Око Соломона (СИ) - Шведов Сергей Владимирович. Страница 10

– Если ты, мэтр, и дальше будешь проповедовать воздержание, – вскольз заметил кузнец Бланшар, – то не проживешь в нашем лагере и дня.

Со стороны Бланшара это не было угрозой. Бывший кузнец, бросивший наковальню ради освобождения Гроба Господня, всего лишь констатировал очевидное. Ни Фрумольду, ни даже самому Петру Отшельнику, несмотря на все его красноречие, не удалось бы отвратить людей от грабежей и насилий. Византийцы не оставили своими заботами крестоносцев, однако продовольствие, предлагаемое купцами, стоило столь дорого, что приобрести его мог далеко не каждый. У Фрумольда очень скоро кончились деньги. Ему не на что было купить хлеба для себя, и нечем оказалось кормить людей, которых он увлек в поход.

– Возьми их под свое начало, рыцарь, – слезно попросил каноник Венцелина. – Пропадут ведь люди.

Дар Фрумольда никак нельзя было назвать царским. Пятеро снаряженных им горе-воинов никогда прежде не держали в руках оружия. Один из них был гончаром, другой – портным, а трое остальных – обычными поденщиками, готовыми взяться за любую работу. Зато у всех пятерых были кожаные нагрудники, с нашитыми на них металлическими бляхами, которые худо-бедно могли сдержать удар турецкого меча. Копья у них имелись, щиты тоже. У гончара на поясе висел меч. А портной неплохо стрелял из арбалета. Среди оборванцев Петра Отшельников эта пятерка выделялась как внешним видом, так и дисциплиной, но для серьезного боя эти люди мало годились. Тем не менее, Венцелин после некоторого раздумья взял незадачливых горожан под свое начало вместе с их командиром Фрумольдом. Вскоре к его свите присоединился кузнец Бланшар с дюжиной своих приятелей. Кузнец был ражим детиной. Он единственный из всех носил кольчугу и виртуозно владел секирой. За неделю неустанных трудов Венцелину все же удалось обучить своих пехотинцев орудовать копьями и не терять плечо друг друга во время стремительного наступления. Виконт Гийом Шерпентье оценил усилия рыцаря фон Рюстова и даже предложил ему увеселительную прогулку до крепости Ксериод. Предложение пришлось как нельзя кстати – у Венцелина заканчивались деньги, и надо было думать, как пополнить опустевшую казну. К тому же его отощавшее воинство рвалось в бой, дабы на практике использовать навыки, приобретенные в результате семидневных усилий.

– Я беру с собой Фульшера Орлеанского и лотарингцев, иначе они просто передерутся с французами.

Виконт Гийом Шерпентье де Мелен был человеком не бедным. Если верить его словам, он владел хорошо укрепленным замком и обширными землями на правом берегу Роны. Трудно сказать, что именно заставило благородного рыцаря сесть на коня и отправится в чужие страны. Возможно, жажда наживы, но не исключено, что отпущение грехов, обещанное папой Урбаном. Виконт был глубоко верующим человеком, любое дело он начинал с молитвы, используя в качестве креста свой меч, воткнутый вертикально в землю. Впрочем, так поступали многие рыцари из окружения Петра Отшельника. Поначалу это удивляло Венцелина, но потом он привык. Виконт Гийом был опытным воином, к своим тридцати пяти годам успевшим принять участие во многих походах, а потому простолюдины именно в нем видели вождя, но только на время военных действий. Во время передышек у них были свои вожаки, вроде Фульшера Орлеанского, редкостного негодяя, надо признать. Именно Фульшер и его ближайшее окружение брались за самые грязные дела и безжалостно истребляли мусульман, включая детей и женщин. Религиозное рвение здесь было абсолютно не причем, Фульшера интересовала только добыча. А добычу, включая, кстати, и одежду, проще всего было взять с трупов.

– Хлопот меньше, – ласково улыбнулся Фульшер рыцарю Венцелину.

