Истории таверны «Распутный единорог» - Асприн Роберт Линн. Страница 53

— Посмотрим, — сумрачно заявил Зэлбар и направился к дому.

— Куда ты идешь?

— Хочу нанести Керду визит.

— Тогда увидимся в казармах, — Рэзкьюли содрогнулся. — Я уже был однажды в этом доме и не войду в него снова, пока не будут отданы соответствующие распоряжения.

Зэлбар не обратил внимания на уход друга, и, приближаясь к дому, вложил меч в ножны. В предстоящей схватке не потребуется обычное оружие.

— Эй, кто-нибудь! — обратился он к садовнику. — Скажи своему хозяину, что я хочу переговорить с ним.

— Он занят, — проворчал садовник, — разве вы не слышите.

— Он слишком занят, чтобы разговаривать с одним из личных телохранителей Принца? — с вызовом произнес Зэлбар, подняв в изумлении брови.

— Он уже и раньше разговаривал с ними, и каждый раз они уходили прочь, а я лишался платы за то, что осмеливался прервать хозяина.

— Скажи ему, что я Зэлбар… — приказал цербер, — …твой хозяин будет говорить со мной или, может быть, ты хочешь поговорить со мной вместо него?

И хотя Зэлбар вовсе не потянулся к оружию, его интонация убедила садовника, что ему не стоит терять время. Маленький человечек оставил свою работу и исчез в доме.

В ожидании Зэлбар снова осмотрел цветы, но сознание того, что Керд находится рядом, не давало ему восхититься их красотой. Вместо того, чтобы поднять его настроение, яркие цветы представлялись ужасной несообразностью, подобно ярко окрашенному грибу, выросшему на разлагающемся трупе.

Зэлбар отвернулся от цветов, когда в ярком свете дня появился Керд. Хотя они встречались последний раз лет пять назад, более старший из них по возрасту, как оказалось, совсем не изменился, и Зэлбар сразу же узнал его: запачканная, неопрятная одежда человека, который спит, не раздеваясь; грязные неухоженные волосы и борода, а также тщедушное, как у мертвеца, тело; длинные, как у скелета, пальцы и рыхлая кожа. Было очевидно, что Керд, как и раньше, следовал привычке не следить во время работы за состоянием собственного тела.

— Добрый день… гражданин, — улыбка цербера не скрывала сарказма, заложенного в приветствии.

— Так это ты, — заявил Керд и скосил глаза, изучая черты лица собеседника. — Я думал, мы навсегда распрощались друг с другом, когда я покинул Рэнке.

— Думаю, ты будешь встречаться со мной, пока не сменишь род своих занятий.

— Моя работа находится полностью в рамках закона. — Худощавый человечек рассвирепел, обнаружив на мгновение силу воли, скрывавшуюся в его внешне тщедушном теле.

— Ты так и сказал в Рэнке. И я до сих пор воспринимаю это как недостойную обиду.

— Недостойную… — взвизгнул Керд, но не нашел подходящих слов. Губы его сжались, он схватил Зэлбара за руку и стал тянуть его в направлении дома. — Идем со мной! Сейчас же, — потребовал он. — Я покажу тебе свою работу и объясню, чем занимаюсь. Может быть, тогда ты сможешь оценить значение моих исследований.

За время службы Зэлбар сталкивался лицом к лицу со смертью в разных ее проявлениях и делал это решительно. Однако сейчас он в ужасе отпрянул.

— Я… Это не нужно, — настойчиво сказал он.

— Так что же, ты будешь слепо проклинать мои действия, не дав мне возможности оправдаться? — Керд показывал согнутым костистым пальцем на цербера, в голосе его звучали триумфальные нотки.

Запутавшись в собственных убеждениях, Зэлбар с трудом сглатывал слюну и собирался с силами.

— Очень хорошо, веди меня. Но предупреждаю, что на мое мнение нелегко повлиять.

Решимость Зэлбара поколебалась, когда они вошли в здание и на него обрушились запахи этого дома. Он заметил, стоя в дверном проеме, что в его сторону самодовольно ухмылялся садовник, и когда его повели по лестнице на, второй этаж, он попытался придать лицу бесстрастное выражение.

