Без души (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна. Страница 5

Разум сухо высчитывал оставшееся время. Конечно, правителя будить никто не осмелится, но к полудню слуги обязательно заглянут в покои: проверить, что случилось с сиятельными персонами. А мне вроде как спешить уже некуда. Пожалуй, стоит дождаться, когда сюда придут.

Конечно, были другие… длинный список имен тех, кому бы следовало нанести визит вежливости и отправить в великое Ничто. Но они не стоили последних минут.

Взгляд, в беспорядке блуждающий по комнате, остановился на красивом зеркале в тяжелой витой оправе. Словно магнитом меня потянуло к нему. Я давно не видел своего отражения и, возможно, это можно было именовать любопытством… или ассоциацией с ним, если бы ни настойчивые прикосновения Бездны, которой не терпелось прикоснуться к завораживающему предмету. Переступив через тела, я подошел к зеркалу вплотную. Его можно было назвать артефактом: ощущался след чужой магической силы, которую плотно вплели в узор. Перевел взгляд на отражение: волосы, правда, седые, длинные — кто же будет смертников подстригать? На лице печать тихой госпожи и глаза… из глубин зазеркалья на меня смотрела Бездна. Расчетливая бездушная тварь.

Признаю, это было омерзительное зрелище.

Сложная оправа зеркала снова привлекла мое внимание. Никогда не считал себя ценителем подобного, но раз выдалась пара минут… И потом что‑то показалось в этой оправе странным. Или не мне, а Бездне. Сняв зеркало со стены, я внимательно изучил его, словно занимательный ребус. Неправильное кололо взгляд, заставляя осматривать артефакт еще и еще. После того, я как в десятый раз осмотрел зеркало, наконец, понял, что: одно из золотых витиеватых украшений чуть — чуть выделялась из орнамента. Возможно, дефект, но скорее — замочек. Несколько раз провел пальцем по узору, пытаясь понять, не сдвинется ли он от прикосновения. Нет, не получилось. Я не заметил, как зацепился за одну завитушку, оказавшуюся весьма острой. Капля вязкой, темной крови упала на узор и медленно, словно с неохотой впиталась в металл. По полоске прокатилась еле видимая волна и на завитушке выступили буквы.

Наклонившись ближе, смог прочесть на незнакомом языке: "Ищущий путь всегда найдёт его…" Повторил вслух, как заклинание. Но ничего не произошло — слова вырвались на свободу и растворились. А на какую‑то секунду мне показалось: что‑то просто обязательно произойдет. Но нет, сказка давно закончилась, а в реальности чудеса не случаются.

Вернул зеркало на его законное место и вернулся к еде.

Устал, если честно, самой обычной физической усталостью, какая часто у людей бывает под вечер. Года в заточении сначала я жил мечтой о мести, после казни (не правда ли, звучит довольно странно — "после"?) о покое. Затем думал, что нужно восстановить себя — дотянуться до предателей, чтобы порвать им глотки. Сейчас же все казалось пустым и бессмысленным. Зачем это, если ничего нельзя вернуть? Ни Ирэн, ни душу, ни тех, кто были мне дороги…

Я даже не могу почувствовать желание вернуть их.

Без души нельзя жить — только существовать. Вечность: без смысла, без боли, без сомнений, нет — это хуже существования…

Мои размышления прервал звонкий девичий голос.

— О чем задумался?

С другой стороны зеркала стояла девочка, с короткими неровно — обрезанными волосами всевозможных оттенков: солнечно — желтого и красного, черного, седого, каштанового, даже синего и фиолетового. Это было настолько завораживающе и одновременно безвкусно, что я даже не сразу смог обратить внимание на ее лицо. А ведь посмотреть было на что — у странного видения оказались такие же, как и у меня глаза: пустые и мертвые.

Помню, до казни, когда стражи подолгу дежурили у моей камеры, и Бездна просыпалась, начинались галлюцинации. Впрочем, не утаю греха: без чьего‑либо присутствия они тоже начинались. Сойти с ума гораздо проще, чем понять то, что потерял рассудок. По крайней мере, с видениями всегда можно было поговорить.

— О разном. Здравствуй, прости, но не знаю твоего имени…

Девочка рассмеялась. И смех у нее был неживой, поддельный.

— Звал, а не знаешь. Пришел сигнал об опасности, не сам же он сработал? — вот и пришла. Я одна из Поколения — Пресветлая мать Алив… — не увидев понимания на моем лице, она переспросила: — Ты действительно не знаешь, кто я?

Выражение милого детского личика переменилось. Если до того на нем был нарисован лицемерный интерес, то теперь проступила брезгливость и усталость. Казалось, что старуха, нацепив маску ребенка, не знала, как себя вести.

— Так неудобно говорить. Подожди, — реплика прозвучала, как угроза.

Она ловко перемахнула через раму, даже не заметив зеркальной поверхности. На секунду девочка отпечаталась в зеркале, став двухмерной и несколько карикатурной, а потом вынырнула с моей стороны. Незваная гостья изучила обстановку, мазнув по трупам незаинтересованным взглядом, словно видела столько мертвых людей, что еще несколько тел не вызывали никаких эмоций. Повернувшись к зеркалу, осмотрела его.

— Работа Гэбриэла, — одно движение и осколки стекла полетели в разные стороны, за секунду превращаясь в песок.

Девочка продолжила разговаривать сама с собой:

— Наверное, стоило кого‑нибудь позвать, ненавижу пачкать руки. Проще показать работу и проследить за исполнением, даже если всего лишь требуется разбить зеркало. Когда, наконец, будут уничтожены все проходы? — Она оглядел меня с ног до головы. — Теперь придется стирать память самой. Скучно. Только время потеряла.

Она разочарованно покачала головой.

— Извини, — девочка смешно наморщила носик, подходя ко мне.

Отшатнувшись, я переместился в другой угол комнаты, подумав, что лучше бы сразу на другой конец мира. Бездна внутри меня усмехнулась и шепнула, что проще уйти от нее, чем от этой девочки. Я верил ей, но память важна. Она — последнее, что осталось в жизни. Больше ничего нет. Не отдам.

— Пожалуйста… — голос охрип.

Как же надоело бороться. Со всем миром, с собой, с этим непонятным существом. Надоело до тошноты. Почему каждый глоток воздуха я должен вырывать у мироздания, а каждый шаг отвоевывать в бою, а не просто идти по дороге, как это делают остальные люди?

— Я не звал тебя, уходи.

— Ложь, — перебила меня девочка, раздражаясь с каждой секундой все сильнее. Она скрестила руки на маленькой, только начавшей приятно округляться груди, и не сводила с меня тяжелого взгляда, — меня нельзя позвать случайно. И "не случайно" очень и очень сложно, но тебе удалось. За все нужно расплачиваться. Поколение устало объяснять, что золотые рыбки бывают только в сказках, а всесилие — не игрушка.

Так странно — раньше расплачивался за свою наивность и ошибки, а теперь мне предъявляют счет, даже не объяснив за что. Я осторожно позвал Бездну. Она была во мне. Была мной…

Гостья заинтересованно встрепенулась, когда из сгустившегося вокруг меня марева в ее сторону потянулись гибкие полупрозрачные щупальца. Покачала головой.

— Глупый ребёнок… — лицо девочки исказила судорога, когда одно из щупалец прикоснулось к её руке. — В тебе Ничто. Угроза… вот, что я ощутила, — прошептала она. — Необходимо уничтожить.

По комнате прокатилась волна и ударила меня невидимой плетью, резко и больно. Сила исчезла. Я распластался на полу, не предпринимая попыток подняться.

Устал…

— Но как интересно! Ты беспомощен, словно слепой звереныш! — теперь на лице девочки, назвавшей себя Алив, проступило какое‑то дешевое подобие восторга, будто она разглядывала витрину магазина с чертовски дорогой игрушкой. — Посмотри‑ка, кажется, Гэбриэл меня снова обошел, несмотря на свою безвременную кончину. Это поисковик диковинок, а не проход… Видимо, зеркало само притянуло тебя, Гэбриэл всегда был жутким перестраховщиком и паникером. Знал, рано или поздно снова появятся носители пустоты. И когда это произойдет: потребуется привлечь мое внимание, чтобы устранить опасность.

— Интересно… — повторила она и присела рядом на корточки, продолжая бормотать, — Хорошо, что я не позвала Ксанрда. Он послушен и всегда убирает за мной, но наверняка этот упрямец отказался бы тащить домой кусок мяса. Еще и остальным рассказал бы, ко всему прочему. А тогда пришлось идти на жертвы. Нет, не хочу делиться. Такой шанс выпадает раз в вечность.