Полуночные тени (СИ) - Кручко Алёна. Страница 22

— Вчера ушел.

— Жаль. Я б вернула.

— Сьюз, — вздохнул маг, — такие подарки не возвращают. Он решил и отдал, а ты приняла. Все, дело сделано. Владей и не заморачивайся. Оно ни к чему не обязывает.

— Ладно, — я надела амулет обратно на шею. — Дадут боги встретиться, хоть спасибо скажу. Эннис, а он вообще кто? Ведь не бродяга же?

— Не знаю.

Что-то подсказало: вот теперь Эннис соврал. Но… наверное, мне и не нужно знать. А то бы, наверное, сам Марти и рассказал. Вот так шел человек мимо, шел и прошел, а памятку оставил…

Мне стало грустно. Эннис это заметил, спросил:

— Ты хоть поела?

Я покачала головой.

— Ну, это не дело! Погоди, — маг заглянул в казарму, крикнул: — Господин барон, тут Сьюз пришла!

— Сейчас, — откликнулся Анегард.

— Сейчас, — подмигнув, повторил Эннис. — Нехорошо, господин барон, держать такую девушку голодной. Да и я, честно говоря, не откажусь лишний раз подкрепиться.

— Подкрепиться? — его милость Анегард вынырнул из казармы внезапно, я даже вздрогнула. Выглядел молодой барон вполне бодрым, от вчерашнего и следа не осталось. — Извини, Эннис, мне подкрепляться некогда. Поешьте со Сьюз, ладно? Только быстро. Сьюз, я тебя домой отвезу, не возражаешь?

Попробовала бы я возразить! Когда наш молодой господин говорит таким тоном, лучше кивать да помалкивать.

— Вот и хорошо, — Анегард провел ладонью по волосам, стряхивая паутину. — Жди на кухне, я за тобой зайду.

И умчался, на ходу выкликая Гарника.

Ну и зачем звал? Убедиться, что жива?

На кухне Анитка и Динуша встретили нас как дорогих гостей. Вот только похоже, усмехнулась я, придвинув мясо к себе поближе, Эннису придется расплачиваться за их доброту рассказами. Впрочем, маг явно не возражал. Пока я торопливо ела, удивляясь собственному звериному голоду, он вовсю распускал хвост перед девчонками. Сначала расписывал опасности нашего похода и чудесное спасение — правда, к чести его, не утаил, что спас нас всех господин барон. Затем начал рассуждать, с каким, собственно, видом нелюди мы повстречались, и быстро перескочил на магическую заумь, — вот уж Куржева школа!

Я кое-как ухватывала смысл — помогало, что я видела тех, о ком шла речь. Зато Аниткины глаза стремительно утрачивали осмысленное выражение.

— …Таким образом, мы имеем дело не с оборотнями, упырями или лесными духами, и уж тем более не с легендарной Дикой Охотой, а с обыкновенными заколдунцами, сиречь несчастными людьми, пострадавшими от чужого злонамеренного колдовства…

— Эннис, — улыбнулась я, — говори проще, и все девушки твоими будут!

— А что? — удивился маг. — Непонятно?

— Не-а, — ответила бойкая Динуша. — Кровь-то они пьют? Пьют. Так почему ж тогда не упыри?

— А если в зверей перекидываются и от честной стали не мрут, значит, оборотни! — добавила Анитка.

Эннис закатил глаза. "Для кого я тут распинался?" — нарисовалось на его лице. Однако начал заново, старательно подбирая слова попроще. Я навострила уши, но тут заглянул его милость Анегард:

— Сьюз, пошли!

Мимо барона протиснулся Рэнси, кинулся ко мне, в порыве щенячьего восторга попытался запрыгнуть на колени. Анитка взвизгнула: псень едва не спихнул на пол кувшин с элем.

— Рэнси! — смеясь, я трепала пса за уши, гладила умильную морду. — Хороший мой, веди себя прилично. А то в другой раз тебя здесь и на порог не пустят!

Пес в ответ скулил и тянулся облизать мне лицо. Эннис покосился недовольно, переставил эль на середину стола, отодвинул подальше мясо. Его милость Анегард откровенно потешался.

Пришлось мне прощаться с магом и с девчатами… ну ладно, увидимся еще, тогда расспрошу. А может, господин барон понятней расскажет. Надо только набраться храбрости спросить.

Во дворе ждал черный жеребец. Анегард сел в седло, протянул мне руки:

— Давай, Сьюз, смелей!

Кажется, подумала я, это становится моим законным местом. Ох, Сьюз, береги косу! Как бы кто ревнивый в нее не вцепился!

Впереди Гарник вез по уши довольного Ронни. Следом ехал Рольф. Был он еще изрядно бледен, однако в седле держался уверенно. Для него нашли в баронских конюшнях резвую крепенькую кобылу-четырехлетку под пару Огоньку и вручили во владение торжественно, перед всей челядью и стражей: старый барон счел, что храбрость деревенского парня заслуживает награды.

Их ждет дома хорошая встреча, думала я. И пересудов теперь надолго хватит, и от невест Рольфу совсем прохода не станет. А мне одного хотелось — чтобы моя жизнь потекла по-старому, будто и не было ничего. Позабыть о ночных кошмарах, выкинуть из памяти жуткую ночь на болоте… страшные полузвериные морды, в которых угадываются былые человеческие лица… жажду крови, боль и страх, и тоску, тоску… Проклятый тот сон! Нет, не ночь на болоте оказалась для меня самым страшным испытанием, не ледяные ладони почти мертвого Рольфа, не Анегард, подставляющий вену под укусы. Куда страшней — жалость. Душу рвет. Главарь с нетопыриными крыльями, похожая на Гвенду женщина, обозвавший меня слепой курицей мальчишка, — все они были раньше людьми. И те, кто готов был рвать на части Рольфа — тоже. Безумие кровавой жажды, отчаяние, удушливый туман чар, скрывающий клочок чужого леса — все, что осталось им от радостного людского мира.

Проклятый сон, швырнувший в их шкуру! Разве такое позабудешь?..

Анегард сказал, все страшное закончилось, не будет больше ни ночных кошмаров, ни пропавших детей. Но что-то во мне, какое-то мне самой непонятное чутье, говорило: прежняя жизнь ушла навсегда, и жалеть о ней так же глупо, как, например, мечтать стать баронессой.

А новое меня пугало.

Кони шли спокойно, озаренный солнцем лес медленно плыл назад, и не было в нем ни следа от ночных страхов. Рэнси носился кругами, то нырял в густые папоротники, то выпрыгивал на тропу едва не под самые копыта, взлаивал, звал побегать с ним. Анегард молчал, верно, задумался о чем-то. Да и ясно, о чем: похоже, от ночных соседей нам так просто не избавиться, назвались друзьями, так должны помочь. Значит, надо объяснять людям, как дальше жить… а может, ехать в столицу, у королевских магов просить совета… заботы посерьезней, чем объяснять бабушке, что за цацка на шее висит, кем подарена да почему взята!

Дорога показалась мне слишком короткой. Очень уж хорошо было ехать вот так, отложив страхи и тревоги на потом, посреди выпавшего вдруг островка безмятежности — быть может, слишком короткого. Чувствовать спиной тепло Анегарда, которого все трудней в мыслях называть бароном и его милостью. Забавляться весельем Рэнси, наслаждаться солнечным деньком и не думать о том, что будет дальше…

К чему думать о том, что не в твоих силах изменить? Чего и предугадать пока не можешь?

Анегард спешился у нашего домика. Сказал:

— Приглашай в дом, хозяюшка. Вашим в деревне Гарник все расскажет, а я кваску попью да обратно поеду.

Бабушка выбежала навстречу, ахнула:

— Наконец-то! Я уж заждалась, сердце не на месте! Заходите, ваша милость… а что ж господин капитан, неужто не отдохнет? А ты, Рольф, что-то совсем белесый, слезай-ка, гляну на тебя поближе. Охти ж, и пропажа нашлась… что, герой, готов домой явиться? Мамка с папкой тебя ждут, ой жду-ут!

— Здорова будь, Магдалена, — рассмеялся Гарник. — На обратном пути загляну, ты уж кваску твоего знаменитого на мою долю оставь!

Ронни прыснул, Рольф пробормотал смущенно:

— Не, я домой поеду. Тоже, небось, волнуются. Ниче, хорошо все…

Два коня с тремя седоками пошли дальше, а нас с Анегардом бабушка потащила в дом. Вокруг увивался Серый, Рэнси, не будь дурак, просочился на кухню, свалил на пол горшок с кашей и начал торопливо хватать — уж его ли, проглота, в замке не кормили?! Бабушка кинулась убирать, замахнулась на псеня веником, тот рыкнул, развернулся боком, прикрывая неправедную добычу…

— Бабуленька, — не выдержала я, — сядь ты, всех богов ради, спокойно! Пусть уж ест, потом подмету. Я с утра любопытством мучаюсь, так что сейчас квасу выставлю, и пусть господин барон нам с тобой рассказывает, каким чудом мы все живы остались и домой вернулись, и что за нелюдь теперь у нас в соседях, и как с такими соседями дальше жить.