Засада - Гамильтон Дональд. Страница 30

Обнаружив, что ворота через границу закрыты, она могла бы отправиться даже по еще более простому маршруту. Для этого требовались только плоскогубцы или кусачки, некоторый опыт вождения по пересеченной местности — и еще чуть-чуть смелости. Сетчатый забор, тянущийся вдоль американо-мексиканской границы на многие мили по безжизненной и безлюдной пустыне, никак нельзя назвать непреодолимым препятствием.

Границу можно перейти пешком без особого риска быть пойманным. Так поступают многие. И даже пересечь границу на автомобиле не столь уж невозможно. Конечно, самая большая опасность возникает, когда тебя останавливают в первый раз и просят показать документы. Но в тех безлюдных краях, куда направлялась Кэтрин, подобная задержка не могла быть слишком долгой.

И все же я делал ставку на ее нелатиноамериканский акцент. Привыкшая к хорошо охраняемым европейским границам, надеялся я, она не додумается, что от Мексики ее отделяет всего лишь сетка из колючей проволоки. Я рассчитывал только на то, что в любом случае сама мысль съехать с дороги и устремиться в глубь нехоженой пустыни просто не придет ей в голову — многие, в особенности женщины, даже не подозревают, насколько неплохо ведет себя автомобиль вне мостовой, если, конечно, водитель готов немного пожертвовать внешним видом кузова.

Кроме того, я учитывал и то обстоятельство, что она, возможно, договорилась о встрече с Максом где-нибудь на пути к Антелоуп-Веллз и предпочтет прождать несколько часов до открытия ворот вместо того, чтобы радикально изменить план действий.

Все это было вполне логично, но никоим образом не отмело моего беспокойства в тот ранний рассветный ас, когда я рассматривал городишко в бинокль, ожидая увидеть белый “универсал” с аризонскими номерами или какой-либо иной автомобиль с блондинкой за рулем. Наконец ко мне присоединилась Шейла, которая досыпала в “фольксвагене”.

— Никого? — спросила она. Я покачал головой. — А если она вообще не появится?

На этот вопрос мне даже и отвечать не хотелось, но вес же я постарался придать своему тону уверенность.

— Тогда мы отправимся в Мексику и попытаемся там определить ее местонахождение. Где-то она должна попасть на эту дорогу.

— Мне кажется... — Шейла замялась. — Мне кажется, это не очень надежный шанс.

— Все всегда проблематично, — отрезал я раздраженно. — Может, ты бы согласилась подержать Герду Ландвер за руки, пока я утюжу ей личико утюгом и задаю вопросы? Именно так Кэтрин, избавив нас от грязной работы, получила всю нужную информацию. Мне это нравится, да и, думаю, в Вашингтоне не стали бы возражать. И не забывай: у этой девицы припасена какая-то легенда, которая поможет ей пробраться в убежище фон Закса. И документы какие-то у нее тоже есть. Мы должны этим воспользоваться. Мы должны воспользоваться ею. Нам остается перехватить ее и склонить к сотрудничеству с нами.

— Но фон Закс ей нужен живой.

— Да. Ну и что с того? Когда генерал окажется в наших руках, пускай она охраняет его жизнь. Я же ее предупредил: стоит ей попытаться обдурить нас, и наш уговор можно считать аннулированным. Ну, вот он и аннулирован. И я теперь могу передергивать не хуже нашей крашеной блондинки!

Шейла с сомнением хмыкнула.

— Не кажется ли тебе, что ты ведешь себя как... Макиавелли.

— Если это идет на пользу делу, отчего же не быть им? — Я старался говорить спокойно. — А это явно идет на пользу делу. Вот и она!

С севера по дороге к нам приближался белый “универсал”, вздымая облако желтой пыли. Я передал Шейле бинокль. Она навела его на дорогу и кивнула.

— Я не могу рассмотреть, кто сидит за рулем, но это именно та машина, в которой нас преследовал Макс. Ну и что мы теперь будем делать?

Я не сразу ответил. Я взял у нее бинокль и стад наблюдать за “универсалом”, который миновал трейлер и домишко, где жил американский пограничник. Его не интересовали люди, путешествующие к югу. Белый автомобиль проехал ворота и был остановлен на мексиканской стороне офицером в хаки. Кэтрин вышла из машины. Утреннее солнце играло на ее причудливой прическе. На ней были знакомая мне цветастая блузка и белые шорты. Даже на столь значительном расстоянии ее голые ноги произвели на меня сильное впечатление. Я опустил бинокль.

