Странник (авторский текст) - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 7

— Ах ты ж ё-моё, — Славик вдруг переполошился. — К самому интересному не успеваем!

— То есть?

— Рёрик! Рёрик Скёльдунг! Призвание варягов! Как раз шестьдесят второй год!

— Точная дата? — спросил Иван.

— Откуда я знаю? Определенно, сезон судоходства — зимой, во время ледостава, норманны предпочитают дома сидеть.

— Вот и не паникуй. Кроме того, каким способом ты решил добираться до Альдейгьюборга, чтобы поучаствовать в этом знаменательном событии? Двести километров пешком по лесам-болотам? Или финнов попросишь на лодочке отвезти? Запомни накрепко: не лезь без нужды в жизнь той стороны, из одного только любопытства. Понадобится — Трюггви сам за тобой придет, как в прошлый раз…

— Что предпримем по возвращению? — продолжила настаивать Алёна.

— Я передохну и отправлюсь в Москву, по инстанциям. На очереди создание первичной базы в Новосибирске. Купить квартиру, ознакомится с окрестностями, моего отца навестим вместе — он знает о предстоящем визите и готов принять гостей. Если механизм, на который я возлагаю большие надежды, сработает, строиться начнем в апреле-мае, производство запустим нынешним же летом — оборудование доставят контейнерами во Владивосток, оттуда по Транссибу перевезут на место. А дальше — как Бог даст. Цель определена: объединение в единую цепь максимально возможного количества доступных «червоточин» и начало пристального исследования «неидентифицированных» Дверей. Второстепенные задачи и проблемы будем решать по мере возникновения и степени приоритетности…

— С огнем играем, — нарочно сказал Славик, воздев очи горе. — Как бы чего не вышло.

— Переформулирую: как бы чего вышло, да побыстрее. Жизнь коротка, многое хочется успеть. Дурень, нам всем через три-четыре года стукнет по тридцатнику, а что мы сумели сделать? Давай наверстывать упущенное во времена бестолковой молодости.

— Мальчики, вы заболтались, — сказала Алёна. — Иван, вас не затруднит объяснить, какое из этих яств можно употребить внутрь без риска для жизни? Я привыкла к пресной английской кухне, а судя по ароматам, повара «Кхэй-Ин» использовали все существующие в природе пряности в равных пропорциях…

— Начнем, — Ваня потер ладонь о ладонь. — Слава, тебе рекомендую «Лапу дракона», ты же наоборот, любишь острое?

— Что за «Лапа дракона»?

— Прожаренная ступня крокодила с травами, рисом и черными грибами. Больше нигде не попробуешь!

Глава вторая. Home, sweet home

Санкт-Петербург.

Февраль 2010 года.

Общеизвестно, что скрытые способности человека могут проявиться в самых неожиданных областях — весьма посредственный сотрудник коллегии иностранных дел Александр Пушкин становится поэтом номер один на все времена, выдающийся политик Уинстон Черчилль заслуженно получает Нобелевскую премию по литературе с формулировкой «за высокое мастерство произведений исторического и биографического характера», сын безвестного торговца матрасами и перинами Альберт Эйнштейн создает теорию относительности, да и кто бы мог подумать, глядя на тифлисского семинариста Иосифа Джугашвили, что перед ним будущий генералиссимус Сталин?..

Впрочем, дремлющие таланты просыпаются не только у великих. Незаметный обыватель зачастую и не подозревает, сколь многого сумел бы достичь, складывайся жизненные обстоятельства благоприятнее. Сереге, старому приятелю Славика, повезло — неблагосклонная фортуна внезапно повернулась к нему лицом, а не местом прямо противоположным, и Серега нежданно-негаданно обрел свою стихию. Были, конечно, некоторые малоприятные издержки, но ведь никто и не обещал тихой бестревожной жизни. Особенно, принимая во внимание страшненькое наследство Славика и проблемы, связанные с пространством за Дверью — той стороной, или же «субъективным временем».

На Серегу, технаря по образованию, бывшего прораба-теплотехника ныне формально числящегося безработным, вдруг снизошла искра Божия в самом буквальном смысле этих слов — у него проявилась библейская способность «говорить языками». До размаха апостола Павла, конечно же, было как пешком от Земли до Луны, но по сравнению со Славиком, едва связывающим десяток слов на древнескандинавском и относительно безболезненно освоившем только простую «кухонную латынь», Серега выглядел сущим Цицероном и Демосфеном в одном лице.

Откуда что берется, вот вопрос? Серега ухитрялся без малейших затруднений воспринимать на слух чужой мертвый язык, с которым в XXI веке работает лишь ограниченный круг лингвистов, интуитивно угадывая значение слов, строй фразы, произношение, и моментально запоминая любые морфемы, аффиксы и всякие прочие флексии, на изучение которых у студентов уходят долгие годы и триллионы нервных клеток. Таким образом, Серега по прошествии полутора лет со дня обретения Славиком Двери и первого робкого похода в «историческую реальность», трещал на древнескандинавском будто на родном, вызывая у супруги, — Наталья сама закончила питерский университет по кафедре филологии, — вполне объяснимое изумление.

Ладно бы только наречие норманнов — в конце концов, визиты Трюггви по теплому времени года случались частенько, да и пожить в «архаичной языковой среде» удалось, но Сереге настолько же легко давались диалекты коренного населения окрестностей Невской дельты: финского племени емь, с которым установился прочный дружеский контакт, а заодно и прямых предков — кривичей и ильменских словен, разговаривавших, понятное дело, на языке, абсолютно не похожем на современный русский.

Отдельно следует отметить, что Трюггви, Кетиль и прочие даниры использовали язык германской группы, емь — финно-угорской, а кривичи — славянской, что поставило бы в тупик любого лингвиста с узкой специализацией, но Сереге эти тонкости оказались безразличны: он одинаково хорошо усваивал степенный говор еми, мягкую речь скандинавов и трудные обороты кривичей, причем никогда не путался, и мог моментально перейти с одного диалекта на другой.

Наталья только плечами пожимала, уверяя, что видит перед собой феномен, почище «червоточины» — ну не может человек, не получивший должного образования (и у которого в школе по английскому была твердая тройка!), достичь подобных высот за столь краткое время! Серега отшучивался — английский учить его заставляли, а здесь всё делается ради удовольствия, по собственному хотению и без принуждения. Нравится и точка. Ничего сложного, просто память хорошая.

…Славик попытался набрать номер Сереги еще во время пересадки в аэропорту Дубай на питерский рейс, но телефон молчал — «абонент вне зоны действия сети». Наталья тоже не отвечает, в чем дело? Они уже вторую неделю молчат, хоть бы СМС прислали с подтверждением — всё в порядке, не беспокойтесь!

Пришлось отзвониться господину Алаверу — курировавшему «червоточины» со стороны питерского управления ФСБ и отдела спецтехники. Вернее, не столько «курировавшему», сколько прислеживающему за тем, чтобы питерские Двери не доставляли неприятностей властям и обывателям: любой серьезный прорыв из «неидентифицированной» Двери мог стать чрезвычайным происшествием, сопоставимым с появлением в городе разбушевавшегося маньяка с бензопилой.

Майор искренне обрадовался звонку, напомнил, что давно не виделись и, по возвращению Славика домой, надо бы выпить водки и пообщаться. Квартира? А что квартира? Да, наблюдаем вполглаза, никаких происшествий за минувшее время. Погоди минутку, гляну сводку… Коммунальные платежи приходят исправно, однако последний месяц фиксируется снижение потребления электроэнергии почти на девяносто процентов — словно в доме никого нет. Может, съездить навестить?

— Нет, спасибо, — мрачно ответил Славик. — Как приедем — позвоню. До свидания, Юрий.

— Что? — Иван уставился на аргуса. — Полагаешь, они на ту сторону отправились? Ничего удивительного, люди взрослые и самостоятельные, технике безопасности обучены. Я бы сдох со скуки, безвылазно сидя в квартире. Не дергайся, ничего не случится.