Пути Звезднорожденных - Зорич Александр. Страница 14
Раздалось едва слышное чавканье. По отростку пробежала судорожная волна. Стрела, легонько хрустнув, сломалась. Наконечник остался где-то в глубине сочной неукротимой плоти, осиротевшее древко полетело в воду.
Стражи громко осквернили лживые святыни Народов Моря и вновь припустили бегом.
Элай знал, что Хармана придет. Обязательно придет. Она не могла не прийти после всего, что произошло между ними прошлой ночью.
Нет, Элай не знал, что именно в этих покоях, состоящих из трех небольших комнат, много лет назад Герфегест Конгетлар первый раз в жизни увидел госпожу Харману. Тогда там располагалась спальня Хозяйки. Герфегест явился в Наг-Нараон, чтобы убить ее, ибо полагал Харману источником всех несовершенств подлунного мира. Но одного взгляда на Хозяйку Дома Гамелинов хватило Герфегесту, чтобы расстаться со своим намерением навсегда. Здесь Хармана и Герфегест впервые любили друг друга, здесь Хармана попросила его стать Хозяином…
Элай не знал истории этих покоев, невзрачных и удаленных от других жилых помещений, где назначил свидание госпоже Хармане. Не ведал, что совершает не только измену, но и маленькое святотатство. Однако и без того на душе у него было тяжело.
Дверь с тихим шорохом растворилась, возвещая появление госпожи Харманы. Сердце Элая радостно запрыгало в груди.
Шепча восторженную чушь, Элай вскочил навстречу гостье, чей палец, как и минувшей ночью, был упредительно приложен к губам.
– Мне стало дурно на пиру. Я решила, что прогулка на свежем воздухе меня развеет, – шепнула Хармана и улыбнулась той многосмысленной улыбкой, понять которую до конца не по силам ни одному мужчине.
Потом их тела сблизились и вспышка желания надолго ослепила обоих.
Не разлепляя сомкнутых в жадном поцелуе уст, Элай поднял Харману на руки и понес на ложе…
А когда кружение плоти прервалось, когда их сплетенные пальцы ослабели, в объятии же появилось даже нечто дружеское, Элай спросил:
– А если Герфегест…
– Никогда, – ответила Хармана. – Герфегест никогда ничего не узнает. Мы будем очень осторожны. Мы не причиним ему боли. Но даже появись он сейчас на пороге с алебардой в руках, нам нечего бояться. Герфегест помнит, кто сделал его Хозяином Гамелинов. И он слишком любит…
Внезапно Хармана насторожилась и, приподнявшись на локте, пристально всмотрелась в сумрак соседней комнаты.
Элай мог поклясться, что не происходит ничего угрожающего. В комнате было тихо, разве только волны плещут внизу. Но лицо Харманы приобрело такое тревожное выражение, что Элай враз побелел.
– Что там, любимая? – спросил он шепотом, укладывая ладонь на талию Хозяйки Гамелинов.
Хармана резко мотнула головой – дескать, исчезни, пока ничего не знаю.
В следующее мгновение Элай был сброшен удивительно сильной рукой Харманы на пол. Сама Хозяйка Гамелинов, подскочив, как перепуганная камышовая кошка, к высокой напольной вазе, неприметно ютившейся в затененной нише, уже извлекала ногу, выброшенную в молниеносном ударе, из вихря осколков, в которые обратился ни в чем не повинный сосуд.
Дверь была распахнута. Четверо Пелнов быстрым, деловитым шагом опытных убийц пересекали комнату, направляясь к обнаженному Элаю.
Их намерения не вызывали сомнений.
Элай в ужасе заорал.
В тот же миг один из Пелнов упал – из его распахнутого в беззвучном крике рта хлестала кровь напополам с блевотиной.
Хармана, чьи покои хранили множество секретов на случай любых неприятных неожиданностей, теперь была вооружена.
Ее прекрасная нагота ослепила еще одного Пелна, понадеявшегося на легкую добычу, и парные топоры прервали его бег.
Только тогда двое других Пелнов наконец осознали, что перед ними очень опасный противник. Хармана с трудом ушла от их пронырливых мечей.
Элай, залитый кровью мертвого Пелна, продолжал кричать.
Стражники выстрелили еще и на этот раз стрелы нашли свою первую жертву.
Под ноги Син упало бездыханное тело.
Стражи Гамелинов были уже совсем близко. Еще немного – и они перестреляют всех. Но и Огненная Трава знала свое дело.
Скала содрогнулась до самой вершины. Колоссальный скальный отломок высотою в сорок локтей, с достоинством накренившись, рухнул в воду, разбрасывая в стороны длинные лоскуты изорванных побегов Огненной Травы.
Сквозь облако каменной пыли и водяных брызг Син увидела черную полосу лаза, косо уходящую вверх, за острые края скола. Уцелевшие черви Огненной Травы исчезали в его глухой черноте.
Не раздумывая ни мгновения, Син подпрыгнула, ухватилась за мощный красный стебель, ведущий к спасительному сумраку, – и тотчас же сотни свежих корешков попытались найти себе пристанище в ее теле. Они слепо уткнулись в кожу Син, обвили ее ладони, ступни, лицо – и отпрянули назад. «Нельзя», – сказала Син, и Огненная Трава поняла ее.
Син полезла вверх, споро перебирая руками по живому канату и упираясь ногами в скалу.
Двое уцелевших нагиров Дома Пелнов поспешили последовать ее примеру. На них-то Огненная Трава и отыгралась, подсластив сочным мясом сухую каменную крошку. Вопли сожранных заживо воинов затихли очень быстро. Пустые окровавленные доспехи упали в двадцати шагах от оторопевших Гамелинов.
«Вместо того чтобы с дельфинами целоваться, нужно было учиться говорить Траве „нельзя“, – презрительно фыркнула Син.
Преследовать Син было самоубийством. Единственной надеждой Гамелинов оставались луки. И луки не подвели своих хозяев.
Пять стрел отяготили легкое тело Син, впившись в ее гибкую спину. Син истошно закричала.
Крик ее быстро иссяк.
Щупальца Огненной Травы радостно метнулись к телу Син. На этот раз она не смогла избегнуть участи Пелнов – теперь красивые уста ее были безмолвны.
– Лазутчица мертва?
– Лазутчица мертва.
Начальник дозора удовлетворенно проводил взглядом ее заемные шлем и зеркальный нагрудник с гербом Гамелинов, что, печально побрякивая и переворачиваясь в воздухе, упали вниз, на дорогу, огибающую Ледовую Бухту.
Однако он не заметил, что одна небольшая вещица, падавшая вместе со своими внушительными бронзовыми собратьями, была еще на лету подхвачена стремительно выброшенным из красного стебля побегом.
Дозорные собрали отвергнутые Травой железки и поспешили назад с докладом. Хозяева Гамелинов сильные колдуны. С людьми неприятеля покончено, а с Огненной Травой пусть разбирается тот, кто умеет.
За спиной начальника дозора и его подчиненных побег Огненной Травы, подхвативший небольшую звонкую вещицу, ловко змеясь среди прочих, устремился вверх с добычей.
С Тай-Кевром остались двое. Четверых он отрядил защищать дверь, остальные полегли от рук Гамелинов на пути сюда.
Тай-Кевр и его люди спускались вниз по каменным ступеням. Они уводили все глубже и глубже – к Лону Игольчатой Башни.
Меч Тай-Кевра был залит кровью по самое яблоко. Его воины едва держались на ногах от полученных ран.
«Долго они не протянут, – подумал Тай-Кевр. – Зато погибнут как герои. Это ведь очень почетно – умереть ради Хозяина своего Дома».
Наивный Тай-Кевр полагал, что ему самому жизнь назначена долгая и счастливая. Так пообещал судовладелец в желтом. А уж этот всезнайка, судя по событиям сегодняшнего дня, не лгал ни в чем.
Спуск окончился. Они стояли в начале короткого коридора, концом которому служил неприметный тупик.
Благородный Цуддамн, испустив стон сквозь судорожно сцепленные зубы, просел на пол. Внезапно лицо его просветлилось и стало радостным. Он привел Хозяина Дома к цели и теперь покидает этот мир. Что может быть прекраснее?
Благородный Салаав в изнеможении опустился на предпоследнюю ступень лестницы. Он пока еще не имел права оставить Хозяина, хотя в душе хотел именно этого. Если бы не раздирающая мозг боль, если бы не кровь, что хлестала из обрубленной по локоть левой руки, Салаав счел бы всю сцену очень величественной. А так до величия сцены ему не было никакого дела.