Парящий мост в звездном свете (ЛП) - Кавахара Рэки. Страница 29

– …-юки-кун. Харуюки-кун!

Почувствовав, что его хлопают по руке, Харуюки вскинул голову. И наткнулся на озадаченный взгляд Черноснежки. Машинально он тут же опустил глаза.

– …Что с тобой? Ты вдруг замолчал.

– Ты… неважно выглядишь. Ворон-сан?..

Скай Рейкер подключилась к расспросам, и Харуюки отчаянно замотал головой.

– Н-нет, все нормально! Э-это… я просто задумался о системе инкарнации…

Как только он пробормотал эти слова, до него вдруг дошло, что вот именно сейчас это не самая подходящая тема, и он тут же закрыл рот; однако слово не воробей. Черноснежка и Фуко синхронно распахнули глаза, а потом, через несколько секунд молчания, одинаково улыбнулись.

– …Понятно. Ты хотел о чем-то спросить?

Черноснежка легонько положила руку на руку Харуюки, словно прочтя его истинные мысли. Ее пальцы, всегда прохладные, на этот раз были немножко теплыми, и Харуюки тихонько выдохнул. Обращенный на него взгляд Фуко тоже был теплым, и слова сами собой потекли из Харуюки одно за другим.

– Ээээ, эмм… я просто думал. Когда я думал об устройстве системы инкарнации… в конечном итоге благодаря ей Бёрст-линкер тем сильнее, чем больше «нехватка» в его душе… то есть чем он несчастнее в реальном мире?..

– Нет.

– Не так.

Обе девушки ответили мгновенно. Потом сцепились взглядами, словно решая таким образом, кто из них продолжит. Сидящая справа от Харуюки Черноснежка повернулась к нему и сказала:

– «Душевные раны» – это, в конечном итоге, всего лишь то, что определяет свойства дуэльного аватара. В Ускоренном мире есть огромное количество вещей, которые сильнее. Можно расширять свои знания, создавая стратегии и тактики, можно становиться сильнее в бою за счет опыта, за счет связей между друзьями, товарищами и соперниками. Даже в сражении на инкарнации все те силы преобладают. …И вообще: сама идея, что те, кто тащит в Ускоренный мир свои несчастья в реальной жизни, сильнее тех, кто просто получает удовольствие от дуэлей, разве не противоречит тому, во что ты сам веришь?

– Д-да, это… это верно, но –

– Ты правильно веришь. И никогда не сомневайся в этом… Но то, что я говорила до сих пор, это лишь один из главных принципов…

Черноснежка замолчала, но Скай Рейкер тут же подхватила:

– В то же время есть и другая данность, Ворон-сан.

– Д-данность?..

– Да. С точки зрения других людей, они всего лишь наслаждаются дуэлями… Но, к примеру, даже такие Бёрст-линкеры, как мой Ребенок Эш Роллер, – именно то, что они Бёрст-линкеры, означает, что их жизнь в реальном мире почти наверняка не сахар. Потому что необходимые условия успешной установки «Брэйн Бёрста» – «носить нейролинкер с самого рождения» и «обладать высокой скоростью реакции нейронов» – сами по себе не сочетаются со счастьем в реальном мире.

Едва услышав эти слова, Харуюки резко втянул воздух.

В 90% случаев причина, по которой новорожденным сразу устанавливают нейролинкеры, – это, если вкратце, желание сэкономить силы на уходе за ребенком. Раз температура тела, пульс и дыхание отслеживаются постоянно, родители могут спокойно заниматься своими делами; вместо того, чтобы обучать ребенка лично, на словах, можно устанавливать различные обучающие программы; и даже если ребенок плачет ночью, его можно автоматически отправить в Полное погружение. Однако ученых и педагогов невозможно убедить, что все это хорошо для самого ребенка.

То же и с высокой скоростью ответа нейронов. На первый взгляд кажется, что это талант, которым обладают лишь немногие дети, но в реальности все не так. Эта характеристика – по сути, сродство с нейролинкером – формируется с детства исходя из того, как много и как часто ребенок ныряет в Полное погружение. Можно сказать и по-другому: какую часть своего времени в реальном мире он отбрасывает и запирается в виртуальном – как-то так. Как Харуюки, который раньше постоянно сбегал на площадку для виртуального сквоша в локальной сети средней школы Умесато.

Словно прочтя его мысли, Черноснежка спокойным тоном продолжила объяснение.

– …Это может прозвучать неприятно, но… почти всегда дети, у которых выполнены необходимые условия, чтобы стать Бёрст-линкерами, – это те, кто вырос без любви и привязанности со стороны родителей. И наоборот: детям, которые всегда росли под присмотром родителей, которых родители обнимали, с которыми говорили настоящим, физическим голосом, – им не нужны нейролинкеры и виртуальные миры. …Однако мне в детстве они были нужны, и Рейкер тоже.

Харуюки слабо кивнул и пробормотал:

– Ну конечно… и мне тоже. С самого детства… я в этой квартире всегда был один по ночам, мне было так страшно…

Черноснежка вновь притронулась белыми пальцами к руке Харуюки и продолжила мягким голосом:

– Иными словами… почти у всех Бёрст-линкеров есть нечто общее: им всем кое-чего недостает. Недостает настоящей любви и привязанности между родителями и ребенком. Это и есть «данность», о которой сказала Фуко. И Бёрст-линкеры, когда решают воспользоваться своим правом установить единственную копию программы и стать Родителем, интуитивно выбирают в качестве Ребенка того, в ком чувствуют те же шрамы, что и в себе. Именно поэтому мы так цепляемся и так полагаемся на связь «Родитель – Ребенок», которую получаем в Ускоренном мире. Чтобы получить то, чего мы не имели в реальности… Это фактически и привязывает нас к самому Ускоренному миру. И чтобы сохранить эти связи, которые мы получили, мы стремимся поддерживать стабильность и секретность Ускоренного мира. Ох уж… какая продуманная система. Я готова поаплодировать ее разработчику… ху-ху-ху.

Фуко улыбнулась Черноснежке немного неодобрительно.

– Блин, циничная Сат-тян в своем репертуаре. Ворон-сан, хотя я сама только что говорила про «несчастливую реальность», это совсем не то же самое, что настоящее несчастье.

– Ээ… э?

Харуюки удивленно заморгал. Обращенный на него взгляд Скай Рейкер будто воплощал в себе значение слова «привязанность».

– Я вот что хотела сказать. Конечно, система инкарнации использует в качестве своего источника душевные раны, травмы. Поэтому, с одной стороны, правда, что, если ты несчастлив, это может делать тебя сильнее. Но… все Бёрст-линкеры в самой-самой глубине души несут самую глубокую из всех ран – «получение с самого рождения нейролинкера вместо рук мамы и папы». Поскольку они этого не помнят, это никак не отражается ни на форме аватара, ни на инкарнационных приемах. Поэтому эту рану просто бесполезно сравнивать с размерами тех несчастий, которые накапливаются поверх нее позже. Взамен давай сравним ее с размером «надежды». Сила системы инкарнации не определяется только лишь глубиной дыры в твоем сердце. Она зависит еще от высоты дерева, которое в этой дыре укоренилось и выросло.

Голос Фуко дрогнул. Взгляд медленно опустился на стеклянную поверхность стола, разделяющего ее и Харуюки.

– …Я пыталась вытянуть это дерево и обрубила его корни, так что… не мне это говорить…

Ее голос был полон глубокого раскаяния и еще более глубокой обреченности.

Скай Рейкер погрузилась в молчание. Черноснежка тогда протянула руку в ее сторону и произнесла:

– Подойди сюда, Фуко.

Рейкер встала со своего диванчика и, обойдя вокруг стола, села слева от Харуюки. После чего две девушки, зажавшие Харуюки между собой, сделали нечто абсолютно неожиданное.

Они протянули навстречу друг другу руки по обе стороны от него и обнялись, так его и стиснув. Харуюки съежился от шока – разумеется, серьезный разговор, который был только что, начисто вылетел у него из головы.

Но почему-то паника, которая должна была бы накатывать на него постоянными волнами, быстро растаяла, как лед на солнце. Взамен грудь Харуюки наполнилась теплом, которому он не мог дать названия. Оно было совсем не таким, как горько-сладкое тепло, которое он ощущал прошлым вечером, когда его обнимала Черноснежка.

Шло время; наконец Харуюки услышал шепот Фуко у себя над головой.

– Ху-ху-ху… мы как котята, которые кучкуются вместе в своем гнездышке, пока родители-кошки не пришли.