Щит Королевы - Браславский Дмитрий Юрьевич. Страница 36

Я все же не выдержала и спросила мага, как его дочь могла так быстро доскакать до эльфийских земель.

Соридель рассеянно махнул рукой:

– Здесь нет ничего особенного. Есть тайные волшебные ходы, которые перебрасывают человека на большие расстояния, – камеры перехода называются. В Хорверке все равно мне за ними присматривать, и Вьорк не против, если изредка… Словом, Сиэнре должна была оказаться в двух шагах от дома. – Он озабоченно потер мизинцем переносицу.

Разговор не клеился: Соридель волновался за дочь. Маг то взволнованно ходил по комнате, то останавливался в нерешительности. А я волновалась за Сориделя.

– Может, спросить у приехавших эльфов?

– Не стоит. – Он поморщился. – Боюсь, от них помоги не дождешься, только раскудахтаются. Я сам ее найду.

Он объяснил, что попробует поискать ее с помощью колдовства. Так что завтра к вечеру все должно проясниться.

Я решила, что на ужин можно и опоздать, поэтому обратно мы шли более чем неторопливо. Размышляла, что же могло случиться с Сиэнре, но так ничего и не придумала…

Глава IX

Утром принесли две записки: муж звал меня на завтрак, а Соридель обещал сам заглянуть в гости, «если королеве будет угодно». Во время своего последнего визита я просила мага навестить меня, как только он почувствует себя достаточно здоровым, но не рано ли ему бегать по городу? Или он наконец смог поколдовать – и выздоровел?

Чуть попозже пришла Втайла с письмами из Ольтании. У гномов хорошая традиция: возвращаясь на родину, они никогда не отказываются захватить с собой почту.

Большой конверт с печатью – от отца и матери. Холодные слова, заверения в почтении к моему мужу… «Надеемся, ты здорова, надеемся, ты посетишь нас, надеемся, ты ведешь себя благоразумно…» Ощущение, будто они хотели написать: «Ты должна быть здорова. Ты должна посетить нас. Ты должна вести себя благоразумно»… Особой Радости письмо не принесло.

Второй, чуть помятый на углах голубой конвертик – от Ксантии. Пахнет жасминовой водой. Внутри – всего °Дин листочек: в отличие от меня, сестра не любит излагать свои мысли на бумаге.

Сначала я письму очень обрадовалась. Мы не были особенно дружны, зато теперь, на расстоянии, я почему-то ощутила, насколько она мне близка и как мне ее не хватает. Письмо было таким теплым… Ксантия благодарила за присланные из Хорверка подарки, немного рассказывала про свою жизнь – все хорошо, она вполне довольна. Странно, ведь у нее с мужем нет ничего общего. И еще она писала' что Жинья – дочь одного из вассалов отца и подруга наших детских игр – сосватана за Свигга и скоро свадьба Сестра сообщала об этом так, будто ничего особенного не случилось. Он, конечно, не очень знатного рода, наши родители никогда не дали бы согласия на брак, но я же помню, как сестра со Свиггом при каждом удобном случае целовались в укромных уголках. Хотя время идет, должно быть, Ксантия в конце концов им переболела…

Я подумала: вот уже и Жинья скоро будет замужем, а ведь она младше меня на целых полгода! Жизнь в Ольтании продолжается – без меня. Нет, я не грущу. Я просто, наверно, повзрослела. И Брайген потихонечку становится моим родным домом.

Убирая письмо сестры обратно в конверт, я обнаружила, что в нем еще что-то есть, и с трудом подцепила ногтем приклеенный изнутри маленький листочек:

Извини, что пишу на обрывке – тороплюсь. Муженек отлучился ненадолго, надо сказать тебе самое главное.

Прекрасно понимаю, что жить тебе тяжеловато. Старый гном, все такое. У меня вот хоть и не гном, а тоже настоящий чурбан. В общем, я недаром тебе написала про Свигга: женится-то он на Жинье, а встречается по-прежнему со мной. И то, что нас могут застигнуть врасплох мой муж или его невеста, только придает этим встречам остроты. Вот это действительно жизнь!

