Щит Королевы - Браславский Дмитрий Юрьевич. Страница 79

Кстати сказать, никто не знает, как домовые ухитряются передвигаться в толще породы. То ли прогрызают камень, то ли долбят его чем-то… Сами они не признаются, а на глаза с зубилом в лапках пока никто из них не попадался.

Активно шуровать под шкафом смысла все равно не имело, да и Берья могла неправильно меня понять. Ладно, будем надеяться, что вечером любопытный зверек опять захочет со мной пообщаться.

Так, поговорить с Мэттом, возможно, сходить к дому Твана, попытаться что-то разузнать о Биримбе… Посоветоваться бы, но Мэтта все нет. Буквально уже ерзать на стуле начинаю…

– Гвальд, ты случаем не знаешь, Мэтт не собирался сегодня почтить меня своим присутствием? – Неожиданно для меня самой фраза прозвучала с неприятным ехидством.

– Вообще-то он сегодня не дежурит. – На лице Щита отразилось удивление.

– Да, он вчера у меня был… Но я подумала…

– Соскучилась?

Невинный вопрос, заданный невинным тоном. Но я поспешила отвернуться от Гвальда, почувствовав, что неудержимо краснею:

– Не то чтобы сильно. Так, поговорить хотела.

– Не ты первая. Чинтах вот тоже с ним как раз сегодня поговорить хотела. Даже на завтрак пригласила.

Чинтах? Которую он любил… или до сих пор любит?

– И… как?

– Что – «как»? Мне откуда знать? – довольно резко ответил Гвальд, что на него было совсем не похоже.

Зеленая Дева! Так Тиро же мне говорил – уже целую вечность назад! – что Гвальд с Мэттом чуть ли не соперничали из-за этой барышни. Да он просто ревнует!

И все-таки интересно, с какой стати Мэтт отправился с ней на завтрак? Он же ее бросил! Об этом Тиро тоже не смог умолчать… Наверно, просит его вернуться, рассказывает, как ей одиноко. Еще бы, с Мэтти любая почувствует себя уверенно, с ним легко, он заботливый, надежный, верный… А Чинтах красивая – по гномьим меркам. Наверняка Щит к ней вернется. И будет навещать свою королеву лишь по обязанности…

Внезапно меня как холодный душ окатил: да я сама ревную!

Вздохнув, я присела за столик напротив Гвальда принялась за нелюбимое вышивание, чтобы хоть чем-то занять себя и успокоиться. Гвальд отложил свой только что начищенный до блеска шлем в сторону и мягко произнес:

– Ты прости, но я правда не знаю.

Помолчали. Я взглянула на Щита: опустив глаза, он словно бы собирался с духом продолжить… Хочет выговориться?

– Ну что ты, – пробормотала я. – Я не обижаюсь. Ты ведь так из-за Чинтах? – почти против воли вырвалось у меня.

– Она мне всегда нравилась, – нехотя подтвердил Гвальд, – с самого детства. Но Мэтт все портил!

Вот как! Мэтт стоял у друга на пути! У меня внутри все будто взбаламутилось: это моя душа не знала, как реагировать на слова Щита.

– Ты же говорил, что Мэтт твой лучший друг. Да и он доверяет тебе, как себе. – Я поспешила ответить, чтобы не выдать смущения.

Гвальд прикусил губу и немного помедлил, а затем принялся рассказывать…

Вряд ли я такой уж опытный врачеватель душевных ран, да и у самой на сердце неспокойно. Но, видно, что-то такое во мне есть: сначала Втайла поведала свою невеселую историю, теперь вот Гвальд хочет поделиться тем, что наболело. Или я просто оказываюсь рядом в нужный момент?

– За ней бегали все моложе пятисот и старше пятидесяти. Бегали, пока не появился он. Точнее, он был рядом всегда, но в детстве мы просто дружили – веселая такая стайка молодняка, вместе гулявшая, вместе шалившая… Поначалу никто не подозревал, что между ними что-то есть. А потом вдруг Чинтах переехала к нему. И поклонники сразу притихли. Еще бы: Мэтта даже взрослые уважали, хотя ему тогда всего-то было…

– Что, тебя разве не уважали? Может, ты себя просто недооцениваешь?

Гвальд махнул рукой и запустил ее в свою русую бороду.

– Я всегда был на вторых ролях. Даже за наши проказы влетало больше Мэтту: что ж он, такой рассудительный, а вот подбил всех пойти в заброшенную штольню или сбежать с уроков. А Гвальд – ну да, он тоже соображает неплохо, но заводила-то Мэтт… Мы именно его слушали, и так было всегда. А Чинтах не выносит неудачников. Еще когда мы были совсем маленькими и играли в «принцессу, драконов и эльфов», она каждый раз была принцессой, а Мэтт ее спасал. Я был то драконом, то эльфом и однажды возмутился, что мне постоянно достается играть какого-нибудь злодея. Знаешь, что она сказала? – спросил Гвальд, напряженно вглядываясь мне в глаза.

– Что?

– Что это хоть и игра, но Мэтт-то ее точно спасет. А насчет меня она сомневается.

Я, смутившись, опустила голову: честно говоря, и у меня тоже часто было такое ощущение, ни на чем, впрочем, не основанное. Гвальд сам по себе – отличный товарищ, но на фоне Мэтта, от которого прямо-таки исходила уверенность, он проигрывал.

– И тогда я ушел из их компании, – продолжал Щит. – Года два я почти с ними не виделся. Мы играли с внучкой Дамерта, и она была принцессой, а я ее спасал. Но потом мне просто стало скучно, и я вернулся. Лучше бы я этого не делал.

– Почему?

– Мне было не так интересно, зато я был главным. Я почувствовал, что тоже гожусь в герои. А какой мальчишка не мечтает им стать?

Гвальд откинулся на стуле, припоминая.

– Тиро тебе случайно не рассказывал? Он видел, что со мной творилось, когда после сотого Дня терпения Чинтах они ушли домой вместе с Мэттом. Чинтах так и сказала: «Пошли домой». Они обнялись и ушли. И всем было понятно, что Мэтт не просто ее провожает.

– Не рассказывал…

– Да, приятного было мало. Я, уже взрослый, уже пару десятилетий как посетивший Храм Дара, едва не плакал. И абсолютно не понимал, что мне делать, как себя вести. А на следующий день пришел к Мэтту. – Гвальд говорил взахлеб, будто бы торопясь и одновременно немного стесняясь своих слов. – Чинтах, конечно же, была там. Я попросил у Мэтта разрешения поговорить с ней Мэтт, похоже, и не догадался, о чем я собираюсь разговаривать, сразу умчался куда-то. Он даже завтрак нам приготовил – не спав ночь, я приперся к ним чуть ли не после первого колокола.

Щит перевел дух и вдруг мечтательно добавил:

– Она была прекрасна тем утром… Ты, наверно, не считаешь ее красавицей?

Признаться, что только что над этим размышляла, я не решилась. Надо было, конечно, ответить ему: да, красавица писаная, каких свет не видывал… Он же влюблен! Но покривить душой было выше моих сил. Не знаю как, но с языка будто само собой сорвалось:

– Вообще-то она ничего. Хотя насчет красавицы…

– Просто ты человек, – с жаром возразил Щит. – А так бы ты понимала… – Он снова взъерошил бороду.

– И что же ты ей сказал?

– Признался в любви. Как дурак. Мы сидели рядышком, а я даже за руку не мог ее взять. Чинтах объясняла мне, какой я чудесный и замечательный друг. Но она ни при каких обстоятельствах не сможет меня полюбить так, как Мэтта. Потому что Мэтт из породы победителей, а я…

– Неудачник? Глупости! – яростно возразила я ему. – С какой стати? Кем-кем, а неудачником тебя назвать никак нельзя.

Я вспомнила, с какой гордостью Мэтт, когда я только приехала, рассказывал о Гвальде: и все-то у него спорится, и воин он такой замечательный, что вся гильдия завидует, и стихи слагает – заслушаешься…

– В общем и целом – да. Наставники не жаловались, девушки любили. Все, кроме Чинтах. Знаешь, как я это понял? Во время пира, когда Вьорку восемь сотен стукнуло. Брайген гудел – пол-Хорверка съехалось. Столько красавиц… Мы веселились день и ночь: еще молодыми были. – Я едва подавила смешок: на «человеческие» года Гвальду и сейчас было всего-то лет девятнадцать. – И знаешь что? Все обращали внимание на меня! Мэтта эти красотки и не замечали поначалу…

Это мне, честно говоря, показалось странным. Я и представить не могла, что кто-то Гвальда предпочел Мэтту. Но перебивать Щита я не собиралась.

– Не веришь? – Гвальд отвел глаза. – А зря. Именно на пиру я с Истой и познакомился: мы танцевали в Чертоге, а она сказала, что могла бы взять да и поцеловать меня – хотя даже имени не знала. Представляешь?