Все, что цербер когда-либо слышал или воображал себе в отношении работы Керда, не помогло ему подготовиться к сцене, которую он увидел, когда бледнолицый человек открыл ему дверь в свою мастерскую. По стенам стояло около полудюжины больших тяжелых столов, каждый из которых был поставлен под странным углом, так, что их поверхности были почти вертикальны. Они вовсе не походили на деревянные рамы, которыми пользовались придворные художники, когда крепили к ним свои холсты. Ко всем столам были прикреплены кожаные ремни и кнуты. И на дереве и на коже видны были высохшие и запекшиеся следы крови. Четыре стола были заняты.

— Большинство так называемых врачей только повторяют то, что было раньше… — сказал Керд, — …лишь некоторые пытаются освоить новые способы, но делают это небрежно — методом проб и ошибок, что является следствием отчаяния и невежества. Если пациент умирает, трудно бывает определить, явилась ли причиной смерти болезнь или же новый способ лечения. Здесь же, в контролируемых условиях, я практически расширяю наши познания о человеческом теле и его болезнях. Пожалуйста, смотри под ноги…

В полу были сделаны желобки, которые шли под столами и соединялись в небольшое углубление в дальнем конце комнаты. Перешагнув через один из них, Зэлбар понял, что эта система желобков предназначалась для того, чтобы направлять потоки струящейся крови. Он содрогнулся.

На первом столе находился обнаженный человек, который, увидев, что к нему приближаются, начал метаться в своих оковах. У него была отрублена рука до локтя, и он бил обрубком по столу. Изо рта у него вылетали невнятные звуки. Зэлбар с отвращением заметил, что у человека вырезан язык.

— Вот, — объявил Керд, показывая на зияющую рану на плече этого человека, — пример моих исследований.

«Пример исследований» потерял контроль над своими телесными функциями. Ноги его и стол были выпачканы экскрементами. Керд не обращал на это никакого внимания и жестом пригласил Зэлбара подойти поближе к столу, а сам своими длинными пальцами раздвинул края раны на плече.

— Я нашел точку на теле, которая, если на нее вот так нажать…

Человек взвизгнул, его тело изогнулось на связывавших его ремнях.

— Хватит! — закричал Зэлбар, теряя всякую видимость незаинтересованности.

Едва ли его голос можно было услышать на фоне мучительных стонов жертвы, но Керд убрал свой окровавленный палец, и обмякший человек откинулся на стол.

— Ну, ты видел? — спросил бледнолицый заинтересованно.

— Что видел? — заморгал Зэлбар, которого еще била дрожь от того, чему он был свидетелем.

— Ну, его обрубок! Он перестал двигаться! Надавливание или повреждение этой точки может лишить человека возможности пользоваться рукой. Вот, я покажу тебе еще раз.

— Нет! — быстро приказал цербер, — я уже достаточно насмотрелся.

— Значит, ты видишь пользу от моего открытия?

— Хм-м… а где ты берешь свои… объекты? — уклончиво спросил Зэлбар.

— Конечно, среди рабов, — Керд нахмурился. — Ты же ясно видишь это. Если бы я работал с кем-нибудь, кроме рабов… ну, это было бы против законов Рэнке.

— А как ты их привязываешь к столам? Рабы они или нет, думаю, они смертельно сопротивляются, прежде, чем подчиниться твоему ножу.

— В городе есть знахарь, — объяснил бледнолицый, — он поставляет мне слабый настой трав, который делает их бесчувственными. Когда они просыпаются, уже слишком поздно, чтобы оказать активное сопротивление.

Зэлбар хотел было задать еще один вопрос, но Керд удержал его движением руки.

— Ты до сих пор не ответил на мой вопрос: ты видишь теперь пользу от моей работы?

Цербер заставил себя еще раз оглядеть комнату:

— Вижу, что ты искренне веришь, что знание, к которому стремишься, представляет ценность, — сказал, он осторожно, — но я все-таки полагаю, что подвергать мужчин и женщин, даже если они рабы, всему этому — слишком высокая цена.

— Но все ведь в рамках закона! — настаивал Керд. — То, что я здесь делаю, не нарушает никаких законов Рэнке.

— В Рэнке много законов, ты должен об этом помнить со времени нашей последней встречи. Среди всех этих людей остались в живых лишь некоторые, и если представляется такая свобода действий в промежутке между действующими законами и тем, что в них не оговорено, говорю тебе, что я лично прослежу за тем, чтобы в рамках дозволенного я мог бы выступить против тебя. Нам обоим было бы лучше, если бы ты тотчас же съехал отсюда… потому что я не дам себе покоя, пока ты находишься в зоне моего патрулирования.