Так что мой тебе искренний сестринский совет: найди в Брайгене человека посимпатичней и заведи с ним роман. Ты можешь особо не бояться: если что и раскроется, ничего гномы не сделают – побоятся скандала. И не робей, сестричка. Нечего заживо гнить в этих подземельях.

Любящая тебя Ксантия

Сказать по правде, Ксантия всегда была ветрена… Но такого я от нее не ожидала. Мысли о родстве наших душ испарились, будто их и не было.

Я возмущенно ходила по комнате, комкая ни в чем не повинный клочок бумаги. Нет, ну сама она, конечно, может заниматься чем хочет и с кем хочет, но мне-то зачем её дурацкие советы?! Ксантия должна понимать, что я на такое не пойду. С одной стороны, это просто невозможно. С другой – чтобы с кем-то встречаться, этот кто-то должен мне очень-очень нравиться. А мне, по счастью, очень-очень нравится собственный муж, хоть он и старше меня на несколько столетий.

Да как только она посмела так пренебрежительно отзываться о Вьорке и гномах? Я же ей писала, что мне здесь просто замечательно, с Ольтанией и не сравнить! Тоже мне, наставница нашлась – прямо как родители: давай-ка делай то, давай-ка делай это… Ну уж нет, я…

Или?..

Я остановилась как вкопанная.

Нет, конечно нет. Я никогда не предам Вьорка. Но письмо Ксантии заставило задуматься над тем, что я постоянно от себя скрывала.

Я никого не любила так, как женщина должна любить мужчину. Будем надеяться, никого и не полюблю. А если полюблю, то никто-никто не должен об этом знать.

Надо было записать это в дневнике именно так – жирно, подчеркнув толстой чертой. По-ольтански – и еще раз, на гномьем. Надо было найти силы признаться самой себе, что мне очень хотелось любить и быть любимой. Да, быть любимой во что бы то ни стало! Я желала этого даже больше, чем стать королевой… Не сейчас, конечно, – раньше, до того, как была вызвана ко двору. Но я не встречала никого, кто хоть отдаленно напомнил бы мне человека, о котором мечталось. А раз так – наверно, и не встречу. И хватит об этом.

За завтраком собрались несколько глав гильдий, Беххарт, Ведающий, Терлест, Биримба… У меня было такое ощущение, что все догадались о письме Ксантии и теперь с укоризной смотрят в мою сторону, хотя ничего дурного у меня и в мыслях никогда не было.

Мы ели в Малахитовой столовой – удивительно уютном и тихом месте, совсем-совсем не брайгенском. Часто мы завтракаем здесь по-домашнему – с Вьорком и двумя-тремя Щитами. Несмотря на то что по размеру этот зал чуть ли не в четверть Чертога, он не производит впечатления холодного или неуютного. По его периметру идет колоннада с небольшими, в рост эльфа, колоннами. Но их макушки не упираются в потолок, а изгибаются под углом и «дорастают» до стен. У подножия каждой колонны стоят деревянные кадки, в них живые растения – уль-кар [6], фикусы, садовые цветы, карликовые деревца. Говорят, еще Сьеже попросила посадить их здесь – ей не хватало зелени, а зал этот она очень любила.

Положив мне на тарелку вкуснейшее воздушное пирожное, Вьорк поинтересовался:

– Письма-то уже прочла?

Я снова почувствовала себя неловко. Муж сам прервал паузу:

– Твои родители мне тоже письмо прислали. Большущее такое, тяжеленное. Только, – он виновато поднял на меня глаза, – я не все там понял. Вот, например: «В целом поверившая вашей бессонной подоплеке». Это они на что намекают?

– Ты со словарем переводил, что ли? – рассмеялась я. Родители ему, как и мне, писали на арвиане – признак хорошего тона. – Наверно, «всецело вверенная вашей неусыпной опеке». Это они обо мне.

– А-а, – протянул Вьорк. – Ох, придется в том же духе отвечать. Поможешь? А то к старости что-то арвиан стал забываться… – лукаво подмигнул муж.

– Ой-ой, старичок, а кушает – очень даже! – рассмеялась я: Вьорк доедал вторую порцию грибов. – Да, с чего вдруг у нас сегодня такой представительный завтрак? Празднуем отбытие эльфов на родину?