Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович. Страница 125
– У сиды учишься, – говорил, – значит, будешь ведьмой. А что? Надо уравновесить. Раз уж Бриана решила стать хирургом и освоить мужское ремесло, тебе и правда стоит заняться девичьим! Ткачихой у нас Альма будет, так отчего бы тебе не заделаться ведьмой?
Ну и как обиженному мальчишке не вообразить его морду на месте мишени для битья?
Сзади – шаги. Знакомые. Эйра… И еще кто‑то… Мужчина. Довольно тяжелый, топает этак размеренно.
– Ведьма мужеска пола именуется колдуном! И вполне может быть добрым и правильным, как Мерлин, например. Соглашайся, Тристан! Рыцарей много, волшебников мало. Больше славы достанется, – раздался веселый голос. – Наставница, тут тебя один благородный воин ищет. Из твоего королевства!
– Какого королевства? – Немайн чуть с ветки не упала.
– Я сегодня не Тристан, – сообщил ученик. – Сегодня латинский день, так что я Аргут…
Эйра на такие мелочи, как пытающиеся перебить мальчишки, внимания не обращала никогда.
– Из того, которое выделил тебе Гулидиен. Раз уж ты никому не подчинена, то и защита народа, на твоих землях живущего, от потусторонних сил работа твоя. Королевская работа.
– Я не могу. Я дочь принцепса, – объяснила Немайн, искренне жалея, что у нее не два рта – слушать двоих получалось замечательно, как раз по уху на язык, а вот отвечать приходилось по очереди. – Думаешь, старый обычай на пустом месте взялся? Принцепс не должен быть королем, да лучше бы ему и в близком родстве с королями не состоять! Потому как, если правитель заделается тираном или покажет себя негодным правителем, именно Хозяин заезжего дома должен созвать Совет, поднять народ и свергнуть дурного короля. А родную кровиночку ему, может статься, отстранять не захочется…
После этого перешла на латынь и напомнила Аргуту, что частные уроки фехтования – это одно, а полноценное ученичество – совсем другое. И посоветовала раз и навсегда решить этот вопрос с родителями…
– Так что, нам обратно к Гулидиену проситься? – печально спросил Ивор, который уже свыкся с мыслью, что стал человеком государственным. Почему‑то возвращаться в прежний беззаботный статус крепкого хозяина не хотелось. – Или к Рису? Будет не принцем, а королем!
Еще утром Немайн сказала бы: да! Одно дело – получить землю под застройку, другое – область в управление. На второе она не подписывалась. Но два мешочка с деньгами, взятыми под дело, перевешивали личное хотение. Впрочем, тут стоило подумать.
– Не обязательно, – заявила она. – Но король ведь не только от потусторонних сил защищает? Есть и другая работа?
– Не только.
– Тогда так… Сейчас я закончу занятия с учеником. Приду домой. Поем. Посплю. И часов через шесть буду свежая и умная. Тогда все и обсудим? Договорились?
Ивор и этому был рад. По крайней мере, что‑то определенное. Эйра между тем продолжала длинное рассуждение о глупых рыцарях и умных ведьмах… Половину историй она почерпнула у Анны. Но от некоторых пассажей Немайн ощутила гордость за сестру. Например, та предложила Тристану спросить у братика, на какие деньги приобретены его боевой конь и доспехи. Желательно – при матери и Бриане. Отец‑то хоть и приносит семье доход, да все‑таки больше статусом и уважением. Уж больно часто лечит бесплатно – или за натурные благодарности, реализацией которых занимаются старшие дочери. Жене некогда – несмотря на постоянную беременность, Элейн руководит гильдией ткачей, и если кто‑то и заработал на прошлой ярмарке больше, чем семейка Дэффида, так это она!
Потом из дому выглянула рыжая – чуть‑чуть светлее мастью, чем сама Немайн, радостно завизжала, на правах неученицы полезла обниматься – и с ветки сида сверзилась. Впрочем, любовь к нежностям ее после обновления не покинула. Так что в результате заглянуть в дом, поговорить и откушать сидовского напитка довелось существу умиротворенному и размякшему. Впору веревки вить.
– Где все старшие, кстати?
– Отец у пациента, у мамы какая‑то проблема с новыми прялками… Да сама она разберется. Сиди.
Немайн и сидела: поджав ноги и уши. Манера сидеть не на стульях, а на подушках больше всего понравилась детям. Ну, им часто новенькое нравится. Вопрос один – наиграются или нет? Но приятно, что случайная пустяковая вещь прижилась. Еще больше радовали успехи кофе. Был он не ячменный, а цикориевый! Впрочем, у врача неудивительно. Сиду в гости не ждали – а значит, напиток понравился. Это было приятно. Сказала.
– Цикориевый только у нас, – похвасталась Альма. – Но ячменный тоже ничего. Особенно когда дождь за окном.
А здесь почти всегда дождь за окном. А если нет – значит, собирается.
– Майни, а ты правда теперь днем спать будешь? Всегда‑всегда?
– Буду. И мясо прописали. Кроме четвергов.
– Мясо ладно, а вот историю расскажи. Раз для тебя, получается, вечер. Страшную. Я потом сестренкам перескажу. Под завывания ветра!
Историю им, значит. Тристан, который сегодня Аргут, ждет легенду про Кухулина. Альме подавай чего‑нибудь страшненького. Будет. Чего‑чего, а страшненькой дряни к двадцать первому веку понавыдумывали немало. Вот, например, про колодец и маятник. История ничем не хуже, чем про бочонок амонтильядо. Только Эдгар По, мерзавец, написал от первого лица – уничтожая всю интригу. Да хеппи‑энд приделал, как настоящий американец. Нет, его ошибок повторять не стоит… В Камбрии предпочитают печальные концовки.
Рассказчица сида хорошая – вот облака разошлись, вот солнышко выглянуло, вот и рассказ окончен, а слушатели сидят тихонько и молчат. Первой дар речи обрела Альма.
– А почему его не спасли? Почему франки не пришли до того, как он в колодец свалился?
– Не успели. Кони устали. Проводник подвел. Это же взаправдашний случай. Так вышло.
Неадаптированная, всамделишная история на деле произошла не в Испании, а в Италии, и генерал Бонапарт опоздал спасти узника. Сиды же не лгут! Зато душераздирающих интонаций, которые так славно получились у эксцентричного виргинца, сида не пожалела. Завывала, что та баньши.
– Майни, – голос Альмы чуть дрожит, – ну скажи, что это неправда! Сочинять и врать – это же разные вещи!
Немайн стало стыдно. Как намеки на императорское происхождение епископу делать – так пожалуйста. А как истории детям рассказывать – так я не вру!
– Правда, я многое придумала.
– Я так и знала! – Альма снова повисла на шее. Хорошо‑то как!
Когда довольная и отдохнувшая сида ушла домой спать, хмурый Тристан немедленно испортил сестре настроение.
– Она многое придумала, – заявил он, – вот только не так, как тебе кажется.
– То есть?
– А вот есть. Смотри: сиды не врут. Значит, история – правда.
– Выдуманная правда.
– Выдуманная правда – это вранье. Зато разговаривать загадками они умеют здорово. Так? А еще Немайн добрая.
– Так. – Девочка уже чуяла подвох. Но что ей оставалось? Закричать на брата, чтоб не смел ничего говорить, что она знать ничего не хочет? Не той она породы!
– А раз так, то вот тебе загадка: все эти штуки, колодец, маятник, подвижные стены – кто их вообще мог придумать?
– Ты плохой, – сказала Альма брату. – Майни не такая! Вот я ей расскажу, и она тебя учить не будет.
– Будет, – отрезал Тристан, – только ты лучше не говори. Тогда она решит, что я умный, и будет меня как колдуна учить. А я хочу быть рыцарем!
Лес. Суровый и вдохновенный. Прозрачный аромат смолы. Хрустящая сушь подстилки под ногами. Сида идет! Разбегайтесь, звери, – не то кабан в камышах, не то медведь не в настроении. В руке – любимый посох. Идет, почти бежит. Как наяву бегала! Теперь и во сне… Поляна. Шелест ольхи. Тут, во сне – лето. Друиды. Жрица с золоченым серпом на поясе. Поет. Знакомое. «Casta Diva» из «Нормы»! Подносят снопы для благословения. Та что‑то делает с ними серпом. «Явись, богиня!»
– Ну, я пришла, – громко сообщила Немайн. – Дальше что?
На Неметону особого внимания не обратили. Все правильно, обряд прерывать нельзя… Но один друид обернулся. Немайн с удивлением узнала старого доброго призрака оперы.