Черный клан - Градов Алекс. Страница 44

Грег наконец вспомнил про меня и обернулся.

— Я оценил твою находчивость, но, вообще, ваш дурацкий поход в Нижний мир — совсем не то, что я имел в виду. Я сказал — поищи способ, а не проверь его на себе! Ты осознаешь разницу между теорией и практикой?

Я кивнул. На спор сил не хватало. Все они уходили на то, чтобы переставлять ноги.

— Хоть понимаешь, что едва не остался там навсегда?

— Я почти ушел оттуда сам, если бы не «бабушка» с «дедушкой», — мрачно ответил я. — Кстати, а кто они такие, если не секрет?

— Демоны, — спокойно ответил Грег. — Пара местных демонов.

«Ники служит демон, — мысленно повторил я. — Ее отец приставил к ней для охраны демона. А второй демон едва меня не убил. Чудесное семейство!»

— Ну ладно, — сказал Грег. — Хоть продержались до моего прихода. Ты как вообще?

— Нормально, — надменно ответил я, стараясь не шататься. — Как огурчик!

Они ушли вперед, а я кое-как плелся позади, спотыкаясь на ходу. Зубы стучали, как от холода. Грег с Ники, увлеченные разговором, даже не догадывались, как мне плохо.

Глава 22

Голод

От завода до дома я добрался на автопилоте. Даже не помнил, то ли ехал на транспорте, то ли шел через лимб, то ли нет… Да, честно говоря, мне было все равно. Под конец интересовало только одно — сохранять вертикальное положение. Как же я устал от этих путешествий по мирам! Хотелось только одного — лечь спать и проспать дня три.

К ощущению полного упадка сил исподволь добавилась боль. Она зародилась где-то во внутренностях и набегала волнами, скручивая внутренности. Кажется, болели даже кости. Наверно, наркоманы испытывают нечто похожее во время ломки. Я и выглядел как наркоман, когда, шатаясь, подходил к своей парадной.

Напротив двери стояла «скорая помощь» с работающим мотором.

В помрачении сознания я подумал было, что это за мной. Такие мелкие бытовые чудеса со мной периодически случались уж давно, и я привык к ним, к тому, что для меня это нормально. Я даже слегка обрадовался, что мне сейчас что-нибудь вколют, и я выпаду из мучительной реальности. Но тут дверь парадной открылась, и я столкнулся с санитарами, которые тащили на носилках старуху. Клоунские рыжие волосы и белое, как обсыпанное мукой, лицо замечательно гармонировали между собой. Изо рта у бабки текла слюна, глаза закатились.

— Что с ней? — умирающим голосом спросил я санитаров, подпирая косяк.

— А вы ей кто? — поинтересовался один их них. — Родственник?

— Сосед.

— Инсульт у нее, — ответил санитар и бросил на меня быстрый взгляд, как бы решая, не нуждаюсь ли и я в немедленной госпитализации.

— Это опасно?

— Как тебе сказать? Жить будет, — буркнул санитар, протискиваясь мимо с носилками.

— Только хреново и недолго, — добавил второй, нимало не беспокоясь о том, слышит его бабка или нет.

М-да. Звучало не слишком оптимистично. Но я был слишком обессилен, чтобы испытывать какие-то эмоции.

На пятый этаж я поднимался минут двадцать, с одышкой, как столетний дед.

Тошнило и мутило. Голова болела, тусклый свет грязных лампочек резал глаза.

Я остановился возле двери и долго не мог попасть ключом в замок. Главное — не выронить ключи. Иначе поднять их уже не получится…

Хотелось только одного — не шевелиться. Болезненные спазмы внутри становились все сильнее.

«Спокойно, — уговаривал я себя, поворачивая ключ с таким усилием, словно это был колодезный ворот. — Я просто устал. Чертов Дедушка! Как это у него получилось? „Волей…“, чего там дальше? Надо восстановить энергию…»

Но как? Выспаться. Это в первую очередь.

Поесть? В холодильнике еще оставался бабкин вчерашний борщ.

При мысли о нем меня чуть не вывернуло.

Тело требовало покоя и темноты. Я вошел в ванную, не включая света, и оперся двумя руками о край раковины, чтобы не упасть. Перед глазами все кружилось. Когда приступ прошел, я стал собираться с силами, чтобы включить воду и сунуть под нее голову.