Ходили слухи, что этот невысокого роста, но ловкий и подвижный человек всю свою жизнь промышлял разбоем, как в самом городе Орлеане, так и в его окрестностях. И если судить по его глазам, холодным и безжалостным, то эти слухи не были клеветою. Кольчуги Фульшер не носил, но уверенно держался в седле, а мечом орудовал и вовсе на загляденье. Словом, тип примечательный, с какой стороны не посмотри. С виконтом Гийомом Фульшер довольно быстро нашел общий язык, но прочие рыцари его сторонились, не желая связываться с негодяем. Лотарингцев на время похода к крепости Ксериод возглавил рыцарь Симон, крупный, неповоротливый, но необычайно сильный человек с бычьей шеей и багровым лицом. В отличие от виконта, Симон был беден как церковная мышь и не скрывал от ближних и дальних, что в поход отправился не столько за отпущением грехов, сколько за добычей. По лагерю Симон ездил на смирной старой кобыле, на ней же он отправился в Ксериод, а боевого коня, огромного и такого же неповоротливого, как хозяин, он вел в поводу, оберегая его по возможности от чрезмерных усилий.

Виконту Гийому удалось собрать довольно приличное войско, никак не менее десяти тысяч человек. К нему примкнули пятьдесят рыцарей, преимущественно лотарингцев и полторы сотни конных сержантов. Тем не менее, у Венцелина не было уверенности, что этой разношерстной толпе удастся захватить хорошо укрепленную крепость, где, по слухам, засел гарнизон, насчитывающий пятьсот сельджуков.

– А мы и не собираемся брать цитадель, – усмехнулся виконт в ответ на недоуменный вопрос Венцелина. – Нам хватит и предместья. Если мы возьмем этот город, то до Никеи отсюда рукой подать.

– Ну, это положим, – усмехнулся Венцелин. – От Ксериода до Никеи четыре дня пути по караванным дорогам.

– Откуда ты знаешь? – насторожился Гийом.

– Слышал от византийских купцов.

– К Константинополю мы шли почти полгода, – прохрипел рыцарь Симон. – Четыре дня – это просто мгновение.

Предместье Ксериода было окружено рвом и невысокой стеною, которую защищали только обыватели, не слишком искусные в бою. Поэтому крестоносцы решили не терять время на осаду. Виконт Гийом, надо отдать ему должное, прихватил с собой не только штурмовые лестницы, но и таран, который был собран раньше, чем ксериодцы изготовились к бою. Ров перед городскими воротами был засыпан в мгновение ока. На то, чтобы разнести ворота потребовалось полдня. Как только солнце приблизилось к зениту, крестоносцы пошли на штурм. Тысячи людей ринулись со всех сторон на стены, но основной удар был нанесен через ворота. Именно здесь виконт сосредоточил едва ли не всех рыцарей и сержантов, которые ворвались в город в конном строю. Трудно сказать, почему комендант хорошо укрепленной цитадели, вывел своих людей за стены. Возможно, полагал, что его обученные люди без труда опрокинут практически безоружный сброд, ринувшийся со всех сторон на мирный город. Но сельджукам не повезло с самого начала. Они столкнулись на торговой площади с рыцарями и сержантами, облаченными в кольчуги. Крестоносцы ломили железной стеной, выставив вперед тяжелые копья. Они без труда смяли первые ряды турок, расстроили их ряды и погнали по узким улочкам предместья. Здесь у пеших преимуществ было куда больше, чем у конных, и крестоносцы, уже ворвавшиеся в город, атаковали турок со всех сторон, довольно умело орудуя косами и топорами. Обороняющиеся допустили еще одну ошибку, они попытались удержать крестоносцев на подступах к цитадели. Виконт Гийом бросил против них рыцарей, которые во второй раз за сегодняшний день доказали свое превосходство над сельджуками, буквально вломившись в их плотные ряды. На этот раз они атаковали не стеной, а клином, на острие которого находились рыцари Симон и Венцелин. Именно эти двое, орудуя один мечом, другой – секирой, первыми ворвались в цитадель, не дав туркам поднять подъемный мост. А дальше началась уже просто резня, в которой Венцелин не пожелал принимать участие. Сельджуки, составлявшие гарнизон цитадели, были истреблены подчистую. Больше повезло обывателям предместья, если, конечно, грабеж и насилие можно назвать везением. Крестоносцы собирались продать их купцам-работорговцам, а потому в этот раз не слишком усердствовали в кровопролитии.

– Продажа в рабство христиан в Византии запрещено указом Алексея Комнина, – напомнил Венцелин виконту, когда страсти улеглись.