Солдаты Оборотня (СИ) - Чихирев Владимир Евгеньевич. Страница 57

— В центре лагеря? — спросил Брюгген.

— Да за ним расположились наши стрелки в казармах и арсенале. Когда я вступил на мостки, перекинутые через ров, меня ударил сзади один из мятежников. Шлем сохранил мне жизнь но, потеряв равновесие, я упал в ров, на мое счастье там не было воды. На какое-то время я потерял сознание, а когда очнулся, бой уже кипел в дальнем конце лагеря. Я осторожно выбрался изо рва и нашел вот этого парня, он сидел возле бочки. В его ноге торчала стрела, а бок был обожжен. Он мне рассказал, что колдунья выжигала нас, но ей и самой досталось.

— Её убили?

— Нет. Ранили, по-моему. Хотя точно не берусь сказать. Потом мы аккуратно пробрались к воротам лагеря, где на наше счастье стояла лошадь. Мятежники были слишком заняты, к тому же уже начало темнеть, поэтому нам удалось бежать.

— Хорошо, парень, — кивнул Альвинтер — я думаю, что мы выделим сопровождающих и отправим вас в Серенаду, где вы получите квалифицированную помощь.

— Спасибо, — солдат коротко кивнул.

— Не надо меня благодарить, ты и твой товарищ заслужили хороший отдых. Готовьтесь к дороге, а мы больше не будем вам мешать, — с этими словами Альвинтер и Брюгген вышли из комнаты.

— Солдат мы отправим в Серенаду, — Альвинтер посмотрел на ожидавшего их старосту — о вашем поступке будет доложено. И деревня будет вознаграждена.

— Спасибо, господин полковник.

— Империя не забывает поданных, которые исполняют свой долг, — произнес Альвинтер, многозначительно глядя прямо в глаза старосте.

Когда войска вновь оказались на лесной дороге, ведущей в центр провинции, Брюгген подъехал к Альвинтеру.

— Честно признаться, — начал Брюгген — после разговора с этим солдатом я испытываю тревогу за исход нашего предприятия.

— Не думаю, что вам стоит так переживать, — Альвинтер ободряюще улыбнулся.

— Моё предыдущее сражение закончилось для меня позором, а для моих солдат гибелью, — возразил Брюгген.

— Если вы все время будете думать о произошедшем, у вас не будет будущего. Смотреть на все сквозь призму неудач это последнее дело для того, кто связал свою жизнь с военным ремеслом.

— Звучит, как на лекции в военной академии, — усмехнулся Брюгген.

Альвинтер рассмеялся в ответ.

— Чем хороша лесная дорога, так это отсутствием пыли, — переменил тему Брюгген.

— Все было бы не так замечательно, если бы империя не позаботилась о реконструкции дорог на этой земле. Насколько я знаю, столь качественные дороги тянутся до Большой Развилки и далее к Йерварду.

— А к столице провинции Рабле от развилки идет грунтовая дорога? — удивился Брюгген.

— Империю волновало в первую очередь усиление своего влияния на Северном море. И все силы по улучшению инфраструктуры были брошены на строительство Йерварда.

— Может, стоило улучшать жизнь проживавших тут людей? Глядишь и не нашли бы тут такой поддержки Тэквор и его компания.

Альвинтер бросил на собеседника неодобрительный взгляд, но промолчал.

— Завтра ближе к полудню мы достигнем этой злосчастной развилки, — снова заговорил Альвинтер.

Брюгген, вздохнув, кивнул.

— Мы производим столько шума, что мне кажется о нашем приближении уже давно известно мятежникам.

— Не думаю, что звук разносится на такие расстояния, — усмехнулся Альвинтер — но если у них есть хоть сколько-нибудь мозгов, то их шпионы должны будут обнаружить нас задолго до нашего появления.

— Может нам стоит увеличить количество разъездов?

— Пожалуй, вы правы, — согласился Альвинтер, и, подозвав одного из офицеров, отдал несколько новых приказов.

На ночлег марширующей армии пришлось останавливаться, где придется. Разведчики сообщили о том, что на некоторые крестьянских хозяйства в эти дни заявлялись фуражиры мятежников, а так же крестьяне сообщили о небольших отрядах легкой кавалерии.

Альвинтер был крайне недоволен тем, что на ночлег армия остановилась буквально на дороге. Растянутые войска представляли собой хорошую мишень, для короткой, внезапной атаки. Полковник запретил разбивать палатки, разжигать костры. Людям было приказано спать при полной походной выкладке. Были усилены посты охранения.

Уже было далеко за полночь, Брюгген все сидел, облокотившись спиной о старый дуб, и смотрел, как по темному небу проплывают облака. Ветер шумел в кронах деревьев и, закрыв глаза, Брюгген представил себе теплые воды Черного моря. Там где ласковый ветер гнал светло-зеленые волны. Там был его дом. Что он тут делает? Туманный и сырой север вызывал у него ненависть. Вместо того чтобы проводить время в своем доме в предместьях Эфинана, он подвергает себя опасности, где-то в лесах, словно кадровый офицер. Хотя, похоже, он уже и есть обычный офицер имперской армии пусть даже в звании полковника.

Его тягостные размышления прервал хриплый крик стоявшего неподалеку от него солдата. Всплеснув руками, он развернулся к полковнику и оторопевший Брюгген увидел стрелу, торчащую из глаза несчастного. Послышался свист, и ещё одна стрела впилась в ствол дерева рядом с лицом полковника, да так, что её древко коснулось щеки Брюггена.

В один миг вокруг поднялась жуткая суматоха! Слышался свист выпускаемых стрел. Имперские солдаты, вскакивая, вытаскивали клинки и, прикрываясь щитами, пытались организовать оборону. Брюгген увидел, как из леса выскочили несколько человек и кинулись на него. Выхватив свой меч, полковник попытался схватить и лежащий неподалеку щит, но, увидев, что не успевает, принял оборонительную стойку. Слева от него уже слышались звуки рукопашного боя. И вдруг, чья-то рука заткнула ему рот, а холодное лезвие ножа прижалось к горлу. Полковник почувствовал солоноватый вкус пота на своих губах, страх пронзил его с ног до головы. Он увидел своих врагов, на лице одного из них появилась хищная улыбка. Надежды не оставалось. Повсюду кипел бой, и вряд ли кто-нибудь придет ему на помощь.

В темноте, лунный свет, пробивавшийся через тучи, придавал схватке какие-то сверхъестественные, мистические образы. Мелькали клинки, слышались глухие удары щитов. Большинство дралось молча. Со стороны можно было подумать, что в эту ночь на лесной дороге сошлись две армии призраков, продолжая свой многовековой бой.

Брюгген вдруг почувствовал, как из него ушел страх, оставив только легкую дрожь в коленях. Вспыхнувшая ярость придала ему сил, и он со всего размаха всадил шпору своего сапога в ногу напавшего сзади врага. С глухим рычанием тот отпрыгнул от полковника, разрезав тому левую скулу.

Воспользовавшись замешательством нападавших, Брюгген со всего размаха обрушил удар своего меча на того мятежника, что улыбался в предвкушении легкой добычи. Противник успел отклонить голову, но лезвие, разрубив доспехи, разрезало его левое плечо. На полковника обрушился целый фонтан теплых брызг. С силой Брюгген выдернул свой меч из тела врага и повернулся лицом к тому, кто недавно держал у его горла нож.

Пораженный внезапной переменой ситуации, тот так и остался стоять на том месте, где его достал Брюгген. Второй из его противников рухнул на землю. Теперь другие стали более осторожными. Тот, что был с ножом, слегка прихрамывая, отошел в тень дерева, другой же, прикрываясь малым щитом, медленно наступал на Брюггена. Полковник сделал выпад, но мятежник без труда отбил его и ответил целой серией ударов, оттеснив Брюггена от сражавшихся солдат к лесу. Брюгген только-только отразил новую серию ударов и едва перевел дух, когда из темноты вылетел нож. Скользнув по наплечнику, лезвие вошло полковнику в руку, чуть выше локтя. От боли и неожиданности Брюгген сел на землю в полной растерянности неуклюже выставив перед собой меч в немеющей руке. Его противник бросился к нему, чтобы добить своего врага пока тот не опомнился, но в темноте не заметил торчавший из земли корень и, споткнувшись об него, со всего хода налетел на выставленный Брюггеном клинок. Полковник изумленными глазами смотрел на то, как по лезвию меча сползает тело мятежника. Но почувствовать облегчение от неожиданного спасения он не успел. Тот, кто метнул в него нож, бросился на Брюггена с голыми руками. Навалившись на полковника, он постарался достать его горло. Брюгген сопротивлялся из последних сил. Боль пронзала его руку, перекошенное лицо противника, изо рта которого капала слюна, нависло над ним. В нос бил запах пота и крови.