- Стадник Оксана Олеговна. Страница 92

   - Где охранник? - ответ девушка, в принципе, могла примерно угадать.

   Оружейник невозмутимо мотнул головой, указывая назад и вниз.

   - Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! - Триша схватила немного растерянного Рафферти за руку и поспешила вон из комнаты.

   Мужчина, сопроводивший их сюда, сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Голова безвольно свисала вперед, глаза были закрыты.

   - Он хоть живой? - бросила мошенница, торопливо проверяя коридор на наличие нежелательных свидетелей. По счастью, никого не было.

   - Вполне, - Кеане нехотя отлип от косяка.

   - Тогда пошли отсюда, - девушка осторожно перешагнула через протянутые ноги охранника и, таща за собой ребенка, заторопилась прочь.

   Мальчишка в последний раз глянул на распростертое тело. Он в своей жизни видел немало драк, однако что-то не припоминал, чтоб хоть в одной из них противник был выведен из строя практически мгновенно и совершенно беззвучно без участия холодного оружия или хорошей дубины.

   Им удалось покинуть гильдию, даже не попавшись никому на глаза: почти все ее работники толпились возле сцены. Выбраться через окно не составило особого труда.

   - Я же хорошо выступил, да? - раз, наверное, в десятый спросил Рафферти.

   - Да, молодец, - рассеянно отозвалась Триша, занятая совершенно иными мыслями.

   - А не сильно заметно было, что я ошибся во втором куплете?

   Вопрос остался без ответа. Айрел, покинувший зал сразу же после того, как его недруг запел, уже успел расхвалить ученика, одобрительно потрепать его по голове, восторженно поведать о реакции зрителей, изобразить выражение лица Орви, поразглагольствовать о своей гениальности и позлорадствовать вволю. Повторять всё это ему не хотелось. Мальчишка какое-то время вопросительно глядел на барда с мошенницей. Даже покосился на спокойно восседавшего на подоконнике Кеане, с робкой надеждой, что хоть тот ему что-нибудь скажет. Был проигнорирован. Впал в хандру.

   - Думаю, стоит пока подождать с гильдией, - девушка торопливо укладывала в свой саквояж раскиданные по комнате вещи. - Мне кажется, после этого выступления Раф там будет в опасности. Пусть всё уляжется.

   Айрел усмехнулся.

   - Могу тебя уверить, безопасней там не станет никогда.

   Рафферти, уже в подробностях представивший себя бардом, путешествующим по всей стране, купающимся в лучах славы и народного обожания, гребущим деньги лопатой и живущим в роскоши, приуныл еще больше. Блистательное будущее, похоже, становилось всё призрачней и призрачней.

   - Это к лучшему, - от музыканта не укрылось настроение ученика. - Скоро у тебя начнет ломаться голос. Поверь личному опыту, ничего путного в это время не получится. Сочинять песни да нарабатывать технику можно и без гильдии, а вот на сцену я б на твоем месте пока не торопился.

   Мальчишка пробурчал что-то обиженное. Он сидел на кровати и уныло качал ногой, лелея свою тоску, пока остальные занимались делом: собирали вещи. Они решили переехать. Наверняка за время репетиций все их соседи и работники постоялого двора успели выучить песню наизусть, так что существовала большая вероятность того, что слухи о месте проживания "гениального ребенка" дойдут до гильдии или людей Орви. Следовало хотя бы сменить гостиницу - покидать Хольд спутники пока не планировали.

   У крыльца, деловито курлыча, топтались голуби - кто-то просыпал здесь пшено. Нормально перекусить им не удалось.

   - А ну пошли прочь, салумьи птицы! - Рафферти, решивший поделиться плохим настроением с кем-то еще, кинулся к стайке. - Кыш! Кыш! - размахивал он руками под испуганный хлопот крыльев.

   Айрел покосился на Кеане. Судя по выражению лица, тот с удовольствием бы отвесил мальчишке подзатыльник.

   - Раф, давай не будем тратить время на всякую дурь, - немного раздраженно попросила Триша.

   - Я ж никого не задерживаю! - возмутился паренек, топая на вновь приземлившегося голубя. - Секундное дело!

   - Пошли, говорю! Нам еще лошадей взять надо, - настроение у девушки тоже было не лучшее. От плана пристроить ребенка в безопасное место, похоже, предстояло отказаться в виду отсутствия оного. Это ее беспокоило.

   Рафферти угрюмо поплелся следом за торопящимися к конюшне спутниками, обиженно топыря нижнюю губу.

   - Когда будет готов экипаж? - на ходу поинтересовался Айрел.

   - Обещали, что на днях, - убедившись, что мальчишка подчинился, Триша ускорила шаг.

   - Сказать по правде, это ожидание меня уже достало, - бард потянул на себя тяжелую дверь. - Ненавижу проволочки.

   - Соболезную, - мошенница направилась к стойлу своей лошадки. - Но ничего поделать не могу.

   Музыкант искоса глянул на выгребавшего навоз конюха. Пожалуй, не стоило продолжать разговор в его присутствии.

   Было еще кое-что, помимо экипажа, чего приходилось дожидаться - ответ на письмо.

   Девушка сочла, что втроем (Рафферти не в счет) они это дело не потянут, и решила привлечь одного из своих знакомых.

   - Ему можно доверять? - поинтересовался Айрел, когда Триша сообщила ему о своих тогда еще намерениях. Мужчина ужасно не хотел связываться с кем-то со стороны, но предполагал, что, возможно, без этого не обойтись.

   - Я бы на твоем месте не стала, - мошенница ни секунды не раздумывала над ответом. - Однако за деньги он сделает, что угодно. Говорю сразу, дешево ты не отделаешься.

   - Он нам точно нужен?

   - Он нам точно нужен. По крайней мере, на первых порах.

   - Тогда ладно, - вздохнул музыкант, душа в себе жабу.

   И Триша написала письмо. В нем не было ни подробностей, ни объяснений, в чем именно заключалось предстоящее дело, лишь предложение о сотрудничестве да сумма, которую Айрел был согласен заплатить. Отправлено оно было за девять дней до концерта Орви Маллеса, и уже наверняка дошло до адресата.

   Лайдли был младшим незаконнорожденным сыном барона Вьятеля. Его мать, женщина настойчивая и волевая, смогла принудить любовника признать ребенка своим, хоть и далеко не сразу - парню к тому времени уже исполнилось семнадцать. Супруга вельможи и прочие его дети данный поступок не оценили и не прониклись к новоявленному родственнику любовью. Того это не особо расстроило: он сам не горел желанием играть с ними в счастливую семью. В "отчем доме" мужчина появлялся лишь тогда, когда этого нельзя было избежать или когда это сулило какую-то выгоду. По сути, единственное, что Лайдли получил, "обретя" отца, это доступ в высшее общество. Большего ему и не было нужно. Природное обаяние и изысканные манеры, привитые амбициозной матерью, тратившей последние средства на учителей для сына, делали его желанным гостем на любом приеме. Его обожали стареющие дамы, готовые тратить любые деньги на молодого угодника: осыпали дорогими подарками, возили по курортам, оплачивали его счета. Лайдли умел льстить, находить нужные слова, остроумно шутить и говорить комплименты. В свете он слыл очень милым хоть и непростым молодым человеком. Обретенная семья же оправдано считала его лицемером и проходимцем, однако свое мнение публично не озвучивала - у Вьятелей было непринято выносить сор из избы. С Тришей же Лайдли познакомился еще в период безотцовщины и, уже одворянившись, не раз сводил девушку с интересующими ее людьми. Рекомендация сына барона сразу же добавляла веса ее очередной легенде.

   Новое обиталище было заметно хуже предыдущего и располагалось в не самом благополучном районе, однако спутники решили не привередничать. В этой части города плакаты "разыскивается", посвященные Айрелу, встречались куда чаще. Того они изрядно раздражали, особенно при мысли о том, что очень скоро ему придется срезать крашеные вихры и вернуться к своему естественному цвету волос. Бард твердо решил одно: княжич у него будет небритый или хотя бы усатый - это хоть как-то меняло его внешность. Он к этому времени уже настолько вызубрил подробности жизни Кадара, что мог ответить на любой вопрос, не задумываясь. Мог описать интерьер некоторых основных комнат особняка, прилегавшие к нему парковые территории и близких людей из окружения погибшего мальчика. Триша изучала описания дворянских родов Кирша в поисках потенциально полезных фактов. Кеане так же пропадал в библиотеке или общался с хольдскими ткачами, выясняя достижения Мэрдиса Карза в этом городе. Один лишь Рафферти сидел без дела и чувствовал себя лишним.