Без души (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна. Страница 58

Нет, поздно.

Последнее, что я смог запомнить, как схватил со стола нож.

Ирэн с ужасом смотрела, как искажаются черты её мужа, выпуская на свет что‑то звериное, хищное.

— Ты не Серег. Ты…

Мужчина равнодушно повёл плечами. И вышел за дверь, в дождь.

Женщина, тихо всхлипнув, осела на пол, но уже через несколько мгновений, взяв себя в руки, проверила, что Эллин крепко спит и, схватив с гвоздя тонкий плащ, выбежала на улицу под косые струи ливня вслед за тем, кем стал Серег. Его надо было остановить любой ценой.

И она, конечно же, не заметила, что не закрыла в спешке входную дверь…

Сейчас:

— В двух лигах по дороге через день обоснуется небольшая разбойничья шайка. Будут ждать торговый караван из Тирра… Человек шесть — не больше. И так произойдет, что когда мы остановимся на один из привалов, Ларин отлучится в кусты, потом решит чуть отойти от нашей группы, найдя замечательную полянку. Совпадения в жизни происходят с завидной регулярностью, и иногда их можно использовать. В прошлой жизни мы успели спасти её лишь чудом. Я спохватился… Понимаешь, Эрик? Я. Совершенно неожиданно спросил у Далика, почему Ларин никак не возвращается. Скажи я это на минуту позже, они бы её убили.

Мастер наклонил голову.

— Да, случайности нужно замечать. Я не ошибусь, если предположу, что в этот раз ты спохватишься чуть позже нужного времени?

— Нет, не ошибёшься. Одно дело просто перерезать ей глотку, но это будет совсем не то. Каждому по делам его, Эрик. Ларин ничего не сделала, когда меня выводили из зала, обвиняли в предательстве. Когда вытаскивали душу. Нет, она просто смотрела. Я отвечу ей тем же: иногда бездействие оказывается куда страшнее, чем сложные ловушки и многоходовые игры. Я оставил им выбор: положиться на старую паучиху или попытаться что‑то изменить. Они выбрали. После этого я начну действовать открыто…

Только договорив последнее слово, я понял, что, увлекшись мыслями о том, что должно было произойти, невольно выдал себя. Не уследив за своим тоном, позволил Эрику найти ответ на ещё один вопрос. Чем мастер и сумел воспользоваться.

— Но без души человек не сможет насладиться своим триумфом.

— Нет, человек не сможет насладиться триумфом без ощущения удовольствия. Душа не имеет особого значения — она может только остановить в шаге от намеченной цели. Но это будет нашим маленьким секретом, не правда ли?

И Девеану совсем не обязательно знать, что я смог обойти те блоки, что он так заботливо научил меня ставить. Они ошиблись… — творцы допустили просчет, упустив одну незначительную деталь, сущую мелочь. И Бездна ошиблась, когда стерла те проснувшиеся чувства, поспешив и не вывернув мою память наизнанку. А может быть, помогло то, что я сам до некоторого времени не подозревал об этом.

Они лишили меня души, забыв про маленькую частицу личности тёмного мастера — крохотный клочок. Память, навыки, жажда. Только подумайте, что может передать человек в момент своей смерти: ни любовь, ни милосердие, ни свет — только ненависть, безумие… Желание отомстить, последним рывком забрать врага с собой и испытать злое счастье от этой победы.

Это во мне… новая часть моей личности. То, что может заменить душу. И, Единый, ничто не спасет этот мир, если я смогу полностью контролировать небольшой подарок прошлого. Надеюсь, Алив будет приятно удивлена, когда поймёт, с кем заключила договор.

Когда‑то:

— Серег! Серег, тихая госпожа, что же с тобой?

Знакомый голос был полон отчаянья.

Я с трудом открыл глаза. Надо мной склонилась Ирэн: лицо белое как мел, губы дрожат, в глазах слёзы.

— Что случилось? — я с удивлением осознал, что лежу на куче прелых листьев под раскидистым деревом. Сквозь искореженные голые ветви на лицо падают капли дождя, а все тело сковывает пронзительный холод. — Родная, ответь.

— Ты не помнишь? — жена помогла мне встать и отряхнуться от налипших на одежду и волосы листьев, не слушая протестов, отдала свой тонкий плащ.

— Нет, помню только, как проснулся утром. У меня так сильно болела голова… Ещё, кажется, со мной говорил кто‑то, шептал… Нет, не помню. Туман, — покачал головой, осторожно ступая за Ирэн по размягченной дождём земле и гниющим листьям.

Ирэн всхлипнула.

— Было страшно, Серег… Мы поссорились, а потом тобой что‑то завладело, ты забрал нож и ушёл. Я сразу побежала следом. И нашла здесь, в лесу… — её голос сорвался.

Я горько вздохнул, попросил прощения, легко коснувшись её щеки поцелуем. Хорошо не успел уйти очень далеко, добравшись только до опушки — всего десять минут быстрым шагом. Но Ирэн рассказала, что на поиски ушло достаточно времени, хотя она и проходила по этому месту несколько раз. Возможно, я боролся с собой, не пуская тёмного мастера к дому, а потом, исчерпав все силы, потерял сознание.

Кто знает? Сомнений, что это был именно Эрик не оставалось.

Зайдя в деревню, я понял, что что‑то не так. Казалось, что все исчезло — не лаяли собаки, затих ветер, люди затаились по домам, ощущая надвигающуюся угрозу. Наша хибарка стояла на окраине, и первые дома тонули в мареве дождя… Только вот между косыми струями мне почему‑то чудилось движение теней.

А потом воздух взорвался криками, конским ржанием, четкими командами и резким светом факелов. Огонь пришел в деревню. И вместе с ним — смерть.

Мы были далеко. И можно было уйти в тень, скрыться в лесу, смешав свой запах с гниющей листвой, затянув следы осенней грязью. Но дома оставался крошечный лучик солнца… наша надежда, оставленная из‑за безумия и страха.

Кто же мог предположить.

Широкая дубовая дверь была распахнута настежь, и в воздухе пахло затаившейся болью. Ирэн судорожно выдохнула. Но медлить было нельзя. За нами полыхали дома и тех, кто пытался вырваться из плена огня, с громким смехом рубили всадники.

В прихожей стоял густой запах крови.

Это было невыносимо — смотреть на маленькое беззащитное тельце нашей дочери, которое уже оставила жизнь. Распахнутые в лёгком недоумении глаза, странная улыбка, маленькая ручка сжимает игрушку — цепочку Ирэн, словно боясь её потерять. И страшная рана. В тот момент я понял, что такое настоящая боль. Ни тюрьма, ни казнь не принесли даже сотую частью того, что я ощущал в этот момент. Разрывающая сердце, дробящая разум боль.

Безысходность, отчаянная попытка проснуться.

Но не было ни слёз, ни крика. Только капелька янтаря, застывшая в детской ладони, и рыдающая над тихо поскрипывающей колыбелькой Ирэн.

Гвардейцы Короля — Всех — Людей Далика Первого окружали наш дом…

Глава 2.6

Принцип невмешательства

Как странно, право, черное на белом?

И в этом все. Все грани и цвета,

И жизнь, и смерть… Безвыходно

И — смело!

И нет спасенья с плоскости листа…

Андрей Белянин

Сейчас:

Лошадей у моих спутников не оказалось, а в деревне нашлась лишь пара старых кобыл, никак не пригодных для верховой езды. Как и в прошлой жизни, проводники подготовились к небольшому путешествию плохо, показав всю свою некомпетентность. Возможно, когда перед тобой стоит великая цель спасти целый мир, сложно сосредоточиться на мелочах. Не могу сказать, о чем они думали в тот момент, когда, согласившись на лёгкую переброску круга магистров, не уточнили, что коней переправить не удастся. Может, понадеялись на то, что два дневных перехода до Тирра легко преодолеть пешком. Может, вообще не думали под впечатлением от оказанной им чести. Впрочем, в задачи Тины пункт "думать" не входил: главе пятой гильдии платили исключительно за то, чтобы со спасителем ничего не случилось. Ферл мог идти без устали несколько дней, не заботясь об отдыхе или пище — метаболизм магов сильно отличался от привычного обмена веществ людей. Ирэн… нет, уж кто точно не был виновен в этой глупой промашке, так она. А между Даликом и Ларин, стоило нам на следующее утро покинуть селение, завязался спор.