Щит Королевы - Браславский Дмитрий Юрьевич. Страница 9

Налетев на Гвальда, королева пискнула: «Ну же!» – но тот оставался неподвижен.

– В чем дело? – Фиона растерянно обернулась ко мне.

– Хартия Щитов, – пояснил я, тяжело дыша. – Это уже не игры. Если есть угроза жизни, выпускать тебя иначе как под охраной трех Щитов не имеем права.

Хорошо бы, конечно, чтобы в дюжине саргов впереди шел и четвертый Щит. Но об этом я промолчал.

– Именно меня? – уточнила Фиона.

– Царственную особу. – Я специально произнес это по-ольтански, чтобы она почувствовала себя не просто нашей подружкой.

– А если ее, особу эту, уже выпустили? – настаивала Фиона.

– Щиты должны ее прикрывать, пока не появится третий, – поддержал меня Гвальд. – Тиро будет здесь с минуты на минуту.

– Ну, Мэтти, – жалобно, совсем как Чинтах сегодня утром, попросила Фиона. – Вдруг с Вьорком действительно что-то серьезное…

– С ним действительно что-то серьезное, моя королева, – отрезал Гвальд. – Я не стал бы беспокоить тебя по пустякам. И как раз поэтому…

– Он… он жив? – Губы Фионы задрожали.

– Жив, – заверил ее Гвальд. – И, надеюсь, проживет еще не одну сотню лет. Однако пока никто не может понять, что произошло. Ты все увидишь сама.

– А что это еще за Хартия? – отступилась Фиона. – Вы мне никогда о ней не рассказывали.

– И правильно делали, – проворчал я.

С Хартией Щитов меня знакомил дед. Захотел бы я когда-нибудь сделаться Щитом, не захотел бы – как любой потомок главы клана, я обязан был знать ее назубок. И не просто знать: Хартия должна была сделаться частью меня.

«Когда станешь Щитом, времени размышлять уже не будет». И дед был прав: некоторые страницы вписаны в Хартию кровью Щитов и их государей.

Кстати, если бы Фиона была гномихой, то могла бы с полным на то основанием возразить, что Хартия задумывалась именно для защиты королей, а не королев.

Но Фиона не была гномихой.

– Тиро! – с облегчением воскликнул Гвальд, хлопая по плечу нашего друга. И отошел в сторону, освобождая королеве дорогу.

Вот только повода для облегчения не было: Тиро задержался, чтобы облачиться в доспех и взять оружие. Щит, шлем, пояс для метательных ножей, дагасса и меч – теперь он был готов отразить любое нападение.

В одной кольчуге я почувствовал себя голым.

– Бежим!

Но мне казалось, что мы не бежим, а еле плетемся! Тиро пришлось пустить первым, и он быстро начал задыхаться под весом доспеха, я старался не дать Фионе его обогнать, Гвальд прикрывал нам спины. Гномы по дороге вжимались в стены. Мы оставляли за собой череду встревоженных лиц: происшедшая с Тиро метаморфоза не осталась незамеченной.

Комната перед покоями Вьорка оказалась полна народа. Шенни двинулся было к нам, но я только едва заметно развел руками: дескать, сам ничего не знаю. Посол кивнул и низко поклонился Фионе.

– Шенни, что случилось?! – Она едва сдерживала слезы.

– Представления не имею, Ваше Величество. – Веденекос опустил голову. – Может быть, с тобой Щиты короля будут более любезны.

Вход в покои преграждали Ланкс и Цорр. В доспехах. Глаза из-под шлемов смотрели настороженно.

– Королева! – Они отсалютовали ей копьями.

Я заметил, что Щиты не добавили «моя».

Гвальд тоже это заметил. Мы переглянулись.

– Пропустить! – потребовала Фиона.

– Только тебя, королева. – Щиты дружно раздвинули копья.

Вот уж не повезло, так не повезло: после коронации именно Ланкс намекнул мне, что только вопиющее нарушение всех и всяческих традиций позволило нам занять равное с ними положение. Правда, когда мы остались наедине, Гвальд резонно заметил, что мы с ним имели не меньше прав стать Щитами Трубы, чем Даларх и Ланкс, – было бы желание. Да и какое ж тут нарушение традиций, если сам Ведающий минувшее… Словом, тогда Ланкс стерпел, а вот теперь я видел, что его кулаки угрожающе сжимаются и разжимаются. Только этого нам не хватало!

Я взглянул на Фиону: она еле слышно пробормотала что-то на ольтанском. Поскольку я не большой дока в этом красивом, но весьма непростом языке, мне показалось, что она желает обоим Щитам, чтобы их забрала одна из тех богинь, которым люди вручили власть над их жизнью и смертью. Хотя ума не приложу, что она стала бы делать с гномом, чьей судьбой вправе распоряжаться лишь Крондорн.

Покуда я размышлял, королева, видно, тоже решила, что ее первая мысль была неудачной, и распорядилась уже на гномьем:

– Мои Щиты пойдут со мной.

– Сожалею, королева, – покачал головой Цорр. – Это невозможно.

Клан Алтаря всегда отличался упрямством.

– Мы охраняем ее так же, как ты охраняешь Вьорка, – попытался вразумить его Тиро.

– В покоях Вьорка нет угрозы для королевы, – фыркнул Ланкс, словно Фионы здесь не было.

Мог ли я представить себе, что не пройдет и месяца после бракосочетания, а Щиты короля и королевы будут готовы кинуться друг на друга с оружием.

Выход неожиданно нашла Фиона.

– Мэтт, прошу тебя следовать за мной, – надменно заявила она. – Гвальд, Тиро, подождите меня здесь. Где Стради?

– В ваших покоях, моя королева, – смиренно ответил Гвальд.

– Так пошлите за ним, – капризно потребовала Фиона. Видно было, что она удивилась, с чего это Стради вздумалось сторожить пустые комнаты, но решила, что сейчас не время для вопросов.

Ланкс открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Фиона уже величаво проследовала мимо него. Я попытался изобразить на лице нечто вроде: «Сам понимаешь, служба», – и протиснулся следом.

Вьорк лежал на кровати – как был, в парадном облачении, в котором он проводил Ночь Роракса. Его серебристо-черная борода, обычно воинственно торчащая вперед, бессильно покоилась на груди.

Так, наверно, король должен был выглядеть на смертном одре лет через триста. Его тело казалось высохшим от старости, дыхание – едва заметным.

– Что это? – прошептала Фиона. – Вот эта палка в его руке, с двумя лезвиями.

– Гвизарма, – не задумываясь, ответил я.

А задуматься стоило.

Гвизарма – не то оружие, которое берут с собой, отправляясь умирать. Не говоря уже о том, что гномы редко им пользуются: изогнутый клинок хорош против лошадей, но лошадей у нас по пальцам пересчитать можно. А выходить против пони или тех коняг, что крутят вороты, едва ли кому придет в голову – что с гвизармой, что без.

Однако это, несомненно, была гномская гвизарма: для человека рукоять слишком коротка. И очень, очень старая: клинок весь иззубрен, острие изъедено грязно-рыжей ржавчиной.

Где только Труба ее откопал? И что вообще здесь происходит?!

Только теперь я огляделся. Ведающий Минувшее уже был тут. Плохо, очень плохо. Сбоку на ложе Вьорка, положив правую руку ему на живот, примостился Беххарт. Рука старого жреца дрожала; нахмурив лоб, он отчаянно что-то бормотал, сам, похоже, не веря в успех. Не иначе, Крондорн сегодня от нас далеко.

Из угла комнаты, поднявшись на ноги при нашем появлении, грустно смотрели еще двое Щитов Трубы, Айрант и Даларх – оба при полном параде. Кивнув двоюродному брату, Айранту я поклонился; худощавый и непривычно высокий для гнома, он был старше нас всех.

Справа от входа вполголоса беседовали еще двое. Ганта, главу Гильдии первопроходцев Хорверка, я хорошо знал: хотя тот был из клана Алтаря, дед не раз призывал его посоветоваться, в какую сторону лучше прокладывать новые туннели. А вот присутствие здесь в такую минуту Биримбы меня удивило едва ли не больше, чем гвизарма в руках Трубы: чернявый суетливый маг появился в Хорверке не так давно и, на мой взгляд, никому, кроме короля, не пришелся по душе. И то, что Щиты его не выставили, было весьма показательно.

Фиона приблизилась к ложу. Не знаю, показался ли ей муж, как и мне, живым мертвецом, но только она застыла, не прерывая Беххарта и ни о чем не спрашивая. А я, по привычке не спуская с нее глаз, отошел к Щитам.

Сев, мы немного помолчали. Первым, как и положено, заговорил Айрант:

– Где остальные?

– У входа. Ланкс их не пускает.