Разрушители - Гамильтон Дональд. Страница 59

Блам, конечно, предусмотрел для своей бомбы электрический детонатор, но я понимал, что попытка соорудить нечто из батареек, проводов и капсулой, в которых я ровным счетом ничего не понимаю, скорее всего кончится тем, что бомба взорвется у меня в руках. К тому же, я понятия не имел, что могло бы обеспечить надежный электрический контакт при ударе. Поэтому наиболее надежным решением представлялся огонь; даже если динамит не взорвется, разлившийся горящий бензин по меньшей мере смутит врага. Если, конечно, мне удастся добросить эту штуковину.

Приготовленный таким образом суперкоктейль Молотова я оставил на кормовом посту управления под козырьком рубки. Затем на какое-то время остановился, глядя, как мое маленькое судно не спеша пробирается на запад; при полном отсутствии парусов оно тяжело раскачивалось на волнах. Невольно вспомнилось, сколько времени и сил затрачено на то, чтобы привести его в рабочее состояние. Я искренне привязался к крепкой старушке. Не хотелось думать о сломанной передней опоре, промокших коврах внизу - прошлый раз я потратил массу усилий, чтобы очистить их от морской воды - и разбитой двери. С хорошей яхтой так не обращаются, однако, судя по всему, уже в ближайшее время ей грозили гораздо более серьезные повреждения.

Прежде чем спуститься вниз, я похлопал по большому крейсерскому штурвалу.

- Прости, старушка. У нас нет выбора. Эсминцы противника надвигаются, и мы готовимся вступить в последнюю, решающую битву.

Рубка освещалась только красноватым свечением компаса, двумя зеленоватыми прямоугольниками дисплеев лорана и большой красной цифрой шестнадцать над ними, указывающей частоту, на которую настроена рация. Я включил звук, но в эфире царило молчание. Возможно, этой ночью все одинокие любители пообщаться остались на берегу. Подумал было воспользоваться сигналом "SOS", но почти сразу отказался от этой мысли. Нам с Казелиусом следовало выяснить отношения наедине. Вовсе ни к чему впутывать в дело посторонних, которые из лучших побуждений бросятся на помощь. Ограничимся Береговой Охраной. Они как и я получают деньги за участие в перестрелках.

Итак, герой, хватит тянуть время. Я извлек микрофон из зажима и нажал кнопку передачи.

- Вызываю Береговую Охрану Соединенных Штатов, вызываю Береговую Охрану Соединенных Штатов. Говорит моторная яхта "Лорелея-3". Наши координаты... - Я считал с лорана цифры координат. - У нас аварийная ситуация, у нас аварийная ситуация. Повторяю, говорит моторная яхта "Лорелея-3", у нас вышел из строя двигатель, сильная течь. На борту два человека. Вызываю Береговую Охрану Соединенных Штатов. Наши координаты...

Я еще раз повторил цифры и отпустил кнопку. И вознамерился ждать, но ребята оказались на высоте. Мне немедленно ответил молодой мужской голос.

- Вызываю яхту, говорит Береговая Охрана Соединенных Штатов, переходите на канал двадцать два альфа.

- Двадцать два альфа, вас понял.

Я не имел ни малейшего представления, что может означать эта самая альфа, но время от времени мне доводилось слышать в эфире беседы Береговой Охраны, и я знал, что они поминают ее всегда. Равно как из собственного опыта знал, что для настройки на двадцать второй канал достаточно появления в окошке соответствующей цифры без каких-либо альф. Добившись вращением рукоятей желаемого результата, я нажал на кнопку.

- Говорит "Лорелея-3".

- Береговая Охрана слушает...

Наладив связь на новом канале, я получил указание надеть спасательные жилеты на всех находящихся на борту, после чего последовало обычное бюрократическое выяснение подробностей, своеобразное заполнение анкеты: описание яхты - размеры, цвет, количество мачт, мощность двигателя (в рабочем состоянии), регистрационный номер, откуда и куда следует, фамилии и адреса всех присутствующих на борту, род аварии (тут я, боюсь, несколько сгустил краски) и, наконец, существует ли непосредственная угроза для жизни.

- Думаю, пока нет, сэр, - ответил я на последний вопрос. - У нас на борту две электрические помпы, и пока они справляются с течью, однако при неработающем двигателе аккумуляторов надолго не хватит, а с одной ручной помпой нам на плаву не продержаться.

- Мы доберемся к вам только через три часа. Сможете продержаться?

- Ничего другого нам не остается.

- Оставайтесь на этом канале и сообщайте о любых...

- Вызываю Береговую Охрану, вызываю Береговую Охрану. - В разговор вмешался знакомый мне мужской голос. - Говорит "Гольфстример", шестидесятифутовый рыболовный катер. Мы находимся рядом с заливом Литтл Поджи. Подойдем к терпящему бедствие судну через полчаса и останемся с ним до вашего прибытия.

Далее последовало обсуждение тех же бюрократических подробностей, что и в разговоре со мной, и лишь после того, как все статистические данные были должным образом зафиксированы, наверняка, предписанным цветом чернил и на предписанной бумаге - хотя теперь их, видимо, вводят в компьютер - представитель Береговой Охраны счел нужным осведомиться, устраивает ли меня подобный вариант. Я, конечно же, согласился. Покончив с переговорами, улыбаясь, вернул микрофон в зажим.

Приятно было встретить молодого человека с твердыми жизненными принципами. Мне припомнилось, что Рональд Казелиус вырос в стране, где шрам от сабли почитается не уродством, а почетной отметиной. Он мог не вступать в разговор и попытаться застать меня врасплох, но предпочел намеренно предупредить о своем появлении. Парень явно видел себя вступившим в романтическую морскую дуэль с убийцей своего отца. Судно его обладало превосходством в скорости и тут уж он ничего поделать не мог, однако чувствовал себя обязанным сообщить, что в остальном намерен драться на равных и не станет подобно убийце коварно подкрадываться ко мне в темноте. Как на его месте сделал бы я.

Кроме того, будучи человеком сообразительным, он, конечно, сознавал, что, по всей вероятности, заручился чуть большим временем, чтобы расправиться с нами. Зная, что кто-то подстрахует нашу тонущую яхту. Береговая Охрана не станет мчаться на помощь сломя голову.

Я направился на корму, чтобы разбудить свою команду и обнаружил ее спящей настолько крепко, что включенная над головой лампа ничуть не произвела никакого впечатления на нее. Полагаю, мне следовало подсказать ей переодеться в сухую одежду, но дама она была самостоятельная и вряд ли стала бы слушать мужчину в том, как ей одеваться. И в результате лежала теперь на спине во все тех же промокших джинсах и майке. Мгновение я молча смотрел на нее. Во сне ее смуглое лицо сделалось более мягким, почти девичьим - не прекрасным, но прекрасные лица встречаются одно на дюжину. Правда, в настоящий момент ее внешний вид не имел особого значения. Я склонился над ней.

- Просыпайся, Тереза. - Не получив ответа, я осторожно встряхнул ее. - Давай, просыпайся!

Глаза ее оставались закрытыми. На мгновение я успел испугаться, что она умерла, однако при ближайшем рассмотрении обнаружились равномерный пульс и размеренное дыхание.

Я встряхнул ее посильнее.

- Терри, подъем!

Ответа не последовало. Я глубоко вздохнул, наконец сообразив, что передо мной вызванная полнейшим истощением смерть в миниатюре: в безмолвном поединке с болью во время допроса она слишком сильно исчерпала себя. Спиртное несколько ослабило железный самоконтроль, и организм отключился, чтобы восстановить внутренние резервы.

Я по мере сил осторожно приподнял ее с матраса и устроил в промежутке между койкой и столиком, чтобы покачнувшаяся яхта не бросила ее на пол. И вновь она никак не отреагировала. Она пребывала так далеко, что, наверное, и ведро холодной воды не заставило бы ее очнуться, а если бы и заставило, то привело бы к серьезной психической травме. В противном случае - к воспалению легких. Ничего не поделаешь, придется сражаться в одиночку.

Вернувшись в рубку, я включил белый якорный свет на верхушке мачты: от меня ожидалось, что я подам Береговой Охране какой-то сигнал, минимум возможного, учитывая плачевное состояние аккумуляторов на борту. Затем отключил автопилот и перевел передачу в нейтральное положение, оставляя двигатель работать вхолостую. Выхлопные газы в темноте не заметны, а Казелиус может утратить бдительность, завидев яхту замершей неподвижно, предположительно, лишенную двигателя и беспомощную. Я взглянул на радар и без труда отыскал противника, довольно большое пятно, быстро приближающееся к нам со стороны берега. Его радар работал, отбрасывая на наш экран странную паутину линий, и, вне всяких сомнений, он так же хорошо видел нас.