Холодная вода тонизирует. Главное, не захлебнуться в процессе.

В сливе блеснули серебряные глазки. Некоторое время домовой (или водяной, кто его поймет) присматривался ко мне. Видимо, понял, в каком я состоянии, вылез наружу и нагло уселся напротив, уставившись мне прямо в лицо. Как бы говоря всем своим видом: «Ну и что ты мне сделаешь?»

То, что я сделал, удивило меня гораздо сильнее, чем домового. Если он, конечно, успел удивиться.

Я молниеносно схватил его левой когтистой рукой и закинул в пасть — лишь клыки лязгнули.

Тот только пискнуть и успел. Дернулся и обмяк, когда его раскусили пополам. По языку в горло потекло что-то горячее, сладкое, мгновенно утолившее скручивающую боль внутри — именно то, что было мне надо!

Я, наконец, понял, что за боль терзала меня изнутри. Это был просто голод!

Домовой был съеден за несколько секунд вместе со шкуркой и всеми потрохами. Только пальцы остались выпачканы в какой-то липкой саже. Несколько секунд я брезгливо пытался отряхнуть руки, потом вспомнил, что я в ванной, включил воду и тщательно вымыл их.

Только тут я осознал, что сделал. Я только что сожрал своего соседа. Причем живьем.

Никакого ужаса я не испытал. Скорее наоборот. Все, что я думал и чувствовал по этому поводу, можно было свести к одной фразе:

«Хорошо, но мало!»

Я облизнулся. Вдумчиво облизал пальцы. Пожалел, что поспешил с мытьем. Огляделся внимательно — нет ли поблизости еще домовых? Вот бы наловить десяток! Спохватился, закрыл глаза, замер и принюхался. Доступное поиску пространство мгновенно расширилось в несколько раз. Я успел поймать слабый след — что-то вроде расходящегося волной ужаса, но, увы — это было все. Ни в квартире, ни по соседству никого съедобного не было. Если и были, то успели удрать и попрятаться. Мелкие гаденыши! Ничего, я до вас еще доберусь!

Я со вздохом открыл глаза, вышел из ванной и снова направился к двери.

Всем же известно: если в доме хоть шаром покати — надо пойти на улицу.

И поискать пищи там.

Извиваясь, я скользил в пространстве, границ которого и сам не смог бы определить. Где-то выше асфальта, ниже облаков, с возможностью идти в любую сторону — до бесконечности. Полз по лужам, по мокрой мягкой траве, выросшей там, где проходила теплоцентраль, по оттаявшей грязи, в которой шло непрерывное копошение пробуждающихся червей и личинок. То, что я принимал за блики лунного света на асфальте, оказалось пятнами тепла и холода. Я ощущал их кожей, инстинктивно держась ближе к теплу, огибая подтаявшие сугробы, сминая первые цветы мать-и-мачехи. Деревья и кусты окутывала зеленоватая дымка, и я на миг запутался, на каком я свете. Уловил слабый запах свежей травы и на миг замер от страха, вспомнив вход в Нижний мир. Но потом понял — запах настоящий.

А зеленоватый туман, окутавший деревья, — первая зелень на черемухе.

«Ведь уже середина апреля!» — вспомнил я.

В Питер незаметно пришла весна. А мне со всеми этими испытаниями и превращениями было не до перемен в природе. Но сегодня я чувствовал все, я сам был частью всего. Ники была права: лимб — это не особая вселенная и не отдельный слой мира. Это все тот же мир, только воспринимаемый в расширенном диапазоне.

В новом мире — новый я. В новом теле. На новом уровне.

Сумрачная зелень дворов осталась позади. Теперь я полз по улице Савушкина — быстро, плавно, изящно, в ореоле почтительного страха. Казалось, что все передо мной затихает, замирает и прячется, и не скажу, чтобы мне это не нравилось. Множество мелких сущностей, вроде покойного домового, шныряло повсюду, разбегаясь с моего пути. Некоторые замирали и затаивались, дрожа. Я спокойно проползал мимо. Это было ниже моего достоинства — охотиться на такую мелочь. Настоящая охота была впереди.

Справа остался НИИ, где я работал (какое нелепое место! Зачем оно?). Возле трамвайной остановки я притормозил и свернулся кольцом, принюхиваясь.