Колдуны и капуста - Уланов Андрей Андреевич. Страница 9

– Что-то не припоминаю я такого острова в моей лоции, – с подозрением заметила Бренда.

– Неудивительно, – сказал бродяга. – Более никчемный клочок суши трудно сыскать в этой части океана. Разве что Мальпело, ибо он окружен рифами и не имеет ни одной мало-мальски приличной бухточки. А на Кокосе таких бухт целых две – но на этом список его достоинств и исчерпывается. Скалистый пятачок посреди моря, сплошь заросший непроходимыми джунглями, которые вдобавок кишат ядовитыми гадами почище здешней сельвы. В те времена, сеньоры, Кокос слыл чертовски неприятным местом. Как вы понимаете, капитана Томпсона и команду такая слава вполне устраивала – лишние глаза им были вовсе ни к чему.

– И они направились туда, – задумчиво произнесла Бренда.

– Истинно так, сеньора, – кивнул Пломмер. – «Мери Диар» бросила якорь в бухте Чатам, и кэп Диего с командой занялись самым, наверное, приятным на свете делом – перетаскиванием сокровищ, которые они уже почитали своими навеки. А как только они закончили свою работу… Как думаете, сеньоры, что приключилось в этот час?

– Устроили драку и перебили друг друга? – предположила Бренда.

– Не-ет. Зачем? Доставшегося им богатства хватило бы на флот «Мери Диар»…

– В этот час, – опуская на палубу опустевший бокал, произнес Рысьев, – у входа в бухту Чатам появился испанский фрегат. Тот самый, от которого «Мери Диар» так лихо ушла у Кальяо. Капитан его, дон Диего Раскона, был человеком весьма незаурядным, и ему не потребовалось долгих и мучительных раздумий, чтобы понять, куда направится вор.

– Ага, – злорадно усмехнулась моя жена. – Мышка попалась кошке в пасть.

– Отличное сравнение, сеньора Ханко! – одобрил Карл. – Да, бедолагам с «Мери Диар» некуда было деваться – драться с военным фрегатом они не могли, спрятаться на острове тоже было негде, он слишком мал. Они сдались – и капитан Раскона тут же вздернул их всех… кроме одного.

– Своего тезки?

– Именно. Теперь Томпсон оставался единственным, кто знал, где находятся похищенные сокровища. Но он также знал, что жив лишь до тех пор, пока удерживает язык за зубами, – и потому молчал. Ни на фрегате, ни позже, в пыточных застенках тюрьмы Сан-Рохас, испанцы не добились от него ни полсловечка.

– И долго бравый капитан примерял мученический венец? – спросил я.

– Полтора месяца, сеньор. Земля горела у испанцев под ногами по всей Америке, и вот в один прекрасный для капитана Томпсона день восставшие захватили тюрьму, где он томился. Так Томпсон оказался на свободе. Теперь он был богаче иных королей, да вот беда – все его золото было далеко от него, а в карманах капитана можно было сыскать разве что дыры. Он…

– Ну вот что, милейший, – неожиданно перебил нашего ночного гостя Рысьев. – Думаю, окончание вашей истории мы дослушаем как-нибудь в другой раз… если у нас вообще возникнет такое желание. Пока же просто скажите, чья карта у вас – Томпсона, Киттинга или болвана Фитцджеральда?

– Ничья! – гордо ответствовал бродяга.

– То есть?

– Моя карта, сеньор… Рысьев, я правильно запомнил? Так вот, сеньор Рысьев, моя карта – здесь! – согнув указательный палец, Пломмер несколько раз стукнул им по собственному лбу – звук получился на удивление гулкий. – Потому как даже сейчас, четыре десятка лет спустя, я смогу провести вас тем же путем, которым крались Джо Киттинг и Малькольм Боуг.

– И кем же вы были на «Гаттерасе», сеньор Пломмер? – с интересом спросил вампир.

– Юнгой, сеньор. И, клянусь Пресвятой Девой, я видел капитана Киттинга и его помощника выходящими из пещеры с набитыми бриллиантами карманами так же ясно, как вижу сейчас вас!

– Понятно, – кивнул Рысьев и, повернувшись к нам, спросил: – Итак, ваше мнение?

– Все это, – медленно, четко выделяя каждое слово, произнесла Бренда, – большая куча отборнейшего дерьма!

Австралазия, примерно 22 мили

к югу от Островов Сокровищ,

борт кеча «Камеамеа IV», Малыш Уин

– Ну что изрекла эта надутая жаба?

– Милорд Астрогатор, – сказал Малыш, передавая плетеный ящик со знакомцем полусонному матросу-канаку, – соизволил сообщить, что мы находимся в десяти милях от точки рандеву.

– Опаздываем! – недовольно буркнул Викки.

– До полуночи еще почти час, – мягко возразил Малыш, с удивлением глядя на наемницу. Мисс Тамм стояла у борта, судорожно вцепившись в планшир, вглядываясь в едва различимую кромку между океаном и небосклоном, и дрожала.

– Послушайте, мисс, – неуверенно начал полукровка. – При всем уважении к вашим принципам… я имею в виду, ваше отношение к одежде… может, вам все-таки стоит накинуть хотя бы рубашку?

Роника резко обернулась, и на этот раз едва не вздрогнул сам Уин – устремившийся на него взгляд трудно было охарактеризовать иначе, нежели безумный.

– Холера, неужели вы не ощущаете этого? – В издаваемых мисс Тамм звуках явно доминировал стук зубов. – Совсем ничего? Дьявол, я знаю, что вы, гномы, безмагичнее болотной жижи, но даже вы не можете быть настолько толстокожи!

Гномы озадаченно переглянулись.

– Роника, – медленно произнес Уин, – я готов поклясться бородами трех колен моего рода, что не чувствую абсолютно ничего… кроме разве что пассата.

– Холера…

– А что, по твоему мнению, мы должны чувствовать? – нервно спросил вексиль-шкипер.

– Страх. Ужас. Отчаяние. Там, – наемница мотнула головой в сторону бушприта, – происходит что-то ужасное.

– Что, именно сейчас? – недоверчиво хмыкнул Викки. – Роника, при всем моем к тебе уважении, если ты надеешься, что я поверю в…

Он осекся, глядя на ровное белое пламя, вспыхнувшее на горизонте прямо по курсу кеча. Мгновением позже пламя погасло, а еще полвздоха спустя в том же месте полыхнуло еще более яркое – почти на полнеба – синее зарево, плавно перетекая в фиолетовое, потемнело и медленно растворилось в черноте тропической ночи.

Малыш Уин был поражен ничуть не меньше вексиль-шкипера. Но все же сохранившихся у него остатков хладнокровия хватило на то, чтобы выдернуть из кармана хронометр.

Секундная стрелка успела оттикать почти полный круг, когда замершие на палубе кеча услышали звук – низкий, протяжный, пробирающий, казалось, до самых костей рокот. Он длился секунд пять – а затем наступила тишина, нарушаемая лишь тихим шипением рассекаемых кечем волн.

– Что… что это было?

– Скорость звука в воздухе, – словно не расслышав дрожащего голоса вексиль-шкипера, задумчиво произнес Малыш, – тысяча сто футов в секунду. В морской миле, равной, как известно, одной минуте дуги земного меридиана, этих футов укладывается чуть больше шести тысяч. Таким образом, путем нескольких несложных вычислений получаем дистанцию в десять миль, отделяющую нас от источника этих светозвуковых эффектов.

– Но что это было? – повторил Викки.

– Ты хочешь знать, что это было, вексиль-шкипер? – Какой-то частью своего сознания Малыш не на шутку удивился собственному устало-равнодушному тону. – Я думаю… нет, я уверен, что могу ответить на твой вопрос. Бой. Жестокий и скоротечный, как удар кинжала.

– Но… кто? С кем?

– А вот об этом, – сказал полукровка, – я не имею ни малейшего представления. Разве что ты нам поможешь.

– Я?

– Ну да, – кивнул Малыш, – ведь из нас двоих, Викки, командир субмарины – ты, а не я.

– Он имеет в виду, – голос наемницы показался Уину еще более безжизненным, чем его собственный, – что тебе лучше знать, было ли на борту «Сына Гимли» оружие, чье действие выглядит… выглядит похожим на то, что мы сейчас видели.

– На моей подлодке ничего такого нет! – Вексиль-шкипер явно обрадовался возможности уверенно сказать хоть что-нибудь. – Но, – чуть более растерянно продолжил он, – «Сын Гимли» шел из метрополии. Быть может, на нем установили нечто новое…

– Возможно, – вздохнул Уин. – Это мы узнаем, когда свяжемся с дежурным клерком тревожного стола.

– Ты думаешь… – начал было Викки, затем осекся и озадаченно уставился на свою подзорную трубу. Точнее, на то, что осталось от нее после того, как пальцы гнома смяли металлический цилиндр на манер бумажного свитка.