— Мы можем вскрыть наши запасы и позавтракать. Пограничный контроль у мексиканцев занимает массу времени. К тому же стоит дать ей возможность отъехать подальше, прежде чем мы замаячим у нее в зеркале заднего вида. Мне, пожалуй, надо подыскать для ружья хороший тайник: если мне не изменяет память, мексиканские пограничники ужасно не любят обнаруживать у въезжающих в страну огнестрельное оружие.

Через час мы сами совершили ритуалы пограничных формальностей, предварительно засунув “винчестер” калибра 30-06 под подушки заднего сиденья “фольксвагена” и рассовав прочее оружие по карманам, однако мексиканского чиновника, похоже, интересовал только номер нашего двигателя. Когда нам совместными усилиями удалось его обнаружить, мы уплатили соответствующие пошлины за себя и за машину, и путь для нас был открыт. “Фольксваген” с ветерком помчался по шоссе с прилепленным к ветровому стеклу ярлычком, извещавшим, что легально въехал в страну.

Проехав с милю, я взглянул на часы, остановился и вышел из машины, чтобы исследовать трассу. Дорога превратилась в две колеи, бегущие к югу по плоскому безжизненному ландшафту с кое-где виднеющимися кактусами и мескитами и голубоватыми горными грядами на горизонте. Я вернулся за руль.

— Что ты искал? — спросила Шейла, когда мы вновь рванулись, если так можно сказать, с места. Дорога располагала не более чем к унылому черепашьему ходу.

— Хотел удостовериться, что сумею узнать следы ее “универсала”. Хотя едва ли мы тут встретим чьи-нибудь еще следы. Да и вообще я сомневаюсь, что нам придется утруждать себя поисками отпечатков ее протектора. — Я взглянул на часы. — Она опережает нас на час с четвертью. Мы просто поплетемся дальше и будем поглядывать, не съехала ли она где-нибудь с этой колеи. Готов поспорить, милях в пятидесяти отсюда мы на нее наткнемся. Она будет сидеть пригорюнившись на обочине и ждать нас — или кого-нибудь еще.

— Как это понимать?

— А так, что она не из терпеливых. И к тому же, думаю, у нее нет опыта езды по такой местности. Да, еще не забудь, что она уже сильно задержалась в пути. Она выехала из Тусона с большим опережением во времени, но теперь-то мы ее нагнали. И она понимает, что если Максу не удалось нас задержать, мы уже где-то близко. Поначалу она могла вести машину очень осторожно, но потом, уверившись в своих силах, начала гнать. А тут этого делать нельзя ни под каким видом. Рано или поздно она попадет на ухаб, или врежется в камень, или провалится на зыбком месте. И тогда ее “форд” можно снимать с гонки. Так что теперь надо только смотреть повнимательнее, чтобы не превратить этого малыша в груду металлолома, а то остаток пути придется топать пехом. И чтобы не попасть в засаду и вообще не лишиться нашего “жучка” — по ее милости.

Я несколько приуменьшил расстояние. В действительности мы проехали пятьдесят три мили, когда, оставив “фольксваген” у начала крутого подъема и продолжив путешествие пешком, заметили ее белый “универсал”, застрявший в песках. Я вернулся к “фольксвагену”, поднял заднее сиденье, достал ружье и, зарядив, отдал Шейле.

— Прикрой меня, — сказал я. — Она застряла примерно в полутора милях отсюда. Я подожду, пока ты займешь огневую позицию вон на том хребте к западу. Потом как ни в чем не бывало поеду прямо к ней и дам заманить себя в ловушку. Так оно будет безопаснее. Если мы попытаемся захватить ее врасплох, может возникнуть перестрелка, и еще, не дай Бог, кого-нибудь из нас убьет.

— Безопаснее! — в голосе Шейлы я услышал нотки страха. — Если ей нужна только наша машина, почему же ты считаешь, что она не может нас пристрелить?

— Ей не просто нужна машина. Ей захочется выяснить, что же произошло в Тусоне после ее отъезда. И куда делся Макс. Так что она сначала вступит в беседу, а уж потом начнет стрелять. А теперь давай-ка договоримся об условных сигналах. Предположим, что она меня взяла на мушку — я поднимаю руки вверх. Вот так. Если я сожму правую — правую! — ладонь в кулак, стрельни куда-нибудь в песок рядом с ней. Чтобы она поняла, что ты где-то близко. Если я сожму левую ладонь, стреляй ей в ногу. В любом случае стреляй ей только в руку или ногу. Она нужна нам живая. Поняла?