Исток - Московкина Анна. Страница 38

— У меня с утра ярмарочный балаган, — жаловался тем временем Майорин.

Колдун задумчиво уставился на солнце, пощипывая отросшую щетину, а из-под небрежно расстегнутой черной куртки вылезала белая рубашка.

Меня позабавила разность архимага и колдуна: так домашний пес, хранящий хозяйские покои — ухоженный, сытый, но оттого еще более опасный, — отличается от голодного волка, в эти покои рвущегося. Один готов защищать своих хозяев до последней капли крови, другому все равно — жить или умирать, — хуже уже быть не может. Схватись они, и погибнут оба. Но сейчас оба блаженно грели кости на осеннем солнце, дружески перебрасываясь словами.

Сейчас у них был общий враг.

— Что, заманил к себе таки Илаю?

— Да не в ней дело. Брат ее явился, не знаю теперь, что с ним делать. Он меня на поединок вызвал.

— Откажись, — коротко посоветовал архимаг. Я подошла вплотную, но мужчины как ни в чем не бывало продолжили разговор. — Не связывайся с дворянством. И заканчивай со своими похождениями, Майорин. Не приведет это к добру.

— Что ты можешь знать, старый хрыч. Ты давно променял радости холостяка на теплую женушку. Ты опоздала, — с укором сказал колдун мне.

— Извини. Знахарь ерепенился. Здравствуйте.

— Вот, Орник, знакомься. Это Айрин.

— Сударыня. — Архимаг подмигнул колдуну.

Я посмотрела на одного, на другого. Они переглянулись как два мальчишки-заговорщика.

Мадера направился к кованым воротам дворца, обманчиво легкомысленным, но если приглядеться, то становилось заметно, что в толстой стене в пазах прячется защита много надежнее тонких витых прутьев.

Майорин упер мне палец меж лопаток и очень вкрадчиво посоветовал:

— Ничего не бить, не трогать, Орника не оскорблять.

— Да я и не собиралась, — обиделась я, намереваясь возражать дальше, но палец между моими лопатками уверенно направлял меня за архимагом.

Мадера свернул к восточному крылу дворца и нырнул в очередную арку, за которой красивой дугой спускалась лестница. Виток за витком ступени уходили все ниже, погружая нас в подземелья дворца.

Несмотря на магический свет и горящий камин в лаборатории Орника Мадеры, меня пробрала дрожь, та, которая касается больше сознания нежели тела — одна мысль, что над головой тяжело висит громада камня, заставляла неприязненно поморщиться человека, привыкшего ходить по земной тверди, а не в ее глубинах.

В таком подземелье должен обитать скрюченный столетиями алхимик, ставящий неразрешенные опыты, а не главный маг страны. Но алхимика не было, как не было и сушеных крыс, куриных лап и веников трав под потолком, впрочем, последние здесь, скорее бы, сгнили.

Лаборатория была светлая, очень чистая и аккуратная. По стенам стояли шкафы с подписанными дверцами, посреди две пары больших дубовых столов с каменными столешницами. Светляки трепетали в круглых стеклянных лампах под выбеленными сводами лаборатории.

— Почему нужно так глубоко закапываться, — пробормотала я под нос, но мужчины меня расслышали.

— Чтобы отголоски чар не разносились по всей Вирице, — ответил Мадера, вставляя ключ в скважину невысокой двери. — Проходите.

Это помещение оказалось поменьше, стол был только один, а вместо шкафов по стенам жались полки. На столе лежал обнаженный мальчик с покойно прикрытыми глазами, будто спящий, за три месяца не изменившийся ни капельки, — заклинание хранило тело лучше мороза.

— Вот, значит, как здесь. — Я неуверенно подошла к химере. — Мертв?

— Да.

— Зачем вы приживили голову? — Я указала на шрам, пересекающий тощую мальчишескую шею.

— Надо было. — Майорин достал с полки пухлую книгу и вручил ее мне.

— Вам не кажется, что пора бы его похоронить.

— Он не человек, Айрин, — отрезал колдун.

— Но он был человеком! И он достоин быть погребенным, как подобает человеку, он ведь не виноват, что его сделали таким.

— Не виноват. — Мадера положил мне на плечо ладонь, и я со страхом инстинктивно отшатнулась, зная, как легко просыпается исток от прикосновений чужаков. Мадера убрал руку и, как ни в чем не бывало продолжил: — Но чтобы сберечь жизни других таких мальчиков, нам придется узнать про этого все.

— Зачем ты меня сюда привел?

— Открой. — Майорин кивнул на книгу. — Мы подумали, что тебе будет небесполезно это знать.

Лицо у него меж тем было такое безмятежное, что я даже злиться перестала. Книга оказалось рукописной, а почерк очень знакомым. Начиналась книга подробными зарисовками химеризации мальчика.

— Можешь пока сесть здесь. — Мадера указал на кресло, над которым висела гроздь светильников, сейчас погашенных. — А мы выйдем.

Мужчины скрылись за еще одной неприметной дверкой, я украдкой заглянула — там не было никаких лабораторных приспособлений, просто уютная комната с круглым столом и стоящими вокруг креслами. На столе мерцал белый кварцит — связной камень.

Архимаг провел рукой над камнем, и матовая поверхность налилась ровным белым светом.

Связь установилась.

Я не видела, кто появился в кабинете архимага, но поняла по голосу, доносящемуся из-за прикрытой колдуном двери.

— Наконец-то! — Я с удивлением признала в этом голосе собственную мать и с интересом подошла поближе, прижавшись к дереву щекой.

— Извините, — виновато произнес колдун.

— Нелегко тебе с моей дочуркой? — В мамином голосе послышалась издевка.

— Бывает.

— Что я вам скажу, господа магистры. — Несмотря на то что инесские чародеи настаивали на звании «колдуны», перейдя определенную ступень, они носили те же звания, что и маги Цитадели. Вернее, маги Цитадели оставили старинную иерархию. — Я была удостоена чести беседовать с милсдарем Айстом, который, естественно, впервые слышал о человеческих химерах. — Мама непочтительно хмыкнула. И продолжила: — Он страшно возмущен и сообщил, что Лоренц Фарт был изгнан из Цитадели пять лет назад. Как ни странно, я ему верю. Айст хороший правитель и опытный маг.

— Вот только отступника случайно прохлопал, — вступил Мадера.

— Айст говорит, что в последнее время в Цитадели неспокойно. Некоторым магам не нравится, что магия Велмании в руках инесского колдуна.

— Хотя по уставу, — усмехнулся архимаг, — занимающий этот пост не имеет права давать преимущества ни одной из сторон.

— Насколько я помню, ты беспристрастен, — иронично парировала Владычица.

— Вот только многие колдуны действительно ведут себя бессовестно, а власти, завидев ошейник Инессы, лебезят, будто короля увидели. Что ни говори, инессцы привилегированны по сравнению с цитадельскими.

— Цеховой знак, Майорин! — хором поправили архимаги.

— В Цитадели зреет раскол, напрямую Айст в этом никогда не признается, но намекнуть, значит, сподобился. — Майорин сделал вид, что не заметил хорового возмущения.

— Спасибо ему большое, — съязвил Мадера. — Похоже, те, кто взращивает этот раскол, хотят войны и основательно к ней готовятся.

— А если нам эти заговоры только мерещатся? И Фарт разводит химер для личного пользования? — Она всегда продумывала несколько вариантов развития событий.

— Берите, государыня, это грионские, свеженькие, только прислали.

— И что я с ним буду делать, Мадера? Смотреть? — А я бы посмотрела, о чем это они, впрочем, уже сама догадалась.

На столе, помимо ориентировочного камня (на эту роль сгодился бы любой булыжник, привезенный из Инессы, но архимаг оказался не чужд прекрасного, кусок гранита такого эффекта не произвел бы), стояла ваза с яблоками, наливными, зелеными. Так и манящими вонзить зубы в сочный бочок. Видно, мама соблазнилась и только потом сообразила, что в таком виде есть невозможно. То, что она была материальной, было уже чудом, мало кто обладал подобной силой. Обычно проекции были полупрозрачные, мигали и меняли цвет, делая подобные встречи крайне потешными. Однажды один луарский маг, приглашенный на ежегодный совет чародеев, по непонятным причинам не смог явиться во плоти. Но соизволил построить проекцию, сорвав совет. Слушать ярко-синего чародея было очень занимательно, он важно расхаживал по залу, вполне себе ощутимый, вот только с цветом вышла промашка. Отчего собравшиеся придурочно хихикают, маг сообразил далеко не сразу и продлил нашу жизнь на добрый десяток лет.