Закоулок убийц - Гамильтон Дональд. Страница 10

— У них седан “ягуар”, — сказал он. — Габаритные огни зажигаются, когда включены фары, как у европейских машин: одна пара маленьких лампочек ниже фар, а вторая пара, покрупнее — сбоку. Они поедут очень быстро, поэтому желательно, чтобы ты включил свет в кабине — так им проще будет вас узнать.

— Это может мне помешать, — возразил я. — Им придется быть повнимательнее.

— Они уже это поняли, — сказал Мак. — Описание оружия соответствует ножу, который выдали тебе. Надеюсь, ты не свалился на него?

— Черт возьми, я ни разу не резался собственными ножами с тех пор, как перестал ходить пешком под стол. Это Алан, сэр. Он набросился на меня с дубинкой. Кажется, он полагает, что это из-за любви, сэр.

Непродолжительное молчание, затем:

— А ты не мог справиться с ним менее кровавым способом, Эрик?

Я посмотрел на свое лицо, отражавшееся в стекле телефонной будки — оно выглядело удлиненным, жестоким и довольно безобразным. То есть, таким, как всегда.

— Я же сказал вам — он пытался вышибить из меня мозги, сэр.

— Вес равно, мне кажется, ты немного переусердствовал. — Мак чуть помолчал. — Похоже, у тебя выдался тяжелый вечер, Эрик. Мне позвонили из Чикаго. А они, в свою очередь, получили запрос от шерифа из Аннаполиса, штат Мэриленд. По поводу некоего мистера Питерса, он же Петрони. Может быть, ты объяснишь, в чем дело?

— Пациентка умерла на операционном столе, сэр.

— Это мне уже удалось выяснить. Насколько я понял, тебя арестовали?

— Да, сэр, но отпустили.

— Что ж, хотя бы на том спасибо. — Голос Мака прозвучал крайне сухо. — Каково состояние Алана?

— Я бы сказал, что вполне приличное. Признаков сильного внутреннего кровотечения нет. Операция плюс антибиотики — и он встанет на ноги.

— Да. Тем не менее, он выйдет из строя на несколько недель, а то и месяцев. А Джин мертва. Что случилось? У тебя дрогнула рука?

— Не думаю, сэр. Джин вдруг громко вздохнула и скрючилась. Я подхватил ее и опустил на пол, но она уже была мертва.

— Сердце у нее было в порядке. Доктор Перри проверял се самым тщательным образом. Джин никогда не жаловалась на здоровье. В физическом плане с ней вес было нормально.

— А в психологическом?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она казалась запуганной, — сказал я. — Похоже, ей вес здорово надоело. Ей было противно смотреть в зеркало и видеть испитую физиономию. Ее приводила в ужас одна мысль о том, что, посмотревшись в зеркало в следующий раз, она увидит уже не только испитую, но и здорово избитую физиономию. Что же касается последующей части плана... мне кажется, она просто старалась отгонять от себя эти мысли.

— Доктор Кляйн тоже смотрел ее и сказал, что все в порядке.

— Какой Кляйн — наш новый психиатр? Сколько их уже прошло, этих мозгоправов? У меня нет медицинского образования, сэр, но я в состоянии отличить запуганную и уставшую женщину от нормальной.

— Джин была хорошим агентом и прекрасной актрисой, — холодно произнес Мак. — Она играла эту роль. Что ты пытаешься доказать, Эрик? Что ты не виноват в ее смерти? Что она умерла от страха?

Моя рука стиснула телефонную трубку. Я не имел права выходить из себя. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Нет, сэр, — ответил я. — Конечно, я несу ответственность за случившееся. Только я не верю, что мог ударить ее слишком сильно. И я не думаю, что моя рука дрогнула. Я хочу, чтобы вы провели расследование.

— Разумеется, мы проведем самое тщательное расследование. Как только уладим все формальности с местными властями и убедимся, что не поднимется ненужная шумиха. Мне уже сказали, что будет вскрытие. Я постараюсь получить копию отчета. Но факт в том, что по твоей вине Джин мертва, а Алан серьезно ранен. Два агента выведены из игры за одну ночь, Эрик. Я даже не помню, когда нашим врагам удавалось подобное.

— Вы правы, сэр, — сказал я. — Лучше мне было бы поехать в Техас.

В ту же минуту, как я произнес эту фразу, намереваясь всего-навсего сказать что-нибудь приличествующее моменту, я понял, что совершил ошибку. Я ощущал это даже по напряжению наступившего молчания.

— Понимаю, — наконец ответил Мак. — Понимаю. Так, значит, тебе кажется, Эрик. Что ж, это совпадает с выводами доктора Кляйна. Когда агент допускает серьезную ошибку, мы тут же, насколько тебе известно, анализируем его досье. Как только мне позвонили из Чикаго, я сразу связался с доктором Кляйном.

Я сказал:

— Я признаю свою вину, сэр. У меня и выхода другого нет — ведь Джин мертва. А с моим досье все в порядке, сэр.

— Не совсем, Эрик. С тех пор, как ты несколько лет назад вернулся к нам — после того, как от тебя ушла жена, — ты почти не отдыхал. Усталость — такой диагноз установил доктор Кляйн. Без малейших колебаний.

— К чертям собачьим доктора Кляйна! — процедил я. — Всю войну мы прошли без этих идиотских мозгоправов. Какая еще усталость! Разве я хоть раз просил отпуск? Если не считать последнего раза...

— Вот именно, — перебил меня Мак. — Усталость и подсознательная обида, так сказал доктор Кляйн. А также, как он выразился, комплекс сверхчеловека в мягкой форме. Мне этот термин не по душе, Эрик, но мне приходилось наблюдать, как меняются люди, которым их профессия дозволяет безнаказанно убивать. Некоторое время спустя у них нарушается способность оценивать реальность из-за того, что человеческая жизнь утрачивает в их глазах ценность.

Я коротко хохотнул.

— Сэр, если вы предполагаете, что я убил эту женщину в отместку за то, что вы вмешиваетесь в мою личную жизнь...

— Я говорил про подсознательную обиду, Эрик.

— Разумеется, — сказал я. — Спасибо. Приятно ощущать себя в подсознании убийцей, сэр. Хорошо, если вы не против, давайте оставим пока психоанализ. Я должен везти Алана, но сейчас хотел бы узнать следующее: есть ли у доктора Нормана Майклса, нашего пропавшего гения, сестра или дочь — обращались к ней “мисс Майклс”. Двадцать с хвостиком, ниже пяти футов, около девяноста фунтов после плотного обеда, белокурая, глаза голубые.

Мак чуть помолчал, потом сказал:

— У него есть дочь. Теодора. Но, Эрик...

— Теодора, — повторил я. — Ну и имечко для такой девчушки. А что известно про семью? Есть ли жена, мать?

— Жена, она же мать, умерла при рождении ребенка. Эрик...

— Дочь находится здесь, сэр, — сказал я. — Более того, она и спасла меня от тюрьмы, наврав с три короба. Почему она это сделала, я выясню, как только сдам Алана на руки доктору. Потом сразу позвоню вам...

— Нет, Эрик, — сказал Мак. — Ты должен немедленно приехать и доложить мне лично. Мне это не понравилось.

— Но, сэр... — попробовал возразить я, но Мак резко оборвал меня.

— Можешь быть уверен, что наши люди пойдут по любому следу, на который ты их выведешь. Ответил я медленно и с расстановкой:

— Дело в том, сэр, что встречу назначили лично мне как Джиму Петрони или Джимми “Хлысту”. И именно ради меня девушка взяла грех на душу и надула шерифа. Навряд ли она впустит к себе какого-нибудь правительственного шпика и уж тем более не станет с ним откровенничать.

— Нам придется пойти на этот риск. Я требую, Эрик, чтобы ты немедленно явился сюда.

— В чем дело, сэр? — поинтересовался я. — Вы опасаетесь, что я начну рвать и метать, полезу в бутылку и подмочу репутацию нашей конторе?

Сказав это, я ожидал от него любого ответа, но только не того смущенного молчания, которое красноречивее любых слов подсказало мне, что я попал в точку — да, мол, именно этого он и опасается. Джин я отправил на тот свет из-за подсознательной обиды. По той же причине проткнул Алана. Я разболтался. Я стал угрозой для общества.

— Скажем так, — осторожно подбирая слова, заговорил Мак. — Доктор Кляйн рекомендует, чтобы тебя отозвали для обследования и лечения, скорее всего — отдыхом. Вполне вероятно, что уже завтра утром или на следующий день ты отправишься в Техас. Как бы ты на это посмотрел?

— Спасибо за конфетку, сэр, — с чувством произнес я. — Очень сладкая.