Граница (СИ) - Авербух Наталья Владимировна. Страница 42

— Тебе не кажется, — холодно поинтересовалась я, откидывая покрывало, — сегодня не твоя очередь ругаться?

— Почему это? — с вызовом спросил страж.

— Потому что. — Я встала и посмотрела стражу в глаза. — Это ты меня предал вчера, а не я тебя. Я вообще не понимаю, как ты осмелился мне сегодня показаться.

— Если я простил твою выходку в большом зале, — возразил нераскаявшийся страж, отводя взгляд, — то как ты можешь от меня чего-то требовать?

— Во-первых, ты меня простил только после часа непрерывной ругани и только добившись обещания во всем тебе подчиняться. Это, как я понимаю, было частью твоего плана, чтобы заставить меня отправиться к твоей нежити как овцу на заклание! Как полную идиотку! Во-вторых, в большом зале я в первую очередь рисковала своей жизнью, а тобой и твоим лесом только во вторую. В третьих, несложно было сообразить: драку остановят в самом начале, что и случилось. Таким образом, в моем случае риск был минимален. А в твоем? Если бы я погибла?

— Если бы погибла, — буркнул страж, — то только от страха.

И смущенно добавил:

— Я решил тебя вытащить, наплевать на тетушкин приказ… понял: не смогу смотреть, как ты умираешь.

— Так отвернулся бы, — съязвила я. — Надеешься, я тебе поверю?

— Госпожа. — Страж виновато опустил голову. Дошло наконец! — Клянусь своим именем, я не лгу.

— Не пудри мне мозги, — возразила я. — Это Заклятые могут клясться своим именем, а нечисть вроде тебя должна свое имя назвать.

— Я могу назвать свое имя, — легко согласился страж. — Если ты обещаешь не требовать от меня отказа от клятвы.

Я задумалась. Соблазнительно, конечно, и так у меня почти нет шансов заставить стража раскрыть свое имя и отказаться от клятвы, из-за моей оплошности связавшей не столько его, сколько меня…

— Ты еще торгуешься?! — вспылила я. — Да зачем мне твое имя вместе с невиновностью, прочь с глаз моих! Видеть тебя больше не хочу, убирайся!

Не стоило мне кричать после вчерашнего. Горло перехватило, и я надрывно закашлялась. Как бы не сорвать голос такими темпами.

— Госпожа, — прозвучало в тишине. — Мое имя Орсег.

— Орсег? — повторила я. И почувствовала: связь между нами натянулась как струна. Он не солгал, это было его настоящее имя. А еще я поняла — никогда не смогу его прогнать. Почему во всем, что страж делает, всегда есть подвох?! Даже в знании его истинного имени. — Ты сказал правду?

— Правду, Госпожа. С клятвой или без, я никогда не смогу причинить тебе зло. Прости… что напугал тебя вчера… и оскорбил. — Страж поднял на меня виноватые глаза. — Я… не ожидал, что мне будет так стыдно.

— А чего ты ожидал?

— Что ты все-таки согласишься…

Я фыркнула, и страж не решился заканчивать свои сумасшедшие предположения. Милый способ делать предложение любимой девушке: выходи за меня, или тебя съедят!

— Кстати, мое имя не поможет тебе с клятвой, — неожиданно добавил Орсег.

— Почему?

— Дабы заставить стража отказаться от клятвы, мало знать его имя, надо еще вложить в приказ Силу. Подлинную Силу, а не твои аллергические реакции.

— Ну, ты и сволочь! — возмутилась я. — Что ж ты раньше молчал?

— А какая тебе была разница?

— Ну, знаешь ли! — Я снова закашлялась. Да что это такое, никак не проходит!

Страж выждал пару секунд, после чего подошел ко мне, положил руки на плечи и заглянул в глаза.

— Я прощен? — тихо спросил он.

— Ты еще спрашиваешь!

Расценив ответ как положительный, Орсег осторожно притянул меня к себе, пока я не уперлась руками ему в грудь. Как бы поделикатней намекнуть — у нас с ним чисто деловые отношения? Особенно после вчерашнего. И его мама, насколько я знаю, считает: мы совершенно не подходим друг другу? И я ни в коем случае не собираюсь…

— Ашатан, — прошептал страж, и я поняла: и в самом деле больше не сержусь.

Вежливое покашливание за спиной прозвучало как раз вовремя.

К своей чести должна сказать, я не стала ни взвизгивать, ни вздрагивать. Я спокойно повернулась и увидела жреца, который стоял в дверях, опираясь на посох.

— Госпожа Заклятая вернулась? — осведомился жрец.

— Да, — кивнул страж. — Вернулась.

— Навсегда?

Страж было кивнул, но я пихнула его локтем.

— Как получится, — взяла я слово.

Жрец внимательно меня выслушал и перевел взгляд на стража. После недолгих раздумий страж счел за благо не спорить.

— Как получится, — подтвердил он. — И мы скоро уходим. Надо предотвратить опасность… в столице.

Лицо жреца огорченно вытянулось, но он тут же воспрянул духом и поинтересовался, не желает ли Госпожа облачиться в более подходящие ей одежды, а после успокоить жителей деревни.

Госпожа, если честно, ничего этого не желала, но страж не дал мне возразить.

— Почему ты так злишься на тех, кто делает тебе добро? — прошептал он.

— Потому что меня при этом никогда не спрашивают! — зашипела я в ответ.

— А вот и неправда! Как раз сейчас спросили.

— Но не дают отказаться!

— Потому что это невежливо.

— Чихала я на твою вежливость! — И я снова закашлялась.

Страж повернулся к изумленно взирающему на нас жрецу и сказал, что Госпожа в восторге. Жрец покачал головой и удалился.

— Госпожа, никто от тебя не требует ничего невозможного! — воззвал к моей совести страж.

— Только неприятное, — парировала я. — И отцепись ты от меня наконец!

— Извини, Госпожа, — обиделся страж и разжал объятья. А потом еще и демонстративно отвернулся.

— Не сердись, — спохватилась я. Повезло же мне со стражем — на все обижается! — Пожалуйста!

— Ладно, не буду.

В дверь вошла местная искусница, а за ней две молоденькие девушки. Мне вдруг стало стыдно: за все время, проведенное в деревне, я и в лицо не узнавала ее жителей. Ну, девушки, молодые, славные. Длинные косы, перехваченные лентами, вышитые летники, из-под которых выглядывают башмаки. Каждая держит в руках аккуратный белый сверток. И на стража глазами зыркают.

— Госпожа Заклятая, — смущенно обратилась ко мне искусница. — Я сшила для вас одеяние… должно быть впору.

Бедная женщина, как же я ее в прошлый раз напугала! Страж прав, не надо на всех подряд злиться.

— Спасибо! — Я тепло улыбнулась. — Очень вам благодарна.

Искусница оживилась и протянула руку к девушке, стоящей справа от нее. Взяла сверток и развернула. В нем оказалось короткое легкое платье вроде туники. Белое.

Во втором свертке — длинное наглухо закрытое платье, ужасно похожее на мой миссионерский наряд. Но тоже белое.

Я «милостиво» приняла оба дара и искусницы поспешили откланяться. Все-таки я нехорошо себя вела весной.

— Страж, — окликнула я, когда он выходил из храма вслед за искусницей и ее помощницами. — Орсег!

— Да, Госпожа?

— Учти, о предложении, которое ты мне сделал в лесу, не может быть и речи.

— Учту, Заклятая, — холодно ответил он. — Но и ты учти: передумаешь — будешь заводить речь сама, я повторять не стану.

— Да ты!..

— Когда переоденешься, — продолжил он, как ни в чем не бывало, — выходи на улицу, будешь свою паству успокаивать, леди миссионер. — Орсег отвесил ироничный поклон и вышел.

Я вернулась в храм после того, как с трудом втолковала пастве, что я королевский этнограф, миссионер — а тот был жалким самозванцем! — и теперь моя обязанность их защищать. Описание принятых для защиты мер безопасности заняло несколько часов. Общий смысл можно передать так: не доверяйте никому незнакомому и ни с кем не разговаривайте, когда меня нет — а не будет меня долго.

Жрец дошел с нами до самых алтарных ворот. Перед тем, как покинуть нас, он уточнил, не будет ли инструкций лично ему. Впрочем, это я так называю, а жрец выражался по-другому. То ли откровений, то ли еще как-то. Я задумалась, и тут наконец вмешался страж, который почтительно, но твердо заявил — он бы посоветовал своей Госпоже попросить жреца присматривать за моральным и физическим здоровьем наших подопечных (опять же, страж выражался иначе, но я не помню как). Ну и защитить деревню от недоброжелательства лесных жителей. Просто так, на всякий случай. Кто знает, что обиженной нежити может взбрести в головы? Только про нежить мы, конечно, никому не сказали…