Солдаты Оборотня (СИ) - Чихирев Владимир Евгеньевич. Страница 69

Злость клокотала во мне кипящей смолой.

— Капрал! привяжите его на этот раз по- настоящему и начинайте допрашивать! Можете вытянуть все жилы. Если сдохнет, я не расстроюсь!

Повторять дважды мне не пришлось. Но только толку от этого было мало. Наш пленник был без сознания. И я остановил их, боясь, что они действительно убьют его. Как мне потом объясняться перед Азурой?

Мы, молча, сидели недалеко от лежащего без сознания наемника. Подбородок нестерпимо болел. Несмотря на это, я уже немного успокоился и теперь хотел только одного, поскорее убраться из этого ада. Вдруг заговорил последний, молчавший до этого момента пленник.

— Я могу сказать, куда и с кем ушла Доротея. Если вы меня затем отпустите.

— А ты кто? — голова у меня соображала уже плохо.

— Я был в банде «Гнилого». Он тоже сражался здесь на её стороне.

— Ему-то это зачем было нужно? — я поморщился. У меня начинала болеть голова.

— Она очень щедро нам заплатила, и потом он тоже влюблен в неё.

— Похоже, эту вашу Доротею любили все, — пробормотал я. — Сито! — проговорил я через плечо — ты тоже любил Доротею?

— Нет, — послышался испуганный ответ.

Я ухмыльнулся, но улыбка сменилась гримасой боли от саднившей раны.

— Так что ты там говорил?

— Её, раненную, тащил на себе «Гнилой». А этот, — бандит показал на наемника — попытался организовать оборону.

— Как хорошо иметь под рукой влюбленных ослов, — проговорил я, поднимаясь на ноги. — Где они сейчас могут быть?

— Есть небольшой схрон на болотах, — проговорил бандит — они, скорее всего там.

— Отлично! Если проведешь туда нас, будешь свободен. Может, даже получишь награду. Это тебе капитан скажет.

— Я не собираюсь подыхать из-за амурных дел «Гнилого», — как, бы оправдываясь, проговорил бандит.

— А мне плевать — сказал я — передо мной оправдываться не надо.

Скрипнула входная дверь, и на пороге показался лейтенант в сопровождении сержанта Алая. Оглядев всех нас, он повернулся ко мне.

— Есть результат?

— Есть, — еле-еле проговорил я. — Этот человек покажет место, где она может скрываться.

— Отлично. Теперь второй вопрос.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Этот наемник, — лейтенант махнул в сторону лежащего в крови пленника — оказался очень важной персоной. Надеюсь, он ещё жив!?

— Дышит, — Алай наклонился над наемником.

— Да он в норме, — пробормотал я — только ребра мы ему все-таки сломали. Может и ещё что-то.

Лейтенант подозрительно покосился на меня.

— Ты в порядке, — спросил он меня.

— Немного устал.

— А лицо?

— Небольшой инцидент, — отмахнулся я.

— Ладно. Алай, Дарин давайте наемника к лекарю. Ты, — он ткнул в сторону бандита — пойдешь со мной. Рамсай, ты тоже.

— Слушаюсь, господин лейтенант.

— А это кто? — лейтенант посмотрел на Сито.

— Он ничего не знает. Так обычный солдат, — ответил я.

— Перебежчик?

— Да.

— Повесить! — бросил лейтенант и уже развернулся, чтобы уйти, но я быстро подошел к нему.

— Азура! Это же мальчишка совсем. Ему бы ещё у матери возле юбки бегать.

— Он предатель.

— Послушай, его бросили в это пекло из инженерной академии. Жил себе некого не трогал. Сестренка, мама…..

— Риттер, тебе его жаль? — Азура удивленно поднял брови — он убивал своих….

— Мне не его жаль. Мне жаль его семью. Ты же знаешь, что с ними сделают!

— Отправят на поселение.

— Это смерть! Медленная смерть!

— Он предатель, Риттер!

— Тот, кто послал семнадцатилетнего мальчишку против этой ведьмы, преступник не меньший…

— Тише ты, идиот!

— Лейтенант, вот давай сам казни его, — я схватил Азуру за рукав и подтащил к стулу, где сидел, съежившись, Сито в обрывках формы и заплаканным лицом. Наш разговор он не слышал. Он гладил пучок светлых волос, которые были завернуты у него в бумажном конверте.

— Что это? — капитан кивнул на волосы, которые Сито не переставал поглаживать.

Тот поднял на нас опухшее от слез лицо:

— Это волосики моей сестренки. Я взял их с собой, на счастье, — тихо произнес он.

