Голубая ива - Смит Дебора. Страница 78
Ее трепещущие пальцы наткнулись на подаренную Ричардом заколку. Он подарил ее во время их первой ночи. В сумке также была брошь, которую отец подарил матери, — в виде букета. Мать носила ее даже после того, как из лепестков цветов выпало несколько мелких кусочков граната.
Зная, что в сумке больше ничего не должно быть, она, нахмурившись, тем не менее продолжала шарить по дну. Она с изумлением нащупала какой-то прямоугольный предмет, не больше записной книжки, завернутый в лист бумаги и стянутый резинкой. Она несколько секунд ощупывала его, изучая твердую поверхность. Что это? Она больше ничего сюда не клала!
Сердце ее вдруг забилось непривычно глухо. Упрекая себя за болезненную и неразумную реакцию, она быстро развернула сверток.
На ее ладони лежала миниатюрная магнитофонная кассета, она недоуменно смотрела на нее. И внезапно ее осенило. Сердце на мгновение замерло, перед глазами поплыл туман.
Конечно, это та самая кассета из автоответчика в их офисе, про которую Ричард сказал, что выбросил, ссылаясь на неисправность аппарата.
Но он не выбросил ее, а положил к самым сокровенным воспоминаниям. Чтобы спрятать, сохранить?!
Лили бросилась к коробкам и стала отчаянно рыться в них, желая поскорее найти автоответчик. Сев на пол, она воткнула вилку в розетку, нажала клавишу воспроизведения и услышала сильный шум, после которого кто-то, вероятно Ричард, начал записывать разговор.
Лили замерла над ответчиком, вслушиваясь в каждое слово. Красивый протяжный голос Фрэнка стал сдавленным и злым:
«Ты, глупый ублюдок, зачем рассказал Джулии о мосте?»
Мистер Тамберлайн в мягком спортивном костюме и домашних тапочках выглядел весьма непривычно. Она разбудила его посреди ночи и сбивчиво поведала потрясающую новость. Он оглядел ее с головы до пят: растрепанные волосы, ввалившиеся глаза, небрежно заправленная в джинсы рубашка.
— Ты выглядишь так, будто вот-вот сорвешься. Давай-ка я напою тебя чаем.
Она покачала головой и выпалила:
— Сначала прослушай эту пленку! Мне нужен твой совет.
Он проводил ее в гостиную, заполненную бело-золотым французским антиквариатом вперемешку с африканскими скульптурами, и усадил на плюшевый диван.
Наконец уселся сам с блокнотом и маленькой золотой ручкой.
— Здесь разные записи, — сказала она. — Фрэнк и Ричард, Ричард и Джулия, Ричард и Оливер Гранд и разговор всех четверых на конференции. Всего минут тридцать.
Лили подперла голову руками. Вначале Тамберлайн делал пометки, но потом блокнот упал с его колен, и он, подавшись вперед, уже внимал каждому слову.
Спину ломило от напряжения. Она заложила руки за голову. По голосу чувствовалось, что Ричард огорченный и злой.
Пленка кончилась, она выключила ответчик и откинулась на спинку дивана. Тамберлайн тяжело вздохнул:
— Какой жуткий парадокс!
Она разглядывала картину на кремовой лепнине потолка, пытаясь сосредоточиться.
— Ричард предупреждал Джулию, что безопасность моста не гарантирована, поскольку бетон, вероятно, был некачественный. Он предлагал сделать образцы основания для определения прочности и при необходимости срочно отремонтировать мост. А так как Джулия была слишком обеспокоена необходимостью открыть сооружение по графику, то Оливеру и Фрэнку не составило труда убедить ее, что Ричард просто перестраховывается.
Тамберлайн стал нервно расхаживать по комнате.
— Ах, Джулия, Джулия! — Разочарование и печаль слышались в его голосе. — Почему она позволила возобладать гордости над здравым смыслом? Риск наверняка был понятен даже ей.
— Ричард должен был убедить ее.
— Остальные почти не оставили ему выбора, — напомнил ей Тамберлайн и мрачно добавил: — Да и Джулия своими угрозами подталкивала его покончить наконец с этими предосторожностями. По ее мнению, все это не стоило того, чтобы вести судебное разбирательство за отклонение от сроков сдачи сооружения и за превышение расходов.
Лили взъерошила волосы.
— Он взял на мост Стивена. Очевидно, он не имел понятия, что предполагаемые структурные трещины приведут к таким немедленным и катастрофическим последствиям. Очевидно, он ожидал чего-нибудь подобного через много лет, иначе бы не позволил Стивену подняться туда.
Тамберлайн перемотал ленту и снова включил магнитофон.
«Послушай меня, Портер. Раз Фрэнк сказал, что мост безопасен, значит, он безопасен».
«Джулия, он не может сказать наверняка. Он просто боится, что ты попытаешься уничтожить нас в отместку за его недостойное поведение по отношению к тебе. Именно поэтому он искажает истину. Поверь, Оливер также нервничает».
«Боже! Даже если Фрэнк хочет одолеть меня, он все равно не посмеет обмануть, что мост достаточно надежен».
«Проклятие, ты уже столько времени крутила Фрэнком! Разве этого недостаточно?»
«Я не позволю ему выставлять меня на посмешище перед моей семьей!»
«Ради Бога, Джулия, это не твой личный крестовый поход. Все, что от тебя требуется, это информировать Коулбруков о переносе сдачи моста».
«Этот мост безопасен. Моя семья ни в коем случае не должна этого знать. Ты понял? Иначе я буду чувствовать себя полной дурой всю оставшуюся жизнь».
«Дурой?»
«И все от того, что я доверилась Фрэнку Стокмену».
«Джулия, это бессмысленно. Твоя семья смотрит на это не так. Это безумие!»
«Уважение моей семьи для меня гораздо важнее, чем твое дурацкое мнение о моем здравомыслии. Сооружение будет открыто в срок. В противном случае я раздавлю тебя и Фрэнка. Ты будешь прыгать от счастья, если кто-нибудь потом попросит тебя спроектировать собачью будку».
Тамберлайн остановил пленку. Лили задумалась.
«Я буду чувствовать себя полной дурой всю оставшуюся жизнь», — вертелось у нее в голове.
Эти слова напоминали обиженного ребенка. Лили захотелось рассказать мистеру Тамберлайну обо всем, но тогда ей придется открыть, кто сообщил ей о детстве Джулии и почему.
«О, Джулия, теперь я понимаю!»
Джулия не знала, у кого просить помощи. Она привыкла страдать в одиночестве. Чувствуя за собой вину, она не могла никому довериться.
— У нее не было другого выхода, — наконец произнесла Лили. — По существу, она одна несла ответственность за это сооружение.
— Ты очень мужественная, куда мужественнее, чем кажешься. — Тамберлайн, казалось, чувствовал себя неловко. — Коулбруки должны признать отсутствие чести у Джулии, раз уж она была способна из-за необъяснимого тщеславия и мелочности поставить под удар общее дело. Этакая личная вендетта против Стокмена.
«Нет, неправда!» — хотелось крикнуть Лили. Она мучилась неразрешимой дилеммой. Коулбруки осудят Джулию, несмотря на то, что Элизабет поможет им понять, через что прошли они с сестрой в детстве. Лили, правда, сомневалась, сможет ли Элизабет сделать правильный вывод. А вдруг она просто все переосмыслит, оградит своих братьев и сестер от всего того, что ей известно?
Она больше не собиралась нападать на Джулию. Ричард оставил эту пленку ей на случай, если что-нибудь произойдет. Впервые печаль сменилась спокойствием. Она по-прежнему вольна любить все прекрасное и порядочное в Ричарде. Нет, смерть Стивена и остальных она ему не простит, но теперь она может продолжать жить своей жизнью.
Тамберлайн продолжил:
— Твой муж испугался угроз Джулии, и ты должна найти в себе силы смириться с этим. — Он сделал паузу. — Точно так же, как и Артемас должен признать ошибки Джулии.
«Артемас».
Помочь себе означало помочь ему. Защитить себя означало защитить его. А рассказ о найденной пленке ничего не изменит.
Лили выпрямилась и гордо посмотрела на Тамберлайна. Его глаза расширились, он потряс головой:
— Ты не скроешь пленку от Артемаса!
— Знание истины не изменит того, что сделал Ричард. Если бы эта пленка доказывала, что он невиновен, я захотела бы заявить об этом на весь мир…
— Но Коулбрукам нелишне будет знать, что на Джулии также лежит ответственность. Лили, им надо рассказать, возможно, исчезнут все проблемы.