Становление (СИ) - Соколова Стэлла. Страница 62

   Нахмурив брови, потому что, хоть к воинам Ааш'э'Сэй и относились с некоторой долей страха, но все же не не до такой степени, де Льен остановил Лира. Глядя на стоящую на коленях женщину, Тифар внимательно следил за ней, точнее - анализировал увиденное. Простое, но довольно миловидное лицо свело судорогой страха, глаза были опущены, а загрубевшие от постоянной работы руки нервно теребили подол фартука. Такой реакции де Льен не ожидал совсем никак. Прочистив горло и бросив еще один взгляд на своего спутника, Цепной Пес сухо приказал:

   - Поднимись.

   Женщина, все так же стоя на коленях, усердно замотала головой, все еще что-то бормоча себе под нос. Подавив желание вздохнуть, Тифар скупо проронил:

   - Мы со спутником устали, есть ли здесь место, где мы сможем заночевать?

   На самом деле, Тифар вполне мог бы остановиться в Заставе, которую они проехали всего несколько часов назад, но что-то упорно гнало его вперед, что-то необъяснимое. Лишь Боги знают почему, но после того, как Рэй покинул их и отправился следом за караваном, Тифар уверился в том, что на счету каждая минута. Вот и проехал мимо Заставы даже не останавливаясь.

   Конечно, время выигранное им - всего каких-то полдня. Но, по личному опыту де Льен знал, что порой даже доля секунды может решить все. Вот и гнал Лира вперед, без остановки. Даже горную гряду, служившую естественной границей с Долиной они преодолели значительно быстрее, чем обычно. Остановившись в этой деревеньке, Тифар предполагал отдохнуть несколько часов и еще до рассвета двинуться дальше. Если путь от Северной Заставы до Сейна, обычно, занимал около недели, то Тифар предполагал преодолеть его за четыре-пять дней.

   Возможно он подсознательно боялся того, что не сможет в одиночку, без помощи магии, защитить столь ценного пленника, а может беспокойство его имело совсем другое основание? Даже сам Тифар не мог разобраться в этом, пока что. Если бы Берские Волки умели летать, де Льен наверняка бы поднялся в воздух, лишь бы достигнуть Сейна в наиболее краткий срок.

   Крепко сжав зубы, Тифар вернулся к проблемам насущным - он вновь опустил взгляд на женщину, которая все так же бормотала слова извинений, чем едва не вывела Тифара из себя. Не смотря на свое высокое (некогда) положение, де Льен никогда не любил тех, кто унижался перед ним. Было в этом что-то отталкивающее, нечто противное, липшее на кожу словно жирная грязь. Даже в бытность свою признанным гением воинских искусств, де Льен не жаловал тех, кто униженно кланялся ему, ведь гордость это то, что порой помогает выбраться из самой глубокой выгребной ямы и достичь неба. Наступив на собственную гордость, можно считать что ты и не воин уже, так - жалкое подобие мыслящего. Да, есть те, кому вот такое вот унизительно-заискивающее отношение лишь в радость и многие ради него ищут власти. Ведь это так прекрасно - возвышаться над другими, наступать грязной подошвой сапога на их склоненные в раболепии головы. Власть, осознание собственного величия и силы, подпитываемые таким вот отношением из многих делают алчных чудовищ, ищущих силы ради преклонения. Тифар и сам искал власти, но отнюдь не ради этого. Отнюдь.

   Скрипнув зубами и окинув женщину презрительным взглядом, де Льен сухо повторил свой вопрос, вновь не получив на него ответа. Вместо этого женщина, пребывавшая в мире собственных страхов, заломила руки и зарыдала навзрыд. Окончательно потеряв терпение, Тифар соскочил с Лира и едва удержался от того, чтобы не дернуть крестьянку за руку, заставляя подняться. В сотый раз спросив себя, что же твориться в этом маленьком человеческом поселении, де Льен вперил спокойный взгляд в заплаканные глаза крестьянки. Медленно, так чтобы до ее затуманенного страхом разума дошло каждое слово, Тифар отчеканил:

   - Мы пришли с миром. Нам нужен ночлег.

   Женщина судорожно всхлипнула и, опустив глаза долу, тихим, хриплым голосом, прошептала:

   - Вам бы в Заставу засветло вернуться.

