Волчонок (СИ) - Башлакова Надежда. Страница 16

— А у меня жеребёнок есть красивый и не обычный. — Похвастался вдруг я и сам же смутился своему хвастовству.

Она понимающе улыбнулась.

— Покажешь его мне?

— Наверное. — Несколько сконфужено промямлил я.

Я чувствовал, как раны мои затягиваются, плоть стремится к плоти, края их срастаются, тонкие ниточки шрамов разглаживаются, а будь я сейчас в образе волка, то они медленно покрывались бы чёрной густой шерстью. Я постепенно излечивался.

— Тогда пошли, посмотрим? — Бодро предложила девочка и поднялась.

Я хмуро покачал головой. Спасибо, надоверялся уже людям. Хватит с меня!

— Давай я лучше в следующий раз с ним приду. — Пришёл я к некоему компромиссу.

— А ты точно ещё придёшь? — Спросила она с надеждой в голосе и меня поразила эта прозвучавшая в нём надежда. Неужели не один я во всём этом огромной мире чувствовал себя одиноким?

— А почему бы и нет. — Пожал я плечами и, подумав, смущённо добавил. — Только, если с меня не будут пытаться снять шкуру.

— Нет, что ты. — Искренне испугалась она. — Я обещаю, что тебя никто не тронет. Я не позволю.

— Ну, если я буду под твоей защитой. — Я развёл руками.

Она улыбнулась и невольно зарделась.

— Тогда я приду. — Закончил я.

— Тогда давай в следующий раз.

— Давай. — Легко согласился я, тем более что само это предложение от меня самого и исходило.

— А когда он будет, этот следующий раз? — Робко спросила лисичка.

— Да хоть завтра.

— Завтра я не могу. — Запечалилась вдруг она. — Завтра у нас в деревне свадьба, меня дед ни за что не отпустит, а незаметно мне никак не уйти.

— Давай тогда дня через три. — Предложил я.

Она немного подумала.

— Давай, думаю, у меня получится. — Чуть помолчала и добавила. — Если захочешь, то можешь и вовсе к нам в деревню на свадьбу наведаться. У нас вся деревня гулять будет. Не каждый день дочь старосты за сына соседского старосты замуж выходит.

— Так, стало быть, у вас завтра большой праздник?

— Стало быть. — Отчего-то обречённо вздохнула она. — Наша деревня там находится, за лесом.

Я проследил за её вздёрнутой рукой и поспешил успокоить подругу.

— Я теперь и так легко смогу найти твою деревню, по запаху твоему. Я же всё-таки истинный оборотень. Забыла?

— Ой, и, правда. — Смутилась девочка, мельком оглядев свой опрятный наряд.

Я сразу же почувствовал, что ляпнул что-то не то. Её чистое платьице, розовое личико и рыжеватые волосы отчётливо мне об этом говорили. Я и сам смутился, подумав, что она, возможно, не совсем правильно меня поняла.

— Я хотел сказать, что это вовсе не значит, что от тебя чем-то пахнет. — Мы оба зарделись ещё гуще. — Я просто хотел сказать, что мы оборотни очень хорошо различаем, выделяем и запоминаем индивидуальный запах любого живого существа или неодушевленного предмета и по этому запаху можем легко найти его обладателя. Может, я что-то не так сказал, но я вовсе не хотел тебя обидеть. Ты меня понимаешь.

— Понимаю. — Она помолчала. Краска постепенно сползала с её лица, приходя в норму. — Так ты придёшь?

— Меня убьют, как только я переступлю околицу. — Обречённо произнёс я.

— Никто тебя не тронет.

— Но я ведь оборотень. — Печально напомнил я. — Забыла?

— Кто тебя разберёт, кто ты. — Пожала она плечами.

— Но у меня чёрные волосы. — Настаивал я.

— У моего деда волосы тоже чёрные, только теперь поседели изрядно. — Буднично заявила девчонка, в очередной раз беспечно пожимая точеными плечиками.

Я прямо-таки опешил. Если у него чёрные волосы, то значит он…. Но тогда как ему позволяют жизнь в деревне среди людей?

— Он что… тоже… оборотень? — Для пущей верности своей догадки, решил уточнить я.

— Нет, почему же? Человек.

— Но тогда почему?

— Что почему? — Не поняла она.

— Ну, волосы у него спрашиваю чёрные почему?

