Обитель - Макгвайр Шеннон. Страница 31

— И что такого в том, был я в Тенистых Холмах или нет?

Он явно старался вернуть мое расположение, и я, отметив его искренне расстроенное лицо, сдалась.

— В Тенистых Холмах еще хуже, чем у вас. Подозреваю, у Торквилей наследственная неприязнь к линейному пространству. Я там практически коренной житель и все равно до сих пор теряюсь.

— Это место с непривычки сбивает с толку, но потом уже лучше. Ты приспособишься.

— Да уж, надеюсь. — Квентин опережал нас футов на десять, и я крикнула ему: — Если не знаешь, куда идешь, то лучше остановись. — Он, обернувшись, бросил на меня сердитый взгляд, но встал, давая себя догнать. — Вот так-то лучше. А теперь пойдем.

Алекс вел нас — надо думать, оптимальным маршрутом — по коридорам, соединявшим комнаты безо всякого внимания к законам архитектуры и требованиям здравого смысла. Законам физики здание, впрочем, не подчинялось тоже, поскольку располагалось внутри холма фейри. Квентин шел в мрачном молчании, но Алекс восполнял это оживленной болтовней, показывая нам причудливые подробности внутреннего устройства холма и не слишком удачно пытаясь шутить. Я не особенно прислушивалась. Вокруг умирают люди.

— Когда мы уже придем? — резко спросил Квентин.

— Терпение, молодой человек! — провозгласил Алекс и в ответ на злобный взгляд поправился: — Почти пришли. Столовая прямо по курсу. — Сказав это, он повернулся ко мне и, широко улыбаясь, подмигнул. Я почти машинально улыбнулась в ответ. Трудно было злиться, когда Алекс из кожи вон лезет, чтобы заслужить мое одобрение.

— Вот и хорошо, — сказал Квентин.

Мы завернули за угол и увидели дверь столовой. Квентин рванул вперед чуть не бегом, Алекс шел за ним более спокойным шагом и, остановившись перед дверью, открыл и придержал ее для меня.

— После вас, — заявил он с преувеличенной галантностью.

— После Квентина, хочешь сказать. — Он так заметно старался, чтобы у меня поднялось настроение, и у него почти получалось. А если я сейчас еще и поем… Еда прогонит тошноту и головокружение, а если нет, то хотя бы перебьет вкус крови. Впереди, судя по всему, предстоял долгий день, и нужно было пользоваться всем, что способно помочь.

— Ага, точно, — сказал Алекс и вошел вслед за мной.

Глава 10

Добыв себе чашку кофе, я подошла к висящему на стене телефону-автомату. Гудка в трубке не было. Я озадаченно нахмурилась, но, вспомнив, что Джен говорила насчет внешних линий, нажала девятку. Удачно, потому что послышалось знакомое гудение. Я набрала номер японского чайного сада и, скармливая один четвертак за другим, принялась ждать окончания записанных на пленку указаний оператора.

Трубку долго никто не брал, так что я уже начала терять надежду, когда высокий, запыхавшийся голос произнес:

— Алло?

— Привет, Марсия, — сказала я с облегчением. — Издалека пришлось бежать?

— С другого конца са… Тоби? Это ты?

— Это я.

Марсия, будучи подменышем-четвертькровкой, являет собой живое доказательство широкой души Лили — большинству чистокровок даже в голову не придет нанять на работу такую, как Марсия. Она слишком человек, чтобы обладать настоящей магией, слишком фейри, чтобы хотеть жить в человеческом мире, слишком бестолковая для любой работы, кроме как сидеть и служить украшением интерьера. И все-таки после того, как мы с ней помирились (ведь при нашей первой встрече я ее зачаровала, чтобы она пропустила меня бесплатно), она оказалась вполне приятным человеком.

— Хочешь, чтобы я позвала Лили? — спросила она.

— Вообще-то нет, я позвонила тебе. Хочу попросить об услуге.

— Что за услуга? — подозрительно поинтересовалась она.

— Я знаю, что при дворе кошек нет телефона. Можешь найти Тибальта и сказать ему, чтобы он позвонил мне в «Эй-Эль-Эйч Компьютинг»? Мне нужно с ним поговорить. Я продиктую их основной номер.

— Найти Тибальта? И как ты это себе представляешь?

— Не знаю. Взять банку рыбных консервов и походить по парку, зовя «кис-кис»? — Я вздохнула. — Послушай, ты ведь понимаешь, что я не стала бы просить, если бы это не было важно. Сделай, а?

— Ладно, — произнесла она с сомнением. — Но если он мне за это кишки выпустит…

— Если он будет тебе угрожать, передай ему, чтобы срывал злость на мне.

— Так и сделаю.

— Вот и хорошо.

Мы поболтали еще немного, Марсия рассказывала последние сплетни, а я потягивала кофе и вставляла в нужных местах заинтересованные междометия. Когда поток ее слов начал иссякать, я попрощалась, повесила трубку, а затем набрала еще один номер, на этот раз в Тенистых Холмах. Сильвестра нужно было посвятить в последние события.

В ответ на мой звонок автоматически включился автоответчик. Я, нахмурившись, надиктовала короткое сообщение, повесила трубку и повернулась посмотреть, как там Квентин и Алекс.

Квентин покупал в торговом автомате пакетики чипсов, а Алекс перекладывал пончики с прилавка на тарелку. Ох уж этот рацион здоровой молодежи. Алекс, очевидно, фанатично тренируется, иначе никак не смог бы поддерживать фигуру, даже не намекающую на то, что он любитель сдобы и сахара.

Оторвав взгляд от Алекса, я осмотрела столовую. Кроме нас, здесь был только один человек — женщина, сидевшая, зарывшись носом в растрепанную стопку бумаг. Я набрала на поднос еды и двинулась к ней.

— Ничего, если я здесь сяду?

Гордан, не поднимая головы, пробурчала, что ничего. Я поставила поднос и села, ловя возможность рассмотреть ее внимательнее. Я никак не могла определить ее происхождение: меня сбивали с толку ее глаза, темно-серые, с коричнево-красными, как ржавое железо, крапинками. Я уже успела определить в ней подменыша — больше фейри, чем человек, но человеческой составляющей достаточно, чтобы быть смертной. Но вот какой расы?

Она подняла голову и бросила на меня хмурый взгляд.

— Коблинау.

Я опустила кружку с кофе.

— Что?

— Ты хотела спросить, я же вижу, как ты пялишься. Моя мать была коблинау, а отец нет. — Гордан сдвинула брови. — И да, он был наполовину человек. Теперь довольна?

— Ой. Извините. — Я почувствовала, как по шее поднимается румянец. Я и не представляла, что у меня настолько все написано на лице.

— Да уж, извиняйся. Ну что, удалось вам, трупососам, что-нибудь вытянуть из мертвых?

— Уж побольше, чем тебе, металлическая потаскуха, — самым сердечным образом откликнулась я.

У всех рас фейри есть свои оскорбительные прозвища — куда удивительнее было бы, если бы их не было. Но что воистину удивительно — это насколько редко большинство из них используется. Впрочем, фейри предпочитают наносить оскорбления копьями и осадными орудиями. «Трупосос» — одно из самых необидных прозвищ. Менее вежливые варианты отсылают к природе ночных призраков и к тому, чем именно мы занимаемся по ночам. Такие выражения — повод для драки. Трупосос же — всего лишь простое ругательство.