Авторы жизнеописаний Августов - Галликан Вулкаций. Страница 109

X. (1) Свое наследственное имущество, которое состояло у него из доходов, он отдал государству – в сумме двухсот восьмидесяти миллионов сестерций. Деньги, собранные им дома, он обратил на уплату жалования воинам. Он носил те же туники и тоги, какие носил в бытность свою частным человеком. (2) Он запретил устраивать блудилища внутри города, но это запрещение не могло продержаться долго. Все термы он приказал запирать до наступления темноты во избежание ночных беспорядков. (3) Корнелия Тацита, историка эпохи Августа, [1358] он приказал, называя его своим родственником, [1359] поместить во всех библиотеках. Для того чтобы его книга не пропала из-за равнодушия читателей, он распорядился каждый год делать с нее десять списков на государственный счет и распределять по…архивам и библиотекам. (4) Всем мужчинам он запретил носить одежду из чистого шелка. [1360] Свой дом он велел сломать и на его месте приказал выстроить на его личный счет общественные термы. (5) На собственные же деньги он подарил остийцам сто нумидийских колонн в двадцать три фута высотой каждая. [1361] Имения, которые были у него в Мавритании, он предназначил для починки зданий Капитолия. [1362] (6) Все столовое серебро, которым он владел в бытность свою частным человеком, он отдал для обслуживания пиров, которые бывают в храмах. (7) Всех своих городских рабов обоего пола он отпустил на волю, однако в пределах сотни, чтобы не получилось нарушения закона Каниния. [1363]

XI. (1) Сам он был в жизни очень бережливым, так что в течение дня никогда не выпивал секстария вина, а часто выпивал меньше полу секстария. (2) Стол его состоял из одного петуха с добавлением кабаньей головы и яйца. Из зелени, которая подавалась в достаточном количестве, он питал особое пристрастие к салату-латуку, говоря, что таким расточительным расходом он покупает себе сон. Он отдавал предпочтение горьким кушаньям. (3) Он редко пользовался банями, а потому и в старости был крепок. Он был большим любителем разнообразных искусных изделий из стекла. Хлеб он ел всегда всухомятку, также – с солью и другими приправами. (4) Он был величайшим знатоком произведений искусства, питал страсть к вещам из мрамора. Вид у него был щегольской, как у подлинного сенатора. Он любил охоту. (5) Стол у него был уставлен исключительно сельскими блюдами. Фазаны подавались у него только в день рождения его и членов семьи или в очень большие праздники. Мясо закланных им жертвенных животных он всегда приносил домой и приказывал своим домашним питаться им. (6) Своей жене он не позволял носить на себе драгоценные камни. Он же запретил носить одежды с золотой полосой. Говорят, что именно он посоветовал Аврелиану удалить золото с одежд, сводчатых потолков и кожаных изделий. (7) О нем передано много подробностей, но было бы долго писать о них. Тот же, кто хочет знать все об этом человеке, пусть прочтет Светония Оттациана, [1364] который подробно написал о его жизни. (8) Будучи стариком, он удивительно легко читал даже самый мелкий почерк и за исключением дня после календ не пропускал ни одной ночи, чтобы чего-либо не писать или не читать.

XII. (1) Не следует обойти молчанием, но надо часто повторять, что радость сената по поводу возвращения блистательному сословию права избрания государя была настолько велика, что назначены были благодарственные моления богам и обещана гекатомба. [1365] Отдельные сенаторы писали об этом своим, и не только своим, но и чужестранцам; кроме того, посылались письма об этом и в провинции: пусть знают все союзники и все народы, что государство вернулось к древнему укладу, что сенат избирает государей, даже больше, – что сенат сам стал государем; у сената надо теперь просить законов, к сенату будут обращаться с мольбой варварские цари, вопросы о мире и войне должны решаться сенатом. (2) Для полноты сведений я приложил в конце книги много подобного рода писем; думаю, что они будут прочтены с интересом и без скуки.

XIII. (1) Первой его заботой после того, как он стал императором, было казнить всех участников убийства Аврелиана как дурных, так и хороших, несмотря на то, что смерть его уже была отомщена. (2) Так как множество варваров прорвалось от Меотиды, [1366] он оттеснил их, [1367] благодаря своим разумным решениям и доблести. (3) Сами меотийцы собирались толпой будто бы по призыву Аврелиана для войны с персами, [1368] чтобы в случае нужды оказать нашим помощь. (4) Марк Туллий говорит, что с большим великолепием можно рассказать о том, как человек провел свое консульство, нежели о том, как он его получил, [1369] но у этого человека великолепно было получение императорской власти, сопряженное с такой славой. Однако вследствие кратковременности своего правления он не мог совершить ничего великого. (5) Он погиб на шестом месяце своего правления, одни говорят, вследствие вероломства воинов, другие – от болезни. [1370] Известно, однако, что, подавленный интригами, он не нашел в себе силы ума и духа, чтобы бороться с ними. (6) Он приказал называть месяц сентябрь тацитом, [1371] так как в этом месяце он и родился, и стал императором. Наследником его власти был его брат Флориан, о котором следует сказать несколько слов.

XIV. (I) (1) Это был родной брат Тацита. [1372] После смерти брата он захватил императорскую власть не по воле сената, [1373] а по собственному побуждению, словно императорское достоинство было наследственным, хотя он и знал, что Тацит дал в сенате клятвенное обещание – при приближении смерти назначить государем не кого-нибудь из своих детей, а того, кто окажется наилучшим. (2) Императорскую власть он держал в своих руках всего лишь два месяца и был убит воинами в Тарсе, когда они услыхали, что императором стал избранный всем войском Проб. (3) Благодаря своим выдающимся военным способностям Проб оказался желанным для сената и был избран воинами, и сам римский народ требовал в своих возгласах именно его. (4) Флориан подражал правам своего брата, но не во всем. Бережливый брат упрекал его за расточительность, да и самая эта жажда власти показала различие между нравами братьев. (5) Таким образом, из одного дома было два государя, из которых один был императором шесть месяцев, а другой лишь два, словно какие-нибудь временные цари между Аврелианом и Пробом (они были наречены государями после междуцарствия).

XV. (II) (1) Две мраморные статуи, в тридцать футов каждая, стояли в Интерамне, [1374] так как там, на их собственной земле, им были сооружены кенотафы. Но в эти статуи ударила молния и опрокинула их, так что они лежат на земле, рассыпавшись на куски. (2) В это время был получен ответ от гаруспиков, что когда-нибудь будет из их фамилии, по женской или по мужской линии, римский император, который даст судей парфянам и персам, который подчинит римским законам франков и аламаннов, который не оставит во всей Африке ни одного варвара, который поставит наместника над тапробанами, который пошлет проконсула на остров Юверну, который будет творить суд у всех сарматов, который захватит все племена и сделает своей собственностью всю землю, омываемую Океаном, а затем вернет власть сенату, будет жить по древним законам, сам проживет сто двадцать лет и умрет без наследников. (3) И совершится все это, говорили они, по прошествии тысячи лет с того дня, когда ударила молния и разбила статуи. (4) Не очень любезно было со стороны гаруспиков сказать, что такой император появится через тысячу лет: ведь если бы они предсказали, что он явится через сто лет, то было бы, пожалуй, возможно уличить их во лжи…, обещая, тогда как такой рассказ едва ли может сохраниться. (5) Я же решил включить все это в свой том для того, чтобы читатель не подумал, что я этого не читал.