Кровавый закон (СИ) - Вернер Анастасия. Страница 2

И тут Олиф вспомнила, что полагается делать Изгнанникам, прежде, чем отправить их в пустыню.

Она начала отчаянно дергаться, кричать, лишь бы высвободить руку. К ней подошел кузнец. Олиф умоляюще посмотрела на него. Не он ли просил ее о помощи, когда в его семье не осталось даже жалкой крошки черствого хлеба? Не ему ли она помогала с его младшей дочкой, когда ту схватила лихорадка? После этого он позволит сделать это с ней?!

Кузнец виновато опустил взгляд и в следующую секунду прижег молодую, но уже повидавшую мозоли кожу. Прямо посередине ладони.

— А-А-А!!! — завопила Олиф каким-то не своим голосом, словно ей только что заживо начали отрезать пальцы на руке, один за другим.

Ладонь разъедало на части. Кузнец не убирал раскаленный металл, и девушка от безысходности начала вырываться, в тщетной попытке прекратить эту боль.

— Хватит, — грозно приказал Старейшина.

Кузнец с облегченным выдохом убрал палку, взял со стола какую-то деревянную чашу с непонятным раствором внутри, черпнул немного на палец и принялся намазывать ее на рану вырывающейся девушке.

По щекам Олиф градом текли слезы. Руку словно пережевывали маленькие термиты по маленьким кусочкам, боль была невыносимая. Казалось, что чертики решили пойти за ней попятам, несмотря на то, что люди давно уже были возле Песчаной Завесы. И теперь они победно смеялись, брызжа на холодный пол огненной слюной.

Мазь помогла не сразу. Сперва пропал жар, за ним боль. Сама рана не зажила. Так Изгнанникам ставили клеймо — прижигали кожу. Эта их метка. В зависимости от того, на какой срок тот отправляется в пустыню, ему в большей или меньшей степени держали раскаленный металл. За время их наказания все должно зажить.

У Олиф рана была глубокая.

Ее снова схватили под локотки, подняли с земли и повели к Песчаной Завесе. Ноги не держали, то и дело она спотыкалась и повисала на руках у стражников. Те грубо поднимали девушку, заставляя идти вперед.

Наконец, они приблизились к Песчаной Завесе. Она была высокой и прозрачной, при солнечном свете на ней играли радужные блики; она казалась упругой, словно пружина и тонкой, словно шелк. На приемлемом расстоянии друг от друга стояли вышки, где дежурили бдительные часовые, следящие, чтобы ни один преступник не выбрался из пустыни.

Люди, словно перила, расступились перед Олиф и сжали в руках что-то странное.

— Срок твоего наказания три года, — громким басом объявил Главный Старейшина. — До его истечения ты не имеешь права приближаться к границе и находиться в селе Чернь. Тебе приписывается клеймо Изгнанника, теперь твой дом — это пустыня. Любая попытка пресечь наказание карается смертью. Отправляйся с миром, да помилуют тебя Берегини.

С этими словами Главный Старейшина вручил Олиф небольшой мешочек, сделанный из грубой ткани, и махнул рукой. Практически сразу заложило уши от душераздирающего крика:

— У-у-у!!!

Олиф пошатнулась, кто-то замахнулся и кинул в девушку гнилым помидором. На сером платье моментально образовалось красное пятно. Олиф глупо смотрела на образующиеся подтеки, пока в нее не попали еще одним гнилым продуктом. А затем еще одним. И еще. В отчаянии девушка съежилась и закрыла голову руками. В нее не переставали попадать все новые помидоры, и наконец, не выдержав, она побежала. Олиф даже не посмотрела куда несется, ей хотелось только одного — поскорее укрыться от всего этого. Под ногами что-то противно чмавкнуло, она поскользнулась и кубарем полетела на землю. Девушка ожидала услышать смех, презрительное гудение, но вокруг было тихо-тихо, как в гробу.

Олиф поднялась на ноги и сквозь прозрачную оболочку увидела людей, только недавно кидавших в нее гнилыми помидорами, а теперь провожающих девушку победными, злыми взглядами.

Она пересекла Песчаную Завесу.

Чертики в людях радостно начали пританцовывать.

Сердце девушки ухнуло в пятки. Вот и все. Выбор сделан, судьба решена. В этой пустыне ей придется находиться три года.

Целых три года!

Олиф тяжело опустилась на рыхлый песок. Тело уже предательски покрывалось потом. Девушка подняла глаза к небу, но тут же зажмурилась — свет тут был намного ярке того, к которому она привыкла. От резкой смены температуры закружилась голова. Как же можно продержаться здесь так долго?

Ответ сам всплыл в сознании.

Никак.

Олиф не выживет, просто не сможет… Три года без еды и воды… в пустыне с клеймом Изгнанника. Она умрет страшной, жестокой смертью. Уже сейчас Олиф чувствовала себя, как в бане. Одежда постепенно нагревалась, щеки становились красными, по позвоночнику игриво скатилась капелька выступившего пота, щекоча кожу. Девушка приложила руки к лицу, в надежде как-то охладить дыхание. Когда она вдыхала носом, горячий воздух обжигал кожу, но если дышать ртом — пересохнет горло.

Неожиданно, где-то позади нее, послышался оглушительный вопль:

— Выпустите меня отсюда!!! Выпустите!!!

Прямо к Песчаной Завесе бежал какой-то оборванец. Он весь оброс волосами, борода доходила ему до шеи, от штанов остались лишь какие-то огрызки, его голова была перевязана льняной рубахой, а сам он был по пояс оголен.

— Выпустите!!! Выпустите!!! — истошно вопил он.

Первая предупреждающая стрела попала рядом с ним, но мужчина ее словно не заметил, он продолжал бежать, стараясь быстро переставлять вязнущие в песке ноги.

— Отпустите меня!!! Смилуйтесь!!!

Вторая стрела угодила точно в коленку. Изгнанник споткнулся и упал носом в песок, однако сдаваться не собирался — сжал кулаки и упрямо пополз вперед. Последняя стрела прекратила его сопротивление.

Впавшая в ступор Олиф секунду смотрела на обмякшее тело, а потом вскочила на ноги — с колен что-то упало — и побежала к человеку. Аккуратно перевернула тело. Мужчина задыхался, изо рта шла кровь, однако он смог посмотреть на девушку. И в его взгляде сквозила благодарность.

— Не надо… — прошептал он

— Чего не надо? — удивилась девушка.

Но уголки его губ дернулись в подобие улыбки, и взгляд остекленел навсегда.

Олиф молча провела рукой по безжизненному телу. Что он делал так близко от границы? Борода отросла чуть ниже шеи, значит, в пустыне он продержался больше месяца… К тому же, никто не знает, сколько раз он мог ее отрезать. Что же заставило его молить о пощаде? Пальцы девушки нащупали что-то теплое, но определенно твердое и… железное. Нож. Откуда?! Олиф испуганно отпрянула.

Рядом с ее пальцами, в песок, вонзилась стрела. Девушка тут же одернула руку и посмотрела на одну из вышек: стражник раздраженно показывал ей, чтобы убиралась отсюда к чертям собачьим. Повинуясь какому-то невероятному, вселяющему ужас порыву, Олиф запустила руку в складки оставшейся на мужчине одежды и незаметно вытащила оружие, тут же спрятав его в рукаве бесцветного платья. Развязала и сняла с головы трупа жесткую рубаху. И только после этого опрометью кинулась подальше от Песчаной Завесы, пока ее не постигла участь этого Изгнанника.

Солнце, казалось, решило поиздеваться над измученной девушкой. От жары тело начало зудеть, платье только усиливало раздражающее неудобство, хотелось разодрать его на кусочки, чтобы стало хоть чуточку холоднее. Но какое-то внутреннее смущение не позволяло Олиф поступить так с одеждой. Поэтому она, пересилив гордость, подняла подол платья и связала его концы в районе колен. Ноги были непривычно оголены, но прохладнее не стало. В горле постепенно зарождалось неприятное ощущение сухости, вдруг захотелось пить. Олиф остановилась и попыталась сглотнуть слюну, но не смогла. Слюны не было. Девушка вдруг тяжело задышала, ее охватило волнение — вот так она и умрет, от жажды.

Берегини помогите…

Чтобы не думать об иссушающем солнце, Олиф начала вспоминать события недельной давности. В тот роковой день ей пришлось бежать на базар за липой и облепихой. Она прекрасно помнила, как хотела еще и зерна купить на те жалкие монетки, что удалось скопить за неделю. Дома ее ждали три голодных рта — две сестры и брат. Олиф так торопилась, что не заметила телегу, перевозящую сено с поля — благо удалось вовремя отскочить. Девушка быстренько расплатилась и понеслась домой. Тимка болел уже третий день — жар не спадал, наоборот, становилось только хуже.