Жемчуг проклятых - Брентон Маргарет. Страница 10
– Вот мы и в Мелфорд-холле. Усадьба стоит со времен Якова Первого, но барон Мелфорд перестроил ее в восьмидесятых годах прошлого века.
Агнесс прикинула возраст барона.
– Ваш дед?
– Мой муж. Покойный.
– Мне очень жаль!
– Жаль? Его отсутствие и правда весьма ощутимо, – вновь задрожала опаловая капля, но кроме нее, других слез на лице миледи не появилось. – Он был джентльменом щедрым… и безобидным в преклонных летах. И сумел утешить меня напоследок. Его поместье, земли, коллекция мрамора – все это принадлежит мне, если только не выйду замуж повторно.
Агнесс все равно огорчилась за леди, такую красивую и совсем молодую, но повенчанную со стариком, который помыкал ею даже из могилы.
– А если выйдете замуж, у вас отберут все состояние?
Миледи расхохоталась.
– Какая ты еще дурочка! Посмотри же!
Впереди высился величественный особняк, раскинувший два одноэтажных крыла. Ночь затенила фасад, скрыла фризы и статуи в нишах, но даже в темноте можно было оценить размеры усадьбы. Агнесс восхищенно вздохнула.
– Разве кто-то стоит такой жертвы? – согласилась леди Мелфорд.
Карета остановилась у парадного крыльца, освещенного огоньками масляных ламп. Кучер помог хозяйке сойти и буквально сдернул Агнесс с подножки, заодно сорвав с нее плащ. В холле к баронессе подлетела с приветствиями камеристка, но леди Мелфорд прошла мимо нее.
– Этот холл мы называем Мраморным. Сама погляди, Агнесс. Мне интересно твое мнение.
Агнесс хотела сказать комплимент – и не нашла слов.
Вдоль стен стояли – нет, скорее толпились – статуи. Десятки мраморных дев. В мягком свете они казались пугающе живыми. Полуприкрытые веки, робкие улыбки, руки с отколотыми пальцами тянутся прикрыть грудь, складки одежды не скрывают бедра, но подчеркивают их округлость. Одни стояли, покорно опустив головы, другие порывались бежать, но так и застали в рывке…
– Как красиво, – выдавила гостья. – У вашего мужа был хороший вкус.
– Еще в молодости, во время гранд-тура по Италии, барон накупил столько статуй, что их возили за ним в десяти каретах. На всю жизнь у него осталась страсть к приобретению красивых вещей. Нравится тебе его коллекция?
– О да! Здесь столько… всего. Как в Британском музее.
– Ты права. Как в музее. На склоне лет барон не трогал свои вещи – и никому не позволял – зато очень любил рассматривать.
– Ваш муж надевал тогу? – невпопад спросила девушка. – Поверх фрака?
– Да, так и оделся для парадного портрета, но… – леди Мелфорд осеклась. – Откуда ты знаешь?
– Просто подумалось. Учитывая его любовь к античности.
Сузив глаза, леди Мелфорд разглядывала свою гостью, словно впервые ее увидела, но Агнесс не покраснела.
Это ведь даже не ложь.
Это такт.
– Ах, что же это я! – опомнилась хозяйка. – Ты, верно, голодна и совсем продрогла. Грейс, проводите барышню в спальню. Сейчас мы тебя согреем и накормим.
Агнесс благодарна присела. До чего же добра миледи! Просто ангел!
Незачем ее пугать.
Незачем рассказывать ей, кто´ притаился возле ниши с вакханкой, которая чем-то напоминала саму баронессу. Бакенбарды в сочетании с тогой смотрелись нелепо, в остальном же барон Мелфорд вовсе не казался забавным.
Пока грелась вода для ванной, горничная принесла поднос со всевозможной снедью. Время ужина давно миновало, но кухарка не поскупилась на холодные деликатесы – тонкие полосочки языка, фазанье крылышко, румяная ветчина, салат из омаров, а также кусочек лосося, наскоро разогретый в масле и еще холодный внутри. В пузатой фарфоровой чашке дымился поссет – горячее белое вино со сливками и раскрошенным печеньем. Взрослых поблизости не было, и Агнесс набросилась на еду, позабыв, что нужно резать ножом, а что – есть только ложкой.
Едва она успела допить поссет и постучать по чашке, чтобы в рот попало сладкое месиво со дна, как две служанки принесли большую медную ванну. Тяжело ступая, но стараясь не забрызгать пушистый ковер, они вернулись с полными ведрами. От воды не только поднимался пар, но и приятно пахло жасмином. Агнесс заскочила за ширмы, чтобы поскорее снять противную липкую одежду, а когда вышла, на столике возле ванны уже лежала губка и щедрый кусок «виндзорского» мыла. В граненой бутылочке зеленело средство для волос. Даже не поморщившись, служанки взяли отсыревшее платье, и удалились так же безмолвно, как пришли. Миледи отлично вышколила прислугу.
Теплая вода навевала дрему, но терпкий запах розмарина из бутылочки взбодрил Агнесс, и она как следует рассмотрела свое пристанище.
Мебель была легкая, тонконогая. Девушке почудилось, что туалетный столик вот-вот стряхнет зеркало и поскачет по комнате, рассыпая по сторонам щетки, пилочки, крючки для пуговиц. Кровать с витыми столбиками не куталась в балдахин – красовалась в легкой вуали цвета зари. Зябко было бы тут спать, если бы не полыхающий жаром камин. Даже мраморные львы по обе его стороны высунули языки от жары. Над камином горели свечи, и так много – два канделябра с тремя свечами в каждом! И свечи не сальные, а восковые. Вот это роскошь так роскошь!
Отблески свечей и тлеющие угли расцвечивали каминный экран – круглую деревянную раму, затянутую гобеленом. Нимфы, хохоча, уворачивались от сатиров и дразнили их гроздьями винограда. Впрочем, нимфы обладали такими пышными формами, а их преследователи – такими кривенькими, мохнатыми ножками, что долго им в догонялки не набегаться, решила Агнесс. Она подалась вперед, чтобы получше разглядеть деву и сатира, которые почему-то притаились за кустом, как в дверь постучали – горничные вернулись с ночной рубашкой.
– Входите! – разрешила Агнесс.
И тут же нырнула в воду, подтянув колени к подбородку.
Вошла не горничная и даже не камеристка леди Мелфорд. А сама леди Мелфорд!
Двумя пальцами она держала нечто розовое и кружевное, похожее на застывшие пенки от земляничного варенья.
– Ну, так гораздо лучше, – проговорила миледи, подходя поближе. – А теперь переоденься.
Полотенце висело на ширме, но это последнее дело – просить у леди его передать! Баронесса не стала ее переубеждать. Невозмутимо улыбаясь, она поманила гостью.
– Что вы, я же совсем-совсем голая, – поставила ее перед фактом Агнесс.
– Я тоже голая, – леди Мелфорд сделала страшные глаза. – Под платьем. Так зачем нам стыдиться своей наготы? Ну же, иди сюда.
Прикрываясь руками, пытаясь спрятаться куда-то внутрь себя, девушка подобралась к полотенцу. Ничего себе утешение! Рядом с леди Мелфорд она сорняк, который шалым ветром занесло на клумбу с дамасскими розами.
От полыхающего стыда у Агнесс просохли волосы.
Леди Мелфорд наблюдала за ней, чуть склонив голову набок.
– Подними вверх руки.
Зажмурившись, гостья подчинилась, и по ее телу потек мягкий шелк пеньюара – но не сразу, а секунд пять спустя. Наверное, леди Мелфорд увидела ее всю, ужаснулась Агнесс. Даже глаза раскрыть стыдно! Она почувствовала, как тонкие, но очень сильные пальцы баронессы разглаживают оборки у нее на плечах.
– Какое ты хорошенькое дитя. А когда-нибудь вырастешь в миловидную особу, – похвалила баронесса, и Агнесс раскрыла глаза.
Сама она подумала, что юная стиральная доска может вырасти разве что в доску покрупнее, еще более ребристую, но не стала делиться своими опасениями. Главное, что позор позади.
– Благодарю вас, миледи.
– Лавиния.
Агнесс кивнула, показывая, что еще не забыла имя благодетельницы, но тут же отчаянно замотала головой.
– Нет, миледи, что вы! Это неправильно!
– Почему неправильно?
– Да так же вообще не делается!
В пансионе мисс Тревельян назубок выучила порядок старшинства во время церемоний. Хотя баронессы в этой шкале стояли ниже супруг епископов, зато выше жен каких-нибудь захудалых баронетов. А такие невзрачные пташки, как сама Агнесс, там вообще не значились.
– Ну хорошо, на людях пресмыкайся передо мной, как хочешь, – вздохнула леди Мелфорд. – А наедине давай без условностей. Я хочу стать тебе подругой, Агнесс.