Закоулок убийц - Гамильтон Дональд. Страница 21

— В чем дело? — прогудел я. Потом, присмотревшись, вскинул голову. — Что с тобой случилось?

Модницам в эту ночь явно не везло. Белых перчаток по локоть уже не было, а спереди голубого платья темнело мокрое пятно — след от опрокинутого коктейля. Экстравагантная рюмка-пузырь была сплющена и измята, словно в ней спали, или предавались любви, или, по меньшей мере, долго валялись, возможно, плача. Во всяком случае, непросохшие потеки на замурзанной мордашке подтверждали последнюю гипотезу.

— Не плачь, кляча! — ободряюще ухмыльнулся г. — Кто сломал твою куколку?

Тедди с сожалением посмотрела на меня и шмыгнула носом.

— Вот, — заявила она, протягивая ко мне сумочку. — Забирайте!

Я окинул се взглядом, взял сумочку и осторожно раскрыл. Она была до отказа набита купюрами.

— Смелее! — мотнула головой Тедди. — 3-з-забирай-те. Там вторая половина ваших грязных денег. Забирайте, и уезжайте. Уезжайте с моих глаз долой. Подальше. Я бы с удовольствием послала вас к дьяволу, но мне его жалко — вы погубите даже дьявола.

Она громко всхлипнула. Снова зазвонил телефон. Я взял трубку. Грудной женский голос заговорил:

— Я звоню, как мы... Я оборвал ее:

— Я занят. Перезвоните через полчаса.

— Но...

— Вы слышали, что я сказал. Перезвоните.

— Как вы смеете? Ну и ну!

Я повесил трубку, предоставив смуглокожей богине фыркать в телефонную трубку. Это послужит уроком высокопарной миссис Ростен — так подумал бы “Хлыст” Петрони, а Мэтт Хелм с ним целиком и полностью согласился. Ее звонок означал, что я все-таки чего-то добился; я бы дорого дал, чтобы узнать — чего именно.

Повернувшись к Тедди, я вынул из кармана чистый носовой платок и вложил в ее ручонку.

— Высморкайся и расскажи папочке Петрони обо всех своих горестях.

Тедди посмотрела на мой платок, швырнула его на пол и несколько раз провела под носом тыльной стороной ладони и кистью. Словно надеялась шокировать меня этой выходкой.

— Хорошо, — сказал я. — Раз ты брезгуешь моим платочком, выпей что-нибудь — только не говори, что не прикоснешься к моему гнусному виски. И вообще — хватит на сегодня эмоций. Я понял твое послание: ты меня больше не любишь.

— Я ненавижу вас! Не знаю, как я могла...

— Прекрати! — рявкнул я. Упрятав в карман деньги, протянул ей сумочку. — Иди в ванную и умойся.

Когда посмотришься в зеркало, возможно, надумаешь поправить что-нибудь в своей мордочке и в одежде. Словом, действуй по своему усмотрению.

— Я не потерплю...

— Ступай, — сказал я, развернул ее на сто восемьдесят градусов и шлепнул по задику. Тедди негодующе встрепенулась.

— Не смейте ко мне прикасаться!

— Не волнуйся, я не заразный. Она ожгла меня свирепым взглядом.

— Как бы не так. Если бы не вы, я бы ни за что... Телефон опять заверещал. Ну и ночка! Если так будет продолжаться, придется нанять секретаршу. Я затолкнул взъерошенную Тедди в ванную, плотно прикрыл дверь и в три шага пересек комнату. На сей раз на проводе оказалась мужская половина семейного дуэта Ростенов. Похоже, звонил он из бара или ночного ресторана — рядом с ним надрывался музыкальный автомат.

— Петрони, я должен поговорить с вами...

— Утром, — твердо сказал я.

— Но я должен знать, из-за чего вышла осечка...

— Утром, — отрезал я. — Я сам свяжусь с вами. Я положил трубку и занялся спиртными напитками, стараясь не испытывать слишком много самодовольства. Пусть знал я не многим больше, чем прежде, но зато разворошил осиное гнездо. Тедди появилась из ванной с подавленным видом, но выглядела уже вполне благопристойно, если не обращать внимания на испачканное платье. Я вручил ей стакан.

— Кто это звонил? — спросила она.

— Не твое дело, — огрызнулся я — Не суй нос куда не надо.

Она вспыхнула.

— Почему вы такой грубый?

— Полегче на поворотах, Тедди, — процедил я. — Я ведь, кажется, ни разу не посылал тебя, как следует. Так что ты еще не видела Петрони грубым.

Тедди с тяжелым вздохом возвела на меня очи. Огромные глазищи смотрели на меня с укоризной.

— Не понимаю я вас, Петрони. Правда, я и себя не понимаю. Я знаю, что вы ужасный человек, и без конца твержу себе, что ненавижу и презираю вас, но вот прихожу сюда — и теряюсь. Вы разговариваете со мной в своей грубоватой насмешливо-покровительственной манере, но совсем по-человечески, и у меня сразу все из головы вылетает. — Она прихлебнула из стакана, — Что случилось? Что нарушило ваши планы?

— А почему ты считаешь, что мои планы нарушились?

— Как, ведь миссис Ростен... Она же спаслась, ни так ли? Домой она вернулась в жутком виде, живая и злая, как сто чертей сразу. — Прежде чем я успел вставить слово, Тедди замотала головой предостерегающе подняла руку. — Не важно. Я не хочу про это знать. Мне плевать, главное — она осталась в живых. Господи, ведь сейчас я могла уже быть... убийцей! — Тедди быстро посмотрела меня. — Ведь все нормально, да? Деньги вы получите, полностью. Мне не жалко. На меня словно какое-то помрачение нашло! Я заслуживаю... Словом, наплевать на деньги. Но вы должны уехать и забыть, о том, что я вас просила... О, как это ужасно! — Тедди сглотнула. — Страшно подумать!

— А что было такого ужасного?

— Ожидание в доме Ростенов, попытки поддерживав непринужденную беседу, вести себя как ни в чем ни бывало и все это время ждать и ждать, не зная, как это случится. Ей-Богу, когда зазвонил телефон, подумала, что меня вырвет! А потом к дому подлетает ее машина — ревущая, словно правил какой-то маньяк или... человек, который пытался добраться до дома прежде... прежде, чем умрет. — Детские голубые глаз уставились на меня, припоминая. — Завизжали тормоза, машина остановилась, и мы услышали, как она слепи по лестнице, спотыкаясь. И тут я вспомнила ваши слова про разбитое лицо, вырванные ногти... Бр-рр! Я думала, что умру, когда она войдет... Господи, я бы даже 5 миллион долларов не согласилась пережить заново минуту того ожидания!

Я напомнил:

— Ты ведь ненавидишь миссис Ростен. Она виновата в смерти твоего отца. Или ты забыла? Тедди как будто не слышала.

— И вот она возникла на пороге, как... окровавленный призрак, как полутруп, вырвавшийся на воли из сырой могилы. И я сразу поняла: если она увидит мое лицо, то тут же поймет... и я опрокинула на себя свой бокал...

— Ловко придумано, — похвалил я. — И как — сработало?

— Думаю, что да. По-моему, она ничего не подозревает. Утром я возвращаюсь в Нью-Йорк. И зачем я только сюда приехала? Господи, какая я идиотка! Ведь у меня даже никаких доказательств не было! Совсем. Свихнулась. Не знаю, что на меня нашло!

Некоторое время я просто смотрел на нее и молчал. Что ж, кое-чего я уже точно добился: одно имя из списка подозреваемых можно было смело вычеркнуть, Тедди не играла. Она и впрямь поверила, что едва не стала сообщницей кровавого бандита-убийцы Хлыста Петрони. Она даже не подозревала, что разговаривает с обманщиком. Словом, записи, сделанные в комнате Джин, прослушивала не она.

Я поневоле пожалел несчастную девчушку, стоявшую передо мной в заляпанном платье, одинокую и раздавленную. Внешность и красоту она восстановит за одну ночь, отоспавшись и переодевшись в свежее платье, а вот мироощущение ее явно перевернулось — пройдет время, пока она оправится от удара, который испытала, впервые осознав, что на самом деле вовсе не является такой мстительной и безжалостной, какой себя мнила. Ко мне закралась даже мысль, не поставить ли на этом точку; но нет, я не имел права поддаваться сентиментальным порывам. Нельзя было выпускать ее на волю, пока она могла еще пригодиться, чтобы надавить на одного из оставшихся.

Я забрал у Тедди сумочку, вынул деньги из кармана халата и запихнул их на прежнее место. Потом вернул сумочку Тедди.

Она замотала головой.

— Но я хочу, чтобы вы их оставили себе.

— Оставлю, — кивнул я. — Когда заработаю. Тедди уставилась на меня, широко раскрыв глаза.

— Но как... — пролепетала она. — Я вовсе не хочу... Не надо...