   Чей-то яростный крик разорвал тишину и, словно бы из ниоткуда, перед Тифаром вырос мужчина, одетый в добротную рубаху небеленного полотна, такие же штаны и овечий жилет. Мужик, крепко, так что Тифар услышал как хрустнули кости, приобнял женщину и, широко улыбнувшись, пробасил:

   - Господин воин может остановиться в Общинном Доме. Обстановка, дело ясное, не самая шикарная, но лучше там, чем под открытым небом. А бабу мою не слушайте, она чужаков пришлых боится как одного из Темных.

   Скупо кивнув и оглядевшись, де Льен безошибочно определил тот самый общинный дом - самое большое, по меркам этой деревеньки, строение, наличники которого были украшенные резьбой, расположилось в самом центре деревеньки. Если можно так сказать. Кивнув Санэйру, Тифар направился к дому, не оглядываясь назад - страх, что плескался словно черные воды Реки Забвения, в глазах молодой женщины оставил в душе мерзостный осадок. Признаться, де Льен и сам себя начал подозревать в каких-то неправедных делах. Вспомнив о неправедных делах, Тифар скупо улыбнулся и дотронулся подушечками пальцев до груди, в том месте, где была нанесена печать Азара Гордого. Кто-то, а уж де Льен знал о делах греховных побольше, чем любой другой в этой части Империи.

   Подойдя к общинному дому и чувствуя на себе многочисленные взгляды тех, кто тихо сидел в своих домах, боязливо выглядывая из-за занавесей, Тифар толкнул дверь и вдохнул затхлый воздух, скривив презрительно губы. О быте и устоях крестьян он знал довольно мало - раньше положение не обязывало, потом интереса не было, но... Он никак не ожидал что в здании, где решаются важные (по меркам крестьян) вопросы, будет настолько грязно. Сделав несколько шагов за порог, Тифар остановился и покачал головой - неправильное слово он подобрал. Совсем неправильное. В Общинном Доме отнюдь не было грязно - наоборот, с длинных скамей тщательно стирали пыль, полы были начищены до такой степени, что древесина, отполированная до зеркального блеска, сахарно блестела в скупом свете заходящего солнца. Даже стол, за которым устраивались члены деревенского совета, и тот казался только-только сколоченным. Даром что на древесине ни одной занозы нет, ни одной щербиночки.

   И все же... Казалось словно в самом воздухе, на первый взгляд чистом и прозрачном, витал отвратительный, гнилостный запах болотной мути. Словно сделаешь неосторожный шаг и затянет, утащит тебя болотная трясина. А если уж и выберешься все равно во веки от этой липкой, вонючей жижи не отмоешься, как ни старайся.

   Устало опустившись на скамью, де Льен закрыл глаза, раздумывая над ситуацией. Тихо, практически на пределе слышимости, в помещение вошел Санэйр и, закрыв плотно дверь, устроился на скамье неподалеку от Тифара. Со стороны наследника Бер послышался вздох и он, впервые с той ночи в пещере, заговорил:

   - Вам ничего не показалось странным?

   Только де Льен хотел ответить, как дверь в Общинный Дом отворилась и на его пороге появился мужчина, вероятнее всего - староста. Человек, одетый в белую рубаху и темно-серые штаны, широко улыбнулся и, радушно улыбнувшись, закивал лысой головой, что твой болванчик. Прихлопывая пухлыми ладонями, староста поклонился и, со всей вежливостью, на какую только был способен, сказал:

   - Добро пожаловать в наш скромный поселок, многоуважаемые господа воины. Меня зовут Лорн, я - староста этого поселка.

   Де Льен, полуобернувшись, задумчиво прищурился, продолжая выслушивать пустые речи мужика:

   - Прошу простить за назойливость, но все ли тихо на границе? Спокойно ли в Заставе? Да вы располагайтесь поудобнее, господа воины. Хоть и не богато мы живем, а в ночлеге и харчах не откажем.

   Дернув уголком губ, Цепной пес спокойно ответил:

   - А кто сказал, что мы были в Заставе и, уж тем более, на границе?

   Хлопнув себя по пухлым, лоснящимся щекам, староста проблеял:

   - Но ведь Берский Волк...

   Глядя в холодное, ничего не выражающее лицо "постояльца", староста попятился и, кланяясь на каждом слове, забормотал: