Черный клан - Градов Алекс. Страница 12

— Ах, «одно слово»?! Я второй год ночей не сплю, а он — «одно слово»! Ишь, удобно придумал — появляется раз в месяц и претензии предъявляет! Да ты хоть раз памперс ей менял? Хоть раз спать полночи укладывал?! «Одно слово!» Я последние деньги на логопедов трачу, а потом ты приходишь и все портишь!

— Эй, остынь! У других дети до пяти лет молчат…

— Ты же понимаешь, что это ненормально! У других дети уже предложениями в этом возрасте говорят, а она ничего!

— Не ничего, а целое слово, — уточнил я со скромной гордостью. — Пусть всего одно, зато какое!

— «Бах» — это что, по-твоему, — слово?

— Слово, конечно, — сказал я. — Знаешь анекдот? Отец хвастается одаренностью сына: представляете, у меня с рояля ноты упали, а сын говорит: «Бах!» Я смотрю — точно, Бах!

— Бах! — тут же повторила Васька, вызвав новый прилив раздражения Ленки.

— Дурак. Другой бы, нормальный отец ее какому-нибудь настоящему слову научил. Да хоть бы «мама». На худой конец «дай».

— А Киря рассказывал, что у него племяш молчал-молчал, а потом произнес сразу целое предложение.

— Какое? — сразу насторожилась Ленка.

— «Дядя, гони мобилу!»

Васька услышала, что я хохочу, и тоже зашлась от смеха.

Ленка поджала губы.

— Да ты сам как ребенок. А зачем ты научил ее садиться на кубик? Это что, полезный навык? Какой в нем развивающий смысл?

— Ну так ведь не на пирамидку же!

Мы бы препирались и дальше, но на стоянку въехал синий «крайслер» с тонированными стеклами.

Несмотря на свои внушительные размеры, он был явно подержанный. Видно, Ленкин «хищник» еще не достиг вершины своей пищевой цепочки. Машина остановилась метрах в трех и посигналила.

— Это за мной, — засуетилась Ленка. — Все, я пошла. В девять у нашего подъезда, и не опаздывайте!

Я покосился на «крайслер», не зная, как себя вести — то ли небрежно поздороваться, то ли сделать вид, что никакой машины не существует. Но Васькин отчим упростил мне задачу: выходить не стал и даже стекло не опустил. Да я и так не очень-то хотел с ним знакомиться.

Ленка помахала нам рукой.

— Пока. Только попробуй научить ее какой-нибудь гадости!

— Еще одно слово! — неожиданно предложил я. — Спорим, что к концу прогулки Васька будет знать новое слово?

— Ничего она не будет. И хватит звать ее Васькой!

Когда машина уехала, я снял дочку с плеч и поцеловал в грязную щечку.

— Ну здравствуй, наследная принцесса!

— Бах! — поздоровалась дочь.

— На фига нам слова, правда, Васька? Мы и так друг друга отлично понимаем. Но мама сказала «надо»? значит, надо. Так что пошли. Сейчас мы кое-что выучим…

Через два часа, на той же стоянке, я передал Ваську матери, отошел на безопасное расстояние и гордо сообщил:

— А мы выучили новое слово!

— Ну?

— Васька, давай, — скомандовал я. И похлопал себя обеими руками по голове.

Васька неуклюже повторила мой жест и застенчиво сказала:

— Бух!

Пока Ленка открывала рот для крика, я смылся, хохоча. И очень благодарный бывшей за то, что благодаря ее амбициям мы больше не вместе.

«Как меня угораздило связаться с Ленкой?» — размышлял я по дороге домой. Она мне абсолютно не подходила. Да что там, она вообще была не в моем вкусе! Мне нравились девушки незаурядные, загадочные — в общем, типа Ники. Ленка же была простая как танк. Приземленная, деспотичная и, если смотреть правде в глаза, довольно скучная. Зато у нее был сильный характер. А у меня — наоборот, слишком легкий. И когда Ленка положила на меня глаз и вознамерилась прибрать меня к рукам, я просто не стал сопротивляться и пустил дело на самотек. И вот пожалуйста — результат…

Вообще, с девушками у меня отношения складывались не так, как бы хотелось. Подружек хватало, причем они заводились как-то сами. И сами же скоро исчезали. Или, чаще, оставались — приятельницами. Но сколько-нибудь серьезные отношения сворачивались, так толком ни во что и не развившись.