Мы с Азурой переглянулись. Локон светлых волос ребенка смотрелся среди всего этого безумия как что-то пришедшее сюда из другого мира. Мира, где нет боли, жестокости и убийств. Где люди живут и радуются тем пустякам, которых мы лишены на войне. И которые мне теперь кажутся самыми ценными вещами на земле. Я оторвал взгляд от Сито и вновь посмотрел на лейтенанта.

— У меня тоже есть сестра…. - начал я.

— А у меня дочка! — огрызнулся капитан — и что мне теперь делать!? Проклятье, Риттер!

Сито смотрел то на меня, то на лейтенанта, понимая, что сейчас решается судьба не только его, но и того ангелочка, чей локон лежал на его ладонях.

— Хорошо, — Азура вздохнул. — Риттер, бери этого бедолагу и веди в лагерь, его сейчас обустраивают прямо в поле. Найдешь там наш полк. Переодень его. Послезавтра наша рота выступит в Йервард. Мы будем сопровождать подводы с раненными. Этот парень пойдет с нами. Там посадим его на корабль, и через несколько дней он будет со своей сестренкой.

— Понял Сито? — обратился я к нему.

Но парень только обнял голову и зарыдал. Я смотрел на его содрогающуюся спину и чувствовал, как у самого к горлу подступил комок. Капитан яростно потер лоб и ещё раз ругнувшись, вышел из барака.

Некоторое время я смотрел ему вслед. Затем помог встать Сито и неспешно, повел его на свежий воздух.

— Пошли парень. Похоже, сегодня ты родился во второй раз.

Глава 24. Новая встреча

— Просыпайся! — кто-то сильно тряс меня за плечо.

— Что! Куда просыпаться? — я с трудом соображал, пытаясь разлепить глаза.

— Построение и выход отряда уже через четверть часа.

Наконец я смог открыть глаза и увидел склонившегося надо мной капрала Дарина.

— Сил моих больше нет, — простонал я, натягивая сапоги.

— Это честь, быть в отряде, целью которого является захват вражеского командира, — наставительно проговорил Дарин.

«Издевается что ли?» подумал я, уставившись в хмурое лицо капрала. Убедившись, что тот вполне серьезен, я крякнул и, поднявшись, поискал кувшин с водой. После выпитого вчера, у меня пересохло в горле. Капрал молча, протянул мне флягу.

— Вода? — я подозрительно посмотрел на него.

— Это ваша фляга, — ухмыльнулся капрал — вы же сами наполняли её, какой-то бурдой в придорожном трактире.

Вспомнив о чудодейственном чае, я открыл пробку и жадно допил все содержимое. Прохладная жидкость мгновенно предала свежести всему моему организму. Мысли прояснились, и пропал неприятный озноб. Потянувшись, я стал пробираться между спящих вповалку солдат, к оружейной пирамиде. Было ещё совсем темно, поэтому в тусклом свете нескольких свечных огарков я долго искал свой пояс с мечом. Когда, пристегнув его, я отправился к месту, где была сложена наша тяжелая амуниция, меня остановил голос Дарина:

— Никакой брони, лейтенант. Только кожаные доспехи.

— Шлем? — я повернулся к нему.

— Без лицевого щитка.

— Может, я все напутал — пробормотал я — и мы отправляемся на рыбалку. А я дурак меч нацепил. Дарин, ты не видел мою удочку?

— Лейтенант, приказ капитана, — каменное лицо капрала было абсолютно серьезно. — Риттер, бронь в таком лесу плохой помощник. К тому же шума будет……

Какое-то время мы смотрели друг на друга.

— Ладно, — буркнул я — напомни мне, где построение?

— У леса. Через северный выход лагеря.

— Я пошел.

— Удачи, лейтенант!

Я кивнул и вышел на улицу.

-

Вчера перед самым отбоем к нам завалился командир «Странников» полковник Кальдерон в сопровождении нашего первого капитана Гриига. Они подозвали к себе Азуру, меня, и еще пятерых солдат, ветеранов гвардии.

— На вас возложена ответственная миссия, — без лишних слов заявил Кальдерон — завтра перед рассветом вы, и несколько солдат из «Скорпионов» проведете захват мятежницы Доротеи Тэквор. Мы знаем, где она скрывается и возможно, вы сможете захватить её. Значение этого будет трудно переоценить… — Полковник хотел сказать ещё что-то политически грамотное, но, в конце концов, плюнув на это дело, закончил более характерными выражениями для боевых офицеров, — у вас есть приказ. Его надо выполнить. Как вы будете захватывать эту суку мне плевать. Хоть все сиськи ей отрежьте, но чтоб завтра к вечеру она была в штабе генерал-лорда. Это все. Командовать вами будет лейтенант Нараб из второй роты «Скорпионов». Полковник развернулся и вышел, не сказав больше не слова. Когда наши командиры ушли, я посмотрел на Расмуса. Его лицо не выражало ничего кроме скуки.