Империя страха - Стэблфорд Брайан Майкл. Страница 115

— Рад встрече, Кордери. — Воевода говорил с легким акцентом.

— Я надеялся избежать ее, — ответил Ноэл. — Не думаю, что она закончится хорошо.

— Ты не должен бояться кола, — сказал Влад. — Меня просили привезти тебя в Рим и передать инквизиции, которой ты сознаешься в преступном колдовстве, общении с дьяволом и других пороках. Они обойдутся с тобой мягче, думаю, ты не умрешь под пытками. Они предпочтут, чтобы ты пришел сам к месту твоего сожжения как еретика, и хотят, чтобы ты раскаялся перед казнью.

Двое из присутствующих, невысокие, тонкие, набрались смелости и подошли ближе, чтобы рассмотреть пленника. Их одежда не была испачкана в бою. Кареглазые брюнеты, вампиры по виду, в глазах Ноэла они были почти неразличимы. Один из них, видя его состояние, принес и подставил стул. Ноэл промолчал.

— Это мой друг Майкл Бихейм, — сказал Дракула о человеке, оставшемся на месте. — Тот, кто о тебе беспокоится, Блондель де Несле, но, возможно, ты его знаешь?

Ноэл посмотрел на принесшего стул человека:

— Я видел тебя несколько раз, когда был очень молод. Несомненно, ты не изменился, но я плохо вижу.

Ноэл не смог рассмотреть, улыбнулся ли Блондель.

— Ты не знаешь, что стало с монахом по имени Квинтус? — спросил Ноэл Дракулу. Его мало интересовала собственная судьба, но он хотел знать о судьбе друга.

— Если он не мертв, поедет с тобой в Рим, — сказал воевода. — Вампиры могут гореть вместе с обычными людьми, если они еретики. Я еще его не видел, но бежать он не сможет. Ты же мог уплыть отсюда, но не захотел этого.

— Возможно, ты поймешь, почему я думал, что ты не сможешь причинить мне вред. Моя жизнь и так уже подошла к концу.

— Я еще могу навредить тебе, если захочу, — сказал Дракула. — Не сомневаюсь, милые слуги папы предпримут все меры, чтобы сделать остающееся тебе на земле время неприятным. Это милый каприз судьбы, что такому химику, как ты, не удалось излечиться от проклятия боли. Думаю, римляне вволю посмеются над этим.

— Однако, — произнес Ноэл спокойно, — они не смогут навредить Квинтусу. Они могут убить его, но не смогут сделать ему больно. Думаю, что я многих вывел за пределы боли, которую ты хочешь причинить. Ты нашел место на галерах для груза заостренных кольев или твои люди срубят все деревья на острове? Жаль, их здесь немного.

— У меня есть для работы все, — ответил Дракула, поражаясь спокойствию пленника. — Мне придется говорить с мальтийцами и мятежниками и наказать их за участие в твоих делах. Ты знаешь, вероятно, что Лангуасс убит?

— Я видел это. Его корабль захвачен или потоплен?

— Не знаю. Не слышал, но море спокойное, и, если корабль отошел от западного берега, он мог прийти в другой порт.

Казалось, Дракула отвечал честно, и в его ровном голосе не слышалась личная враждебность. Чувствовалось вежливое любопытство, как будто Палач интересовался, что за существо, такое мягкое и кроткое с виду, причинило ему столько беспокойства.

— А что с Чеберрой, Игуаньесом и Дюраном? — спросил Ноэл.

— Барон замка Чиччано вне нашей досягаемости: не мертв, но во сне, который я не стану прерывать. Я в этом снисходителен, хотя награжу его легкой смертью не из милосердия. Он меня не интересует. Мои люди заостряют колья для другого барона и для сеньора Вильгеньона.

Ноэл покачал головой.

— Зачем сажать на кол вампиров? — спросил он больше с сожалением, чем с горечью. — Они не заметят боль и уснут с колом внутри. Их смерть будет такой же легкой, как смерть Чеберры. Твои приемы, князь, устарели.

Дракула подошел и поправил его очки, поняв, что Ноэл не видит его. Сделал это мягко левой рукой, посмотрев прямо в глаза.

Ноэл поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с вампиром. Он не благодарил и хотел выдержать этот взгляд. Посмотрев в сторону, увидел Майкла Бихейма и Блонделя де Несле, увлеченно следивших за его беседой с Владом Цепешем.

— Ты никогда не видел посаженного на кол, я думаю? — спросил Дракула с намеренной мягкостью.

— Нет, — ответил Ноэл. — Но я видел вампира на пытке и знаю, что боль мало значит, особенно если усилием воли ее сдерживают. Я знаю — пытка бесполезна.

— Обычный человек на колу не должен быстро умереть, — по-прежнему мягко продолжал воевода. — Кол загоняют в зад так, что острие входит в кишки. Если его ставят вертикально, тяжесть человека насаживает его очень медленно на кол, острие проходит внутри, разрывая печень и желудок, пока не войдет в грудную полость. Я знал людей, живших до вхождения кола в легкие, но обычно умирают раньше, от потери крови и боли. Если они корчатся от боли, агония хуже, но смерть приходит быстрее. Я видел людей, знавших и понимавших это, но дергавшихся с силой, хотя боль разрывала их души в клочья. Они прокусывали себе язык, но, по-своему, это были храбрые люди.

С вампирами другое дело. Как ты говоришь, вампир может контролировать боль. Это требует усилия, но оно возможно, и вампир на колу не корчится в муках. Он может быть спокойным. У него нет внутреннего кровотечения, как у обычного человека, поэтому он не может умереть от потери крови. Если ему повезет, он может впасть в глубокий сон, но это происходит редко. Плоть восстанавливает проткнутые колом органы, поэтому вампир может жить недели, а не часы, сознавая происходящее, пока острие не пронзает грудь и затылок. Его можно оградить от последнего сна, если дать ему воду и кровь на губке.

Я видел посаженных на кол вампиров с головой, отброшенной на спину так, что кол может выйти через рот, а внутренние органы приспосабливаются к протыкающему их колу. Но, контролируя боль, ВАМПИРЫ НЕ МОГУТ ЗАБЫТЬ О ТОМ, ЧТО С НИМИ ДЕЛАЮТ. Это более изощренная пытка, чем тебе дано понять, но мы сделаны из более тонкой плоти, и стремящимся мучить вампиров это следует помнить.

Я часто думал, наблюдая за приспосабливающейся плотью вампиров, какие хитроумные формы может принимать человеческая ткань, если бы у нас было умение и искусство изменять ее. К каким изменениям можно принудить человека! У меня есть мастера сажать на кол, пришедшие к этому практикой и любопытством, но я всегда хотел попробовать более тонкие опыты. В прошлом мне недоставало вампиров, чтобы оттачивать на них свое искусство, к своим мы всегда относились осторожно. Но ты изменил мир и помог в моей работе, пользователи твоего эликсира снабдят меня материалом.