Новоселье (СИ) - Лобанова Елена Константиновна. Страница 61

Не иначе, наш «прынц» в учмаги решил податься. Сразу после окончания дипломатических курсов.

Спорить с Лидорчиком гномка не посмела. Письмо Наариэля приняла, Короеду письмо отдала — всё быстро, молча, но у неё прямо на лице было написано, что она думает о Доме Синей Вязи и об «избыточном продукте» у эльфов.

Интересные слухи теперь по Империи поползут…

А вот письмо для Короеда действительно было новостью. И оно грозило попутать нам все планы. В письме глава Дома Синей Вязи сообщал, что разослал такие же письма в Приреченск, Меронг, сюда — в Летард, в Догель (мы там дня через три окажемся — не раньше) и в Ольшанку, в надежде, что «уважаемый нир Караен где-нибудь посетит почту». Посетил на свою голову. Ну, а по сути изложено было следующее: сестра Тарноэра Нирэльяна — «наивное дитя», «скорбящая по брату», не желая верить, что он мёртв, «покинула родной дом» с целью найти Короеда и «обнять его».

Короче, если без словесных выкрутасов — избалованная девчонка, малолетняя, как я поняла, то ли не поверила, что брата убил некромант, то ли не сообразила, что ходячее тело и брат — не одно и то же, и сбежала его искать. Магии в ней — мышки плакали, а все способности заключались в избалованности и вздорном характере. «Любимая младшая дочь» — и этим всё сказано. Нашли же кому подробности смерти Наариэля рассказывать — жив, не жив. Нет, чтобы сказать: «Умер напрочь». И проблем бы не было. Бабуля отвесила мне очередной ментальный подзатыльник и велела не лезть с необоснованными выводами.

Угу. Как будто могут быть другие выводы! Нам дядю искать надо. И некроманта. Настоящего. А теперь мы будем искать ещё и мелкую проныру (Наариэль не сможет не искать), которую умудрились упустить родственники. И не только упустить, но ещё и не догнать. При этом её надлежит сдать любому имперскому патрулю, и, совсем идеально, если Короед при этом «избегнет личной встречи, дабы не травмировать…» Это как? «Держите её!» — а сам должен бежать в другую строну? Хочу посмотреть на такой фокус. Да к тому же вся мужская родня Наариэля снялась с места и прочёсывает города, посёлки и прочие места, где может затаиться, пересидеть, переждать облаву беглянка. Сам глава Дома — отец моего сероглазого красавца — уже мчится в Ольшанку (куда ж ещё его любимой дочке податься, если «тело» её брата мстит злым Разделителям где-то в окрестностях этой крепости?) Патрули на дорогах проверяют обозы и одиноких путников и путниц и сличают всех девиц с портретом. Портрет размножен, приумножен и роздан. А тут мы — со своей конспирацией, Лидорчиком, половником и двумя Наариэлями, мимо которых не пройдёшь, не поедешь. «Здрасьте, мы — избыточный продукт!» Так и ведром нашатыря не обойдёшься. Для себя. А о Драконах с такой конспирацией скоро все эльфы Империи узнают. И не все они — наариэли.

Духи предков

Безутешный брат беглой сестры — лёгок на помине — ворвался в нашу спальню с ветерком. Пока Короед докладывал обстановку, его «близнец» успел посетить местное отделение патруля и получить последние сведения. Из сведений следовало, что его сестрёнка могла находиться где угодно — уже в Ольшанке, или на подходах к ней, на любой дороге, в Догеле или даже здесь — в Меронге, потому что со дня побега прошло уже двадцать дней. А как она «бежит» — верхом или пешком — никто не знает. Как только юная особа покинула Ирсилен (последний раз её видели на мостовой заставе далеко за городом) были перекрыты все дороги на шесть-семь дней пути вперёд, но девчонки и след простыл. Наариэль, как всякий нормальный эльф, предполагал худшее и был безутешен. Надо было видеть это отчаяние: сам бледный, глаза сверкают — только, что волосы на себе рвал.

— Её могли убить… похитить… Митавиа… — Ой, как он на меня посмотрел!

Ну, понятно. Раз я страдаю нетипичными идеями, то на кого же ещё смотреть? Бабуля, как назло, думала молча и не спешила делиться своими «обоснованными» выводами.

— Гм. Для начала, давайте выясним, жива Ваша сестра или нет, — изрекла я тоном нашего магистра по травоведению, — у нас в подвале некромант недоделанный без дела валяется.

— Медиум, — возразила Яся. — А медиум может только с духами мёртвых общаться. Да и то — до сорокового дня.

Вот, что регулярное мечемахание с вроде как разумными женщинами делает. Никакой смекалки.

— А я о чём? Сорок дней от побега ещё не прошло. Пусть призывает дух этой… Нирэльяны. Не призовёт, значит — жива. Хоть будем знать, что искать, — пробурчала я совсем как Синяя Бабушка. — Короче, для начала исключим летальный исход.

«Растёшь!» — откликнулась страшно-старшая родственница. Кто бы сомневался? Целыми днями умную из себя строю. Вот привыкну и на самом деле поумнею ко всем драмзерхам.

На сей раз Наариэль не «посмотрел», а «воззрился» на меня как на воплощённую надежду. Да ладно, если бы не нервы, он и сам бы догадался использовать нашего замогильного сыщика. Рано или поздно.

Лидорчик так не думал. «Прынц» присел рядом, поправил одеяло, волосы мне пригладил — ну, прям территориальное право обозначил, мол — «умная и моя». Надо с ним что-то делать. А то всю личную жизнь портит.

— Кстати, а сколько лет девочке? — Я же чуть самое главное не забыла. — Надо же знать все приметы, если ребёнок жив!

— Двадцать, — горестно вздохнул самый прекрасный из эльфов и протянул мне листок оттиска весьма качественного магодупликатора. Цветного.

Ого и ах! Понимаю, что Наариэль не с неба свалился, и у него вся семья должна быть ммм… симпатичная, чтобы родить такого «мужчину мечты». Но везет же Дому Синей Вязи на красавцев и красавиц!

С портрета на меня взирала девушка с такими же серыми, как у Наариэля, глазами в обрамлении густых черных ресниц. (Да она же ими свои брови может расчёсывать путём моргания!) Волосами сестра пошла совсем не в брата — пепельные локоны удивляли прямо-таки нереальным жемчужным отливом. Может, творец портрета польстил оригиналу, или магодупликатор чернила попутал? Если и попутал, то только на волосах. Остальные цвета были в норме — кожа мраморная, губы розовые. Губы немножко тонковаты. Но если честно, я попыталась хоть к чему-нибудь придраться. А то комплекс неполноценности по части ума мне бабуля почти вылечила, зато новый — по части внешности — поспевал, как на дрожжах.

М-да… Интересно, а все патрули, получив портрет беглянки, уже считают звёзды, сочиняют стихи и вздыхают ночами, нюхая, ырбуц им в корень, фиалки? И позеленею ли я от зависти, глядя на эту «мечту каждого эльфа и неэльфа»? Ладно, глаза у меня и так зелёные. Будем считать, что стали ещё зеленее. Вот так девочка-деточка!

— А я думала ей десять… ну, двенадцать, — намекнула я прекрасному стражу на то, что качество паники не соответствует количеству лет пропажи.

Лидорчик, не отрываясь от взбивания дополнительной подушки для меня-лежачей, решил озвучить (для меня же) прописную истину:

— Но до восьмидесяти-то девушке далеко! Сестра уважаемого Тарноэра ещё ребёнок и должна находиться под защитой Дома. Или в учебном заведении.

Ой, я ж дура! А Лидорчик… Я даже умудрилась шею повернуть, чтобы посмотреть повнимательнее на семьдесят второго потомка Императора. Но нет — следов умственных заболеваний ни на лице, ни в повадках «прынца» не обнаружилось. ТоннаЭля выглядел вполне нормальным. «Ты глянь на него, бабуль, — призвала я в союзники Синюю Бабушку. — Я через две недели вполне могу замуж сходить, а ему до совершеннолетия ещё шестьдесят один год лямку тянуть. На что он рассчитывал? Мариновать меня в невестах до его восьмидесяти? Нормальный он после этого?» Бабуля как-то очень неуверенно предположила, что героический жених сам собирался мариноваться до моих ста пятидесяти. Не верю. И проверю.

— А, по-моему, — язвительности в моём голосе хватило бы на десятерых, — сестру уважаемого Тарноэра уже можно признать совершеннолетней. По уму.

Активно возражать в присутствии Наариэля Лидорчик не решился. Но купился на подначку.