— А, это. Пути Господне неисповедимы. — Серьёзно произнесла лисичка. — А создания божьи так и вовсе не соизмеряются цветом шерсти и волос. На юге, как я слышала, есть целые народы, у которых не только волосы чёрные, но и кожа. Только представь себе, люди с полностью чёрными телами, так сказать с ног до головы.

— Но это же невероятно!? — Не поверил я.

— Невероятно, но факт. И вообще, вот тебе вопрос на засыпку, как ты думаешь, если истинному черноволосому оборотню укусить какого-то светловолосого балбеса, то у того почернеют и волосы или только помыслы? — Произнесла она и поучительно продолжила. — Свет должен быть, прежде всего, в душе, а не в цвете кожи или волос. А если у кого бы то ни было нет света в душе, да и в наличии её самой можно усомниться, то тут уж не обессудьте…. — Она неопределенно развела руками.

— Ты очень умна для своих лет. — Задумчиво спросил я, хмурясь. — Сколько тебе? Десять? Одиннадцать?

— Женщинам не принято задавать подобные вопросы, то есть вопросы, изобличающие их возраст, но я тебе отвечу, ибо возраст мой ещё не в той поре, чтобы его скрывать от окружающих. Мне девять. А что на счёт ума, так в этом тоже воля Господа нашего и его божий промысел. — Без малейшего намёка на веселье ответила девочка.

Такие речи я готов был услышать от кого угодно, но совсем не от рыженькой лисички девяти лет от роду. Для того пышущего слюной и фанатизмом священника они подошли бы куда лучше.

— От тебя исходит свет, лисичка. Ты лучик света в этом тёмном царстве зла. Ты об этом знаешь?

Она польщено улыбнулась.

— Меня так воспитали….

Мы помолчали немного.

— Ой, смотри, — вскрикнула вдруг она, — твои раны и вовсе затянулись, даже шрама не осталось.

— Вообще-то шрамы украшают мужчину, но ко мне это не относится, так как я никогда не смогу похвастаться их наличием. Это всё из-за процесса трансформации. — Пояснил я, разглядывая своё тело, на котором и, правда, не осталось никаких признаков недавнего приключения.

— А что такое этот процесс трансформации? — В напряжённой задумчивости сморщила она свой лобик.

— Моё преобразование, так сказать перетекание из образа волка в образ человека. — Попытался я ей всё объяснить. — Как правило, это перевоплощение залечивает все раны. Только этому тоже надо учиться, впрочем, как и всему остальному. Вот я, например, научился несколько залечивать свои раны, находясь даже в той ипостаси, в которой их получил, но не всегда могу сразу же излечить их при процессе трансформации. Со временем я, конечно, этому научусь, а пока….

Я замолчал, а она улыбнулась. Не знаю даже, поняла ли она хоть что-нибудь, из тех моих несколько путаных речей.

Дальше мы сидели, молча, очень долго сидели. Уже даже успели сгуститься сумерки, настала пора меж волка и собаки. Я почувствовал новый прилив сил и понял, что раны мои затянулись окончательно. Тогда я взглянул на задумчивую девчонку. Темнело слишком быстро и мне не стоило оставлять её одну, надо бы проводить новую подружку до деревни, а меня к тому же уже и призывала зарождавшаяся полная луна.

— Вставай, лисичка, я провожу тебя до дома. — Уверенно произнёс я, поднимаясь и сам.

Она согласно поднялась, собрала своё шитьё и рубаху.

— Может я сама? — Неуверенно предложила она.

— Нет, я провожу, в этом и есть истинный долг каждого уважающего себя мужчины. — Серьёзно произнёс я.

Она так же серьёзно кивнула.

— Знаешь, — сказала вдруг девочка, когда мы уже какое-то время, молча, шли по лесной тропинке, — хоть чёрные твои волосы и не помеха, но надо что-то придумать, чтобы скрыть твою белую прядь среди них.

— Но как?

— Хочешь, я вышью тебе повязку? Ты будешь повязывать ею лоб, а заодно, и закрывать эту прядку. — Предложила она.

— Конечно, хочу. Но ты сделаешь это для меня? — С сомнением спросил я.

— Конечно, мне это совсем не трудно…. Дедушка! — Вдруг радостно выкрикнула она и резво побежала вперёд.

Я же напротив резко остановился. Кроме моего брата и лисички я никому из людей более не показывался на глаза, ни в одном своём обличье, ни во втором. Неписаных правил своих я никогда не нарушал, не собирался делать этого и сейчас.