавца юкки, а толпа подбадривала их восторженными воплями, не обращая внимания на жалобные крики жертвы. Они обезумели, эти зулайсанцы. Все под властью Сынов, а Сыны - под властью Аона. Рениллу впервые пришло в голову, не был ли безумен и сам Аон.

Пройдя сквозь Врата в Малый Ширин, он увидел первого за этот вечер вонарца: офицера Второго Кандерулезского, который со взводом туземных солдат патрулировал западные кварталы. Присутствие военной силы явно охладило горячие головы. Здесь не было ни страстных проповедников Сынов, ни вооруженных отрядов фанатиков, ни буйствующей толпы. Почти нормальная жизнь. Ренилл остановился на бульваре Хавиллак, неподалеку от своего дома. Несколько дней назад здесь поджидали вивури, но теперь они, вероятно, ушли. А если нет, подарок Зилура поможет управиться и со жрецами, и с их ящерицами.

Можно принять ванну, поесть, выспаться в собственной постели и утром отправиться с докладом в резиденцию. Одеться, как положено приличному человеку с запада, сменить манеры на вонарские, и явиться с докладом, который наверняка сочтут ложью или бредом сумасшедшего…

Он с безопасного расстояния осмотрел дом. Не видно ни затаившихся жрецов, ни кружащих вивур. Из-за закрытых ставнями окон не пробивается ни единого лучика света. Дом выглядит пустым, но, разумеется, жильцы на месте. Просто стали осторожнее, да оно и понятно.

Смело подойдя к дому, Ренилл подергал дверь. Заперто. Ключ от парадной двери, должно быть, все еще там, где Ренилл оставил его несколько недель назад - в гостиной, во рту каменной богини Хрушиики. Но ведь еще рано, консьерж должен быть на посту. Ренилл постучал. Нет ответа. Постучал еще раз, громче. Ничего. Консьерж то ли отлучился, то ли упрям, то ли боится, то ли вовсе оглох…

Черный ход всегда был на замке. А привлекать внимание, крича под окнами или бросая камешки, Ренилл бы не рискнул.

Не будет утреннего доклада в резиденции. Придется отправляться туда сразу и надеяться, что повезет больше, чем в прошлый раз.

Уцелевшие дома на бульваре Халливак стояли плотно запертые, с закрытыми ставнями. Лишь кое-где просочившиеся лучи света выдавали присутствие затаившихся жильцов. На месте особняка второго секретаря во Долиера чернели обугленные развалины. Та же судьба постигла несколько соседних домов. На проспекте Республики толпа стала гуще, горячий воздух был пропитан враждебностью. Ближе к резиденции вслед Рениллу полетели насмешки и брань. А у ворот он увидел взвод Второго Кандерулезского, готовый к отпору.

Ренилл узнал одного из офицеров. Протолкавшись, он назвал себя, и солдаты позволили ему пройти. Когда свет ярких фонарей, горевших над воротами, упал на его русую голову, толпа разразилась криками.

Ворота за Рениллом закрылись, отрезав его от галдящей толпы. Он прошел через двор, полный солдат. Их было даже больше, чем он ожидал, и Ренилл недоумевал - откуда столько? Тут и там стояли самые разнообразные экипажи: несколько карет, фургоны и повозки с каким-то закрытым брезентом грузом. Чье это имущество?

Переднюю Ренилл миновал без происшествий. Часовые, узнав заместителя второго секретаря во Чаумелля даже под этими невообразимыми лохмотьями, пропустили его, ни о чем не расспрашивая.

И только на верхней площадке лестницы он столкнулся со строгим протоколом, требовавшим докладывать в первую очередь непосредственному начальнику, второму секретарю Шивоксу. Неприятно, но неизбежно.

К радости Ренилла, кабинет Шивокса был пуст, что избавляло его от необходимости иметь с ним дело.

Секретарь в приемной во Трунира оказался на месте. Да, уведомил Ренилла этот маленький человечек, протектор на месте, и в данный момент беседует с Шивоксом. Доложив о появлении во Чаумелля, он немедленно пригласил прибывшего в кабинет.

Протектор сидел за столом, а на стуле напротив него расположился Шивокс, как обычно, блиставший модным нарядом. Он недовольно покосился на запыленного, одетого в туземные лохмотья пришельца и эффектно поднял бровь.

– Никто не посмеет утверждать, - заметил второй секретарь, - что наш Чаумелль - бесцветная личность.

– Не пробовали пройтись сегодня но улицам в своих клетчатых брючках, Шивокс? - поинтересовался Ренилл. - Нет? Я так и думал.

– Вы правы. Я не могу надеяться, что желтомордая шваль примет меня за своего, как вас. Но между прочим, - второй секретарь поморщился, - если бы вы время от времени принимали ванну, это, конечно, не нарушило бы ваш маскарад?

– Этот вопрос интересует вас в первую очередь? Второй секретарь, разумеется, лучше знает, что в данный момент важнее всего.

– Хватит, - вмешался во Трунир. - Хватит. Мы довольно долго не видели вас, Чаумелль. И уже начинали опасаться, что Сыны скормили вас своему идолу.

– Почти.

– Садитесь и докладывайте.

– Прежде всего… - Ренилл завладел ближайшим свободным стулом, - со времени нашей последней встречи я побывал в Бевиаретте, в ДжиПайндру и в УудПрае.

– В УудПрае? Приятная прогулка. Наслаждались видами? - вставил Шивокс.

– Не сказал бы.

– Что же вы вынюхивали в УудПрае? Какое отношение имеет дворец к тому, что вам было поручено? Объяснитесь.

– Чуть позже.

– Сейчас же!

– Он будет докладывать так, как сочтет нужным, Шивокс, - сказал во Трунир.

– Ну, так пусть начинает быстрее.

Удивившись про себя, что так задело Шивокса, Ренилл начал рассказ. Настал час, которого он давно побаивался. Теперь ему предстоит развернуть свое неправдоподобное повествование и так или иначе убедить этих двоих в правдивости его слов, хотя бы отчасти. Ренилл коротко упомянул поездку вверх по реке, подробно описал свой наряд паломника, долгое испытание во дворе храма, последовавшее за ним приглашение в ДжиПайндру и нудную жизнь неофита. Все это они выслушали внимательно, без признаков недоверия. Оба заинтересовались, когда Ренилл перешел к рассказу о беременных девочках, о своей встрече с Чарой, о вылазке в зал Мудрости и своих находках. Когда он заговорил об Обновлении, они какое-то время жадно слушали, забыв обо всем.