Инферно. Последние дни - Вестерфельд Скотт. Страница 2

И потом я увидел ее: из окна высунулся гриф электрогитары, а затем и вся она — «Фендер Стратокастер» [5] середины семидесятых, с золотыми звукоснимателями и хамбакерами, желтовато-кремовым корпусом и белой накладкой.

Я сделал шаг вперед и вскинул руку.

— Постой!

Безумная сердито уставилась на меня сверху вниз, прижимая «Страт» к груди. Тушь размазалась по лицу, словно черная кровь. Руки нащупали струны, как будто она собиралась играть, а потом она испустила последний, жуткий вой.

— Нет! — закричал я.

Женщина выронила гитару.

Она падала, переворачиваясь в воздухе, изящные металлические детали посверкивали в свете уличных фонарей. Я уже бежал, спотыкаясь о разломанный пластик и спутанную одежду, думая о том, что в моих руках четыреста костей, и спрашивая себя, сколько из них сломает изделие из твердой лакированной древесины после падения с высоты в тридцать футов.

Однако я просто не мог допустить, чтобы она разбилась…

Потом свершилось чудо: гитара остановилась в полете, зацепившись ремнем за угол пожарной лестницы, где и повисла, угрожающе вращаясь.

Я затормозил, по-прежнему глядя вверх.

— Иди сюда! — крикнул кто-то.

Я на мгновение опустил взгляд: девушка моих лет, с короткими черными волосами и в очках в красной оправе, выдергивала что-то большое и плоское из-под груды вещей, рассыпая во все стороны столовое серебро.

— Поосторожней, — сказал я, кивнув на висящий «Страт». — Она вот-вот упадет.

— Знаю! Возьмись за другую сторону!

Я в недоумении снова перевел взгляд на девушку. Встряхнув вытащенное из груды одеяло за два угла, она резким движением развернула его в мою сторону. До меня наконец дошло, и я ухватился за два других угла.

Мы отступили друг от друга, натягивая одеяло, и посмотрели вверх. Гитара над нами вращалась все быстрее и быстрее, словно ребенок, раскручивающийся на качелях.

— Поосторожнее, — сказал я. — Это семьдесят третий год… в смысле, она по-настоящему ценная.

— С золотыми звукоснимателями? — фыркнула она. — Скорее, семьдесят пятый.

Я уставился на нее.

— Падает! — закричала она.

Гитара сорвалась, все еще крутясь; металлические части блестели, ремень молотил по воздуху. Упала она между нами тяжело, словно мертвое тело, чуть не выдернув одеяло из моих рук. Ее инерция толкнула нас обоих вперед на несколько шагов, и внезапно мы оказались практически нос к носу.

Ужасного грохота, однако, не последовало — «Страт» не ударился о мостовую.

— Мы спасли ее! — воскликнула девушка, сияя карими глазами.

Я перевел взгляд на гитару, в полной безопасности покачивающуюся на одеяле.

— Точно. Спасли.

Потом пожарная лестница снова зазвенела. Мы вздрогнули и глянули вверх. Но нет, больше ничего не падало, просто с шестого этажа спускались к обезумевшей женщине двое. Правда, они не шагали по ступеням, а практически летели, перехватывая руками поручни, грациозные, как скользящие по потолку тени, создаваемые фарами проезжающих мимо автомобилей.

Я с благоговейным страхом провожал их взглядом, и тут девушка рядом со мной прокричала наводящее ужас слово:

— Духовка!

Кувыркаясь, она падала из окна прямо на наши головы, стеклянная дверца распахнута, во все стороны летят крошки…

Мы завернули «Стратокастер» в одеяло и побежали.

2

Тадж-Махал [6]

— Ты понимаешь, как это странно?

Симпатичный парень нахмурился, все еще с вытаращенными глазами и тяжело дыша.

— Ты имеешь в виду что-то конкретное? На мой взгляд, все это было странно.

Я улыбнулась. В наши дни, конечно, все относительно. Нужно хвататься за любое проявление нормальности. Люди сходят с ума во все времена; важно то, как они сходят с ума.

Мы взяли «Страт» и свернули за угол — за два угла на самом деле, а потом я, ничего не объясняя парню, вывела его на свою улицу. Мой дом был прямо напротив нас, но я пока не была уверена, хочу ли, чтобы он знал, где я живу, даже если он относился к тому типу парней, которые готовы ловить «Фендер Стратокастер» голыми руками. И чего я уж точно не хотела — это чтобы мама вернулась домой и обнаружила меня на лестнице с незнакомым симпатичным парнем и потрепанным постельным покрывалом. Она может сделать неправильный вывод. Фактически она обязательно сделает неправильный вывод.

Крыльцо, на котором мы сидели, затемняли леса, защищая нас от света уличных фонарей, делая невидимыми. «Страт» лежал между нами, все еще завернутый в покрывало, отчасти с целью защитить его, а отчасти потому, что парень выглядел виноватым, как будто думал, что за нами бросятся в погоню и заставят вернуть гитару.

И кто, интересно, это сделает? Точно не та сумасшедшая: сейчас ее уже увели. Я видела, как пришли ангелы, чтобы забрать ее. Вот так люди пропадают в наши дни: за ними приходят самые настоящие ангелы, точно как говорит Лус, хотя до сегодняшнего вечера я в это не очень-то верила.

Но мне не хотелось самой выглядеть сумасшедшей, поэтому я сказала:

— Вот что странно. Эта девушка вышвыривала свои вещи. Платья там, юбки и все прочее. Точно, это были ее вещи.

Он снова сосредоточенно нахмурился.

— И что тут такого?

— Потому что так не бывает. — Я замолчала и сдвинула очки к переносице, что заставляет людей обращать внимание на мои глаза, темно-карие и откровенно потрясающие. — Я могла бы понять, если бы она выбрасывала шмотки своего бойфренда, потому что он изменял ей или что-то в этом роде. Это более-менее не странно: по телевизору показывают, как люди делают такое. Но ты же ведь не станешь вот так выбрасывать собственные вещи?

— Может, не стану. А может, и стану. — Он задумался ненадолго, нахмурившись, когда мимо, смеясь, прошла девушка с полными руками компакт-дисков в треснувших футлярах. Я подумала — вот сейчас он скажет, что мы должны вернуть гитару, но услышала совсем другое. — У девушек бывают еще и подружки, знаешь ли. И соседки по комнате, которые не платят арендную плату.

— Хм…

Парню понадобилась вечность, чтобы понять мой блестящий план спасения гитары (типа как делают пожарные, спасая выпрыгивающих из окон), и я сочла его туповатым. Однако этот ответ демонстрировал способность подойти к проблеме с разных сторон.

Симпатичный, с широким кругозором. И он узнал «Страт», как только увидел его.

— Подружка — это да, это может быть, — согласилась я. — Но выкидывать вещи соседки? — У меня в жизни не было соседки, если не считать мамы, но это не в счет. — Разве ты не продал бы все через eBay? [7]

Он засмеялся, в темных глазах вспыхнули искорки. Потом он снова посерьезнел.

— Скорее всего. Но ты права: мне тоже кажется, что это были ее вещи. Она выбросила из окна всю свою жизнь.

— Но почему?

— Не знаю, но перед тем, как бросить гитару, она взяла ее… ну, как надо. Как на самом деле держат гитару. — Он расположил руки так, словно в них была гитара, пальцы левой изящно заскользили вдоль воображаемого грифа. — Значит, это ее гитара, И она выглядела не сердитой, а печальной. Типа, человек, потерявший все, что имел.

Ничего себе! Парень точно с широким кругозором, даже, типа, он знает что-то, о чем не говорит.

— Постой. Это ведь всего лишь предположение?

— Да. — Он открыл ладони и посмотрел на них. — Просто мне так видится.

— Ну, тогда… — Я положила руку на лежащий между нами сверток. — Если она хотела ее выбросить, нельзя считать, будто мы ее украли. — Он уставился на меня. — Что? Хочешь отнести ее назад и бросить среди этого хлама?

Он покачал головой.

— Нет. Кто-нибудь все равно заберет ее. И они не станут обращаться с ней бережно, будут делать вид, что играют на ней.

Он содрогнулся.

— Это точно! — Я улыбнулась. — Как тебя звать, между прочим?