Огненный феникс: рождение мастера - Ругалова Антонина Романовна. Страница 2

Первым (и, хвала богам, вполне удавшимся) вариантом был старенький дедулька-травник, который жил в лесу сразу за северными городскими воротами. Милый и добродушный, он выглядел аки агнец божий, и те, кто попадался на эту удочку, мог за это дорого заплатить. Увидела я его впервые где-то лет в десять, но запомнила основательно. Наше стадо в очередной раз решили выгулять по столице под присмотром доброго десятка «братьев», которых все дети мило и по-домашнему именовали церберами за пристрастие к наказаниям. Дедуля как раз вышел в город, видимо, шел на рынок за продуктами, а впрочем, леший его разберет. И какой-то не очень далекий бугай решил, что махонький и сухонький дедушка с куцей седой бородкой вполне может себе позволить добровольно-принудительно поделиться парой монет с голодающим мамонтенком средней крупности. Ну, в общем и целом, не только ёж — птица гордая, но, если хорошо пнуть мамонта, — и он тоже далеко полетит. Махонький дедуля протер пыль этим бугаем на доброй паре десятков метров мостовой. Пацанята из наших потом долго восхищались и говорили «а я бы его…», «Было бы здорово так же…» и прочую чепуху, а практичная я решила — буду! С тех пор через торговок, с которыми если и не дружила, то была в хороших отношениях, я следила за травником. Когда он приболел, попросила бабу Нюру из фруктового ряда за ним присмотреть, добрейшая женщина мне не отказала и выходила тогда старичка. А он до сих пор так и не знает, что это его любимая «головная боль» тогда отправила к нему помощь.

Сбежав из приюта (в план «побега» я не посвящала никого, а то вдруг…? Кто их болезных знает?), я посреди ночи отправилась к травнику. Когда первую половину жизни ты жил среди диких зверей, а вторую среди не менее (скорее более) хищных святых отцов, пробежать через ночную столицу с её грабителями, наемниками и иже с ними становиться нефиг делать. По крышам и тихо-тихо! Сколько нового я тогда узнала! Но мы не о том… Через городскую стену я просто перелезла (знали бы вы, что потом говорил травник про маленькую бяку, просто пролезшую сквозь защитное заклинание, которое не каждый бог пробьет!) и тихо-мирно за неполные пять минут добежала до нужного мне домика.

Я уже говорила, что я себя люблю и это взаимно? Так вот! До этих обоих частей меня, несмотря на всю мою разумность, не дошло, что если я настолько ненормальная, чтобы в три часа ночи бегать по крышам и лазить через городские стены, то простые травники, какими бы нестандартными они не были, в это время должны, ну просто обязаны СПАТЬ!

Но я об этом даже и не думала, ибо у меня все пока получалось как по маслу!

Ну вот, постучала я… Мне, естественно, никто не побежал открывать. Я постучала еще раз — ноль на массу, ну я и обиделась! В конце концов, пришла любимая я! И изо всей дури тренированного бегуна заколотила в дверь. Ногой, ага.

Естественно, такое хозяин милого домика не смог стерпеть, и не только проснулся и поспешил открыть мне дверь, но и счел необходимым просветить меня об особенностях нетрадиционных отношений моих родственников до седьмого колена. Я ведь уже говорила, что за ту ночь узнала очень много интересного? Короче. Взлохмаченный, злой и невыспавшийся бывший начальник пограничного гарнизона при империи дроу (слухи владеют миром при правильном использовании; при неправильном — они владеют вами, ага), а ныне внешне безобидный старик-травник со злющим выражением лица и пожеланием скорой смерти в холодных синих глазах открывает дверь и … оп-па, а вот и мы в трусах и шляпе! Там стою такая маленькая и безобидная (на вид, ага) я! Старик в шоке, я в кайфе, все довольны.

Думаете, он меня так сразу и впустил? Если да, тогда вы глупее, чем я о вас думала. В общем, он похлопал глазками, кстати очень даже миленькими, и послал меня лесом. Тем самым, что начинается сразу за его домиком. Но до меня наконец-то (как до тролля, ага) дошло, где и когда я была не права, и на захлопнувшуюся перед моим любимым носом дверь я не обиделась. Я просто свернулась клубочком под окошком, благо практики ночевки под открытым небом хоть отбирай, а нечутко спящий в приюте не выживает (ну или просыпается у настоятеля в кладовке, внутреннее убранство которой я вовсе не горела желанием рассматривать), и доспала еще два часа до теплого летного рассвета. Потом полюбовалась, как меняется цвет древесных крон в лучах восходящего солнца (наверное я где-то  художник… в душе… глубоко, ага), и как раз в этот момент, обломав мне весь кайф, на улицу вышел вполне себе одетый и бодрый травник.

Я прифигела, чес слово! В приюте я даже слышала, как Сарини через три коридора от моей спальни чесался во сне (как это мешало нормально высыпаться, ужас! А сколько раз меня спасало!). А тут — здоровый дядька топтался по всему периметру своей жилплощади, а у меня даже ухо не зацепило!

А как прифигел травник, когда его взгляд наткнулся на не совсем нормально одетую меня (ну не бегать же по городу в платье? А штаны носить «уважающим себя юным леди не положено!». Вот интересно, в каком месте они видели во мне леди?) — то бишь в поношенных и явно великоватых штанах и старой протертой рубахе, нагло стыренной запасливой мною из кучи «Выбрасывать!» в приюте еще год назад. И с маленькой заплечной торбочкой, состоящей больше из заплат, чем целой ткани, ага.

Наверное, бедный дедушка считал, что я — это приснившийся ему внеплановый кошмар, про который, в принципе, нужно бы и забыть. И вот такой финт ушами — я сижу под его окошком, явно вполне реальная и визуально — надеюсь — вполне материальная.

Мы друг на друга посмотрели, поофигевали, глазками похлопали и одновременно пришли к выводу, что хорошего понемножку, пора покидать уютный астрал. Я типа грациозно (спина затекла) встала; мой визави спустился ко мне со своих двоих ступенек.

Стоим. Смотрим. Он видимо соображает. Я жду.

—Ты кто? — ага, умный вопрос, но вполне логичный, учитывая обстоятельства.

—Я Таина, — какой вопрос, такой ответ.

—Чего тут делала?

—Спала.

—Почему?

—Устала, — разговор двух идиотов, чес слово.

Кажется, до моего собеседника это тоже дошло:

—Ты от меня чего-то хотела, деточка? — на лице травника появилась улыбка Алектина, бога-защитника детей.

Он меня что, за дуру держит? Ночью просвещает в ненормативной лексике, а утром снова ангелом прикидывается. Видимо, на моем так редко отображающем эмоции лице все же что-то проступило эдакое, что «милый дедушка» решил перестать ломать комедию в начале первого акта и попытаться поговорить:

— Детка, если ты пришла за милостыней, то не к тому зашла — у меня денег нет. — На лице равнопропорциональная смесь доброжелательности и строгости.

Я продолжаю молча фигеть и выдаю:

—Когда мне нужно будет милостыню, я пойду к отцу-настоятелю, — ну невиноватая я, что не совсем соображаю, а у нас в приюте это было стандартным аналогом: «Прекращай мне мозги канифолить!».

Травник опять присоединился к моему офигению. Стоим. Смотрим. Ждем-с. Праздник логики продолжается!

До меня доходит, что так стоять можно долго, и я решаю взять вожжи переговоров в свои хрупкие ручки:

—Извините, мастер Арлексион, я не подумала, что могу Вас разбудить. Просто убежала посреди ночи, через стену перебралась и на радостях, что все получилось… В общем, вот…

По прежнему логика празднует:

—Убежала откуда? Через какую стену? — мастер явно все еще в астрале. Жаль!

—Убежала из приюта через городскую стену возле северных ворот… мастер Арлексион, с Вами все в порядке? — последний вопрос был вызван плавным оседанием старого мастера на ступеньку перед его домом. Может, лучше бы он оставался в астрале?

И тут в мою, теперь уже официально дурную, голову пришла еще одна гениальная мысля: я не знаю, что говорить дальше! Этот безумный гений (то бишь я) продумал все: от количества фруктов на ближайшее выживание в случае необходимости закопаться, переждать и до примерного маршрута движения, если все варианты устройства в столице провалятся. НО! Идея, что нужно будет что-то говорить нужным людям, в голову даже не заглядывала!