Цирк проклятых - Гамильтон Лорел Кей. Страница 15

— Я Анита Блейк. Я работаю с Региональной Группой Расследования Противоестественных Событий. Вот мое удостоверение.

— Кто это с вами? — Полицейский мотнул головой в сторону мужчины в сером. Револьвер его был направлен куда-то в сторону ринга.

— Как вас зовут? — шепнула я уголком рта.

— Ричард Зееман, — тихо ответил он.

Вслух я произнесла:

— Ричард Зееман, ни в чем не повинный прохожий.

Это была наверняка ложь. Насколько может быть ни в чем не повинен человек, просыпающийся в кровати среди вампиров и оборотней?

Но полицейский кивнул.

— А остальные? — спросил он.

Я посмотрела туда, куда он показывал. У меня у самой был вид не лучше.

— Менеджер и несколько его сотрудников. Они набросились на эту тварь, чтобы не дать ей вырваться в толпу.

— Но ведь они не люди? — спросил он.

— Нет, — ответила я. — Не люди.

— Твою Бога мать! Ребята в участке нам ни за что не поверят, — сказал его напарник.

Наверное, он был прав. Я была здесь и тоже с трудом могла поверить. Гигантская кобра-людоед. Именно что твою Бога мать.

Я сидела в коридорчике, который служил для выхода артистов на арену. Освещение здесь было тусклое, будто некоторые из тех, что здесь проходили, не любили сильного света. Тоже мне удивили. Стульев здесь не было, и я слегка устала сидеть на полу. Сначала я давала показания полицейским, потом детективу в штатском. Потом прибыла РГРПС и начала допрос снова. Дольф мне кивнул, а Зебровски застрелил из большого и указательного пальцев. С тех пор прошел час пятнадцать минут. И мне стало надоедать, что на меня не обращают внимания.

Ричард Зееман и вервольф Стивен сидели напротив. Руки Ричарда свободно обхватили одно колено. На ногах у него были найковские кроссовки с синим верхом на босу ногу. И даже лодыжки у него были загорелыми. Густые волосы спадали на голые плечи. Глаза его были закрыты, и я могла разглядывать его мускулистый торс, сколько мне угодно. Плоский живот с треугольником темных волос, поднимающимся над тренировочными штанами. Грудь гладкая, правильная, без единого волоска. Это я оценила.

Стивен спал, свернувшись на полу клубком. На левой стороне его лица наливался синяк теми черно-синими и мясисто-красными цветами, которые дают по-настоящему серьезные ушибы. Он был завернут в серое одеяло, которое дали ему санитары, и, насколько я могла судить, больