Дожить до рассвета - Дубовский Виталий. Страница 2

Стоян крепко обнял ведьмаков, зарываясь лицом в холодные воротники их оледенелых тулупов. Целых два месяца он не видел братьев. С того самого дня, как отправил их на битву с харийцами. В последнее время его даже стали одолевать дурные мысли: живы ли его братья? Не полегли ли в битве с харийским воинством?

– Как же я рад вас видеть! – Он долго не разжимал объятий, словно не веря их возвращению. – Я уж и дозорных навстречу высылал, а вы словно под землю провалились. Где же вас черти носили?!

Захлопнув дверь, Безобраз по-медвежьи неуклюже стянул с себя тулуп, сбрасывая его на пол.

– Как по мне, так будто один день прошел. – Устало опустившись на лавку, он улыбнулся и оглушительно свистнул. На втором этаже княжьего дома радостно вскрикнул сокол. Через мгновение, раскинув крылья, хищная птица влетела в комнату и села хозяину на плечо. – Жив, стервятник?! Ну, спасибо, брат, уважил – не загубил моего птаха.

Стоян усмехнулся, доставая из-под стола крынку с медовухой и быстро разливая ее по чаркам.

– На потом оставил. Как припасы закончатся, похлебку из твоего сокола сварим. – Ведьмак расхохотался, глядя на обиженное лицо Безобраза. – Ну, сказывайте, как харийцев разбили?

Безобраз гордо выпятил грудь, потрясая над головой огромным кулаком.

– Вот этой рукой воеводе харийскому голову с плеч снес! Лиходей не даст соврать. – Словно спохватившись, Безобраз откашлялся и добавил: – Да он и сам-то потрудился на славу в той битве. Кабы не его Лихо Одноглазое – порубили б нас на куски у горы Ара.

Хромой ведьмак откинул с лица прядь волос, окинув Безобраза осуждающим взглядом.

– Ладно тебе выхваляться. Победу одержали, и будет. Не в том суть, главные битвы еще предстоят. Мы, Стоян, месяц по торговым трактам рыскали, воинов добирая. Много волков потеряли в битве с харийцами. Надо было ряды их восполнить, потому и задержались. – Он усмехнулся, вспоминая события минувших дней. – Купчину поймали и давай его обоз вперед себя на тракт пускать. Охраны-то никакой – бери за так купцовское хозяйство! Так на живца все разбойные племена полян и переловили. В большинстве своем голодранцы, но с мечом управляются справно. А главное: жрать хотят – одичали они за эту зиму. Да и волки устали, накормить бы их с дороги.

Стоян нахмурился, прикидывая в уме, хватит ли городских припасов до весны. Да что там до весны, покуда еще первый урожай у селян поспеет. Одной охотой такое войско не прокормить.

– За то, что воинство сохранили и приумножили, особое вам спасибо, братья. В нашей рати уже более тридцати тысяч клинков. Ох, не по зубам Правителю будет такой орешек! А вот с кормежкой дело плохо. По всем княжествам разослал послов – не желают соседи харчами делиться. И добыча полянская богатая, да только припасов за то золото сейчас не купить. Одни лишь рассены откликнулись, но и те втридорога решили содрать с нас.

Лиходей грустно вздохнул, понимая, сколь серьезно их положение. Голодный воин никогда не одолеет сытого противника. Без припасов им не взять Асгард.

– Отогреюсь, сам к рассенам наведаюсь. – Лиходей вновь откинул с лица непослушную прядь волос, сверкнув на Стояна взглядом. – Ты мой тяжелый глаз знаешь: не захочет князь в цене поступиться, может ненароком и оступиться. А с новым князем и сторговаться будет проще. Вот только праздники отгуляем...

Стоян спохватился, понимая, что потерял счет дням, отсиживаясь в этой берлоге.

– Какие праздники, брат?

Ведьмаки, сотни лет прожившие в волчьих племенах, удивленно переглянулись:

– Волчьи святки, брат! Тебя что тут, совсем в сугроб закопало?! Наливай медовуху!!!

...Малые Велесовы дни собрали у капища огромную толпу. Любят люди народные гулянья, дарующие хмельной задор и радость веселья. Святорусы всегда чтили природу-матушку. Не забывали они праздновать и звериные свадьбы, пробуждая племенных духов тех лесных обитателей, коим поклонялся каждый из родов.

Весело балагуря промеж собой, воины разбились по племенам, приготовившись к празднованию. Каждому не терпелось показать на людях собственную силу и сноровку. Люди во многом подобны дикому зверю. Землю свою стерегут от язычников, из других народов прибывших, дом свой, словно нору, в чистоте содержат. И подругу жизни себе выбирают не просто так. Каждый хочет в невесты красавицу заполучить, да еще чтоб и хозяйством справно ведала. А коли на одну остромордую волчицу много претендентов отыскалось, значит, быть хорошей драке. На таких праздниках и показывали женихи силу да удаль свою молодецкую. Зачастую это не было настоящим обрядом сватовства – так, веселые игрища, разгоняющие кровь и напоминающие мужам о воинских навыках.

Костры у капища Велеса разложили кругом, чтобы и люд грелся, и действо всем видно было. Среди тысяч гомонящих воинов сновали сотни девиц, нарядившихся в яркие одеяния.

Безобраз вызвался за старшего, горделиво выступив вперед и призывно поднимая руку:

– Гей! Вои славные, молодые да удалые! Да восславим Велеса Первозданного, блага люду дарующего!

– Слава Велесу! – тысячи голосов слились в едином крике, оглушая силой своего призыва. – Слава! Слава! Слава!

Безобраз вскинул руки к ночному небу, словно могучий атлант, поддерживающий небесный свод.

– В день звериной свадьбы славим Велеса-Медведя! Славься, владыка лесов, добычу охотнику дарующий!

Воины дружно возносили славу Великому Богу, восседающему у врат Нави. Подняв головы к небесам, они проникновенно молились, памятуя о том, что когда-нибудь все они пройдут лунной дорогой. И предстанут пред очами Велеса, от коих не сокрыть дела ни праведные, ни грешные. И станет он судить, кому дозволено с достойными предками воссоединиться, а кому и Пекло – дом родной.

Дверь в капище отворилась, и на пороге показался Вандал, наряженный в медвежью шкуру. Зарычав, словно шатун, разбуженный в спячку, Вандал обвел всех присутствующих хмельным взглядом. Дурман наркотических трав, коими пользуются шаманы всех народов, блестел в его глазах. Стоян и Лиходей лишь многозначительно переглянулись, почуяв, как от молодого ведьмака полыхнуло мощью силы.

– Чего это с ним? – прошептал удивленный Лиходей. – Неужто к Велесу в гости собрался?

Стоян же лишь с сомнением покачал головой, зная, каким боком могут выйти дары богов:

– Не нравится мне это. Заемную силу сторицей отдавать придется. Ничего боги не дают бесплатно.

Вандал разглядывал собравшихся у капища мутным взором. Погрузившись в мир духов, он едва осознавал происходящее вокруг него. Два месяца он прожил в храме Велеса, готовясь к обряду прошения. Изо дня в день, поднося древнему богу дары, он шаг за шагом продвигался к его обители. Сегодня наступил день обряда, когда он объединит воедино мольбы тысяч людей и будет услышан Велесом. Пошатнувшись, словно во хмелю, Вандал произнес:

– Бог Велес ждет ваших даров. Пусть кровь и молоко наполнят жертвенник бога. Приведите овец!

Полянские воины, влившиеся в воинство Стояна, стали переглядываться промеж собой, перешептываясь:

– Негоже Велеса кровью поить. Наши жрецы молоко да мед со злаками подносили...

В центр круга волки притянули овец, приступив к жертвоприношению. Душераздирающее блеянье животных быстро оборвалось, и снег оросили алые брызги. Наблюдая, как по ведрам сливают парную кровь, Вандал прошелся вдоль капища, любовно касаясь вывешенных на стенах черепов. Так охотники благодарили хозяина леса, отгоняя черепами животных злых духов от святого капища. Вскоре принесли ведра с коровьим молоком и приготовились к возложению даров.

Вандал вошел в капище, прокричав всем собравшимся:

– Входите! Славьте и просите. И да примет Велес наши дары!

Четверо подручных бросились в капище, внося ведра с кровавым напитком. Осторожно ступая по расстеленным шкурам, воины приблизились к жертвеннику и принялись с двух сторон сливать в него кровь и молоко. Вандал не отрывал взгляда от завораживающих красно-белых ручьев, сплетающихся в причудливые узоры. Склонившись над жертвенником, ведьмак принялся нашептывать заклятья. Деревянный идол Велеса бесстрастно взирал на происходящее. Его суровые губы, казалось, сжались, осуждая заблудших внуков Даждьбога. Молодой ведьмак зашептал еще более страстно, призывая Великого Бога принять их подношения. Сняв с шеи медвежью лапу, из коей творили великой силы обереги, Вандал надел ее на руку. Сунув руку в жертвенник, он принялся перемешивать кровавый напиток, приговаривая: