Проклятие клана Топоров - Сертаков Виталий. Страница 27

Северянин сразу понял, что силы неравны. Их отряд, после гибели лодки, составлял всего человек семь, а впереди сосредоточилось не меньше двадцати парней в рясах и кольчугах. Зато на этом этаже башни он увидел еще кое — что важное. Точнее — не увидел — а ощутил своим звериным нюхом. Там, наверху, над многослойным сводчатым потолком, имелась широкая круглая площадка, по которой ходили кругами волы, навечно запряженные в крестовину. Только волы, навалившись громадной силищей, могли освободить реку! Сколько наверху животных, Даг понять не успел. Ясно стало лишь одно — надо как — то попасть на крышу и заставить быков повернуть назад, чтобы цепь свалилась в пучину…

— Убить их, как можно больше! — прошептал Даг, выглядывая с верхней ступеньки лестницы. — Ульме, нам надо открыть ворота и впустить наших!

Ульме Лишний Зуб кивнул и змеей кинулся вперед. Обычно викинг зовет противника, чтобы сразиться лицом к лицу, но наступил такой момент, что стало не до законов чести.

Магнус, Сьеберн, Хледвир беззвучно обнажили оружие. Первая же их атака уложила наповал пятерых, но прочие бритты обернулись и кинулись в драку. Лишний Зуб слыл самым хитрым бойцом в фелаге Свейна, недаром ему доверяли тренировать молодых. Он побежал в сторону, вдоль загибающейся стены, прикрываясь щитом. За ним, позабыв про охрану ворот, тут же кинулись четверо, считая седого щуплого дядьку легкой добычей. Старший из англов прикрикнул на них, но было уже поздно. Ульме развернулся, швырнул меч в лицо первому, присел. Ударил его в бедро короткой секирой, рванул обмякшего раненого на себя и, прикрывшись им, как щитом, заколол второго солдата. Магнул Эрикссон, лучший гребец с первого рума, раскроил черепа еще двоим, но получил пикой в живот и почти сразу умер.

Даг в бой не полез, а ужом пополз вдоль стены. Его целью стал засов — здоровенная, квадратная в сечении дубина, удерживаемая бронзовыми скобами. Засов ходил ходуном, с той стороны в дверь нещадно лупили. Старший из англов жестоко схватился с Хледвиром Стрелком, они кружили у самой двери, растолкав и своих, и чужих, осыпая пол россыпью искр. Северянин с горечью убедился, что у англа меч длиннее и лучшей закалки. Хледвир дважды попадал в камень и отступал, чтобы выпрямить погнувшееся лезвие, а враги всякий раз встречали его промашку хохотом. Командиром у англичан был достойный воин. Невысокий, но почти квадратный в плечах и очень прыгучий. Кроме того, он, как и Даг, легко орудовал двумя мечами сразу.

Даг почти добрался до засова, пока Сьеберн и Ульме теснили в сторону толпу солдат. Парень навалился на бревно, оно медленно поплыло в несмазанных скобах. И тут Даг совершил ошибку. Стоило все сделать молча, но он выкрикнул имя Руда.

Острая боль обожгла плечо. Такая острая, что на минуту все поплыло перед глазами. Проткнув кожаную куртку, ухитрившись попасть между плотно пришитыми медными бляхами, в правом плече торчала стрела. И выпустил ее с противоположной стороны круглой залы мальчишка, не старше самого Дага. Парень стрелял не из лука. Северянин и прежде видел в руках врагов боевые арбалеты, но так близко — никогда. Тем более что арбалет был маленький, а стрела — железная, с зазубренным оперением, и вытащить самому никак не получалось.

В следующий миг Ульме подкинул в руке нож и проткнул юному арбалетчику глотку. В правой руке у Лишнего Зуба быстро вращалась обоюдоострая секира, которой он отгонял от Дага человек шесть бестолковых англов. Те пытались делать выпады, смешно замахивались топорами, но Ульме всякий раз превращал их в стадо трусливых баранов.

Не обращая внимания, что нижняя рубаха становится горячей, а рука немеет, Даг здоровым левым плечом все толкал и толкал непослушный засов. И вот — ворота с дребезжанием и скрипом провалились внутрь, тяжелой створкой Северянина отбросило на стену. Первым в комнату ворвался Руд, он был черный от крови, с его секиры свисали лохмотья. За Рудом вбежали остальные члены экипажа, и с островитянами в две минуты было покончено. Командир англичан, квадратный, грозный, остался единственный, кто продолжал еще рубиться с Хледвиром. Все невольно замерли, дыша, как загнанные кони. Серией хлестких ударов здоровяк сорвал с куртки Хледвира половину стальных блях, даже штаны и сапоги у викинга были исполосованы. Периодически он прижимался спиной к стенке, чтобы хоть немного перевести дух, и тогда на сыром кирпиче застывало кровавое пятно. Англичанин тогда упирал кулаки в колени, сплевывал и ждал.

— Он убьет Хледвира, — тихо произнес кто — то за спиной Дага.

Тут Северянин вспомнил, что честным поединкам здесь совсем не место, и кивнул своим. Отважного защитника башни моментально зарубили.

— Нам бы такого бойца в фелаг, — с уважением произнес Ульме.

За спиной Руда открывался вид на горящий город. Внешняя лестница, по которой поднимались викинги, была усеяла трупами своих и чужих. Из команды Руда в живых осталось не больше половины. Теперь стало ясно, как хитро устроена тяжелая дверь. Она провернулась на толстой оси и открыла доступ к внутренней лесенке, тянувшейся до самой зубчатой ограды крыши.

— Даг, говорят, там, на крыше, быки! — страшным голосом закричал Руд. — Если они убьют быков, нам не повернуть этот крест. Они стреляют в собственных быков! Ах, брат мой, ты ранен?

— Это все ерунда, — прохрипел Северянин, безуспешно пытаясь вытащить из плеча короткую стрелу.

— Там Свейн наверху, и с ним только четверо, надо скорее им помочь! Эти трусливые прихвостни Синезубого бросили нас, они отходят!

Командование взял на себя Ульме Лишний Зуб. Первым на внутреннюю лестницу отправили Орма Крепыша, а за ним — троих самых сильных. Несмотря на уговоры друзей, Северянин отказался покинуть поле боя. На нем расстегнули кожаную куртку с бляхами, порвали нижнюю рубаху и кое — как залепили рану с обоих сторон хлебным мякишем, смешанным с целебными травами. Так делали всегда, чтобы хоть на время остановить кровь.

Экипаж «Белого Быка» вырвался на крышу.

Глава шестнадцатая,

в которой шесть волов могут принести победу, но четыре груженых осла не могут вернуть друга

Восемь волов англичане впрягли в дубовую крестовину, но теперь все погонщики лежали мертвые. А те, кто оставался в живых, засели на соседней, полуразрушенной башне и стреляли в несчастных животных. Взрослого вола прикончить обычной стрелой совсем непросто, хотя один оказался убит. Бедняги топтались на месте, отчаянно ревели, истекая кровью, утыканные стрелами, но не могли порвать постромки. Пойти в обратную сторону, задами толкая крестовину, они тоже не могли, просто не умели.

— Руд, бери стрелков, не давайте им высунуться! — Даг указал на заросли кустов на вершине соседней башни. — Сьеберн, перепрягайте волов, живо. Крепыш, бери Торгюссона, надо отжать вон ту дубину!

Все кинулись исполнять. «Дубиной» Северянин назвал огромную перекидную шпалу, которая фиксировала крестовину и не давала разматываться цепи. И тут Даг заметил самое главное, впопыхах упущенное им в пылу боя. К вершине башни, которую они с таким трудом штурмовали, вела пологая мощеная дорога. И по этой дороге, приседая, перебегая с места на место, продвигались солдаты английского короля. А сдерживала их наступление горстка храбрецов во главе со Свейном Волчья Пасть.

Круглую площадку, где проводили свой скучный век волы, огораживала невысокая стенка. Свейн был ранен дважды. Кроме него, отражали атаки противника еще четверо. Они высовывались из — за груды вражеских тел, пускали стрелы и снова прятались. Совсем недавно Свейн уложил тут пару дюжин англов, создав из их трупов настоящую баррикаду. Но монахи и солдаты упрямо пытались пробиться к своим волам.

Правая рука у Дага безвольно повисла. Все, что он мог, — хлестать волов плашмя мечом, чтобы те быстрее разворачивались. Здоровой рукой помогал крепить кожаную упряжь, кося глазом на соседнюю башню. До конца все сделать не успели. Где — то далеко засел самострельщик с тяжелым арбалетом, одной стрелой он убил еще одного вола, затем прикончил паренька с «Журавля».