Может, я просто выбирал себе не тех девчонок. С приветом, типа игровичек, очень скоро начинали раздражать; нормальные быстро надоедали… Нет, увлечений было много, даже влюбляться приходилось… Но в глубине души я чувствовал, что еще никогда и никого не любил по-настоящему. Не встретилось мне еще такой девушки, ради которой я готов был пожертвовать хоть чем-то сто́ящим: ни временем, ни усилиями, ни своей личной свободой делать то, что захочу, и жить как хочу. Свободой — особенно.

Наверно, это и была главная причина того, что никакие нежные чувства не могли заставить меня пустить кого-то в свою жизнь. Ленка, кстати, это понимала. И ее это страшно бесило.

— У тебя бзик на свободе, — пилила меня она. — Ты на ней зациклился. Зачем она тебе? Что ты будешь с ней делать?

На что я строгим голосом отвечал:

— Это не обсуждается!

— Да ты просто слишком любишь самого себя, чтобы полюбить кого-то еще. Эгоист ты, вот и все! А все потому, что инфантильный и боишься ответственности!

Я не спорил. Может, Ленка и права была насчет инфантильности — в какой-то мере. Но еще я чувствовал в себе некий скрытый, невостребованный пока резерв. Словно заархивированный файл с чем-то очень важным… может, даже самым важным. Который раскроется, если я полюблю кого-нибудь всей душой. И вот тогда, может быть… Да нет, почти наверняка… Эта любовь меня и погубит.

Так что лучше для меня будет, если этот файл так и останется нераскрытым.

Прошло уже три дня после моего приключения. Жизнь вернулась в прежнее русло. Собственно, она из нее и не выходила. Ну познакомился с девчонкой. Подрался в пивняке. Сколько раз это со мной бывало — и не сосчитаешь.

Но в то же время я нутром чувствовал: что-то во мне изменилось после знакомства с Ники. А особенно — после драки с Валенком. Не то чтобы я как-то глобально переродился. Просто что-то сдвинулось с прежнего места. Так маленький камешек катится с горы, увлекая за собой остальные, все крупнее и крупнее…

Или еще точнее: что-то такое, что раньше спало, — проснулось. Но что именно — я и понятия не имел.

Может быть, Ники могла бы мне объяснить? Я непрерывно думал о ней. Но она больше не появлялась и телефона не оставила. Правда, сказала «увидимся»… Но это же не обещание. То же самое, что «я сама тебе позвоню». То есть — вообще ничего. Собственно говоря, на что я рассчитываю?

— Ну и хорошо! — сказал я вслух. — Зачем мне неприятности? Взрослый человек, а все о чудесах мечтает, ха-ха-ха! Как подросток! Хотя сейчас и подростков таких не осталось: все только о карьере и думают.

«Ты, Алешка, как не от мира сего», — говаривала мать, обязательно при этом вздыхая. Смысл фразы с годами менялся от «особенный» до «малахольный»…

В неплохом настроении я вернулся домой, поставил чайник, привычным жестом включил комп, рухнул в кресло, вошел в Интернет… И застыл, забыв даже проверить почту. Чувствовал я себя странно. Знакомое ощущение: будто чего-то не доделал, и надо срочно бежать и делать, не то будет поздно.

Я вздохнул, вылезая из-за стола. У меня и раньше такое иногда бывало: на фоне привычной апатии — беспричинные вспышки активности. Вот что значит — с дочкой погулял на свежем воздухе. Не иначе кислородное отравление. Ну и куда мне девать энергию?

Я вышел в прихожую, повисел на турнике, пару раз подтянулся (больше не смог). Посмотрел на велик, покрытый двухлетним слоем пыли.

«Погонять, что ли?»

Не то, все не то!

Хорошее настроение незаметно испарилось. Левый глаз тупо ныл. Голова была тяжелая. Внутри бурлило что-то дикое, требовало выхода.

«Вот бы с Валенком подраться!» — подумал я кровожадно. И понял — вот оно.

Да! Подраться! С Валенком… С районными ментами — лучше всего со всеми сразу. Неважно с кем, неважно почему. До крови, до потери сознания…

«Что это со мной? — подумал я озадаченно. — Что же это меня так колбасит? Ну-ка уймись, коммандос ты наш! Этак опять полночи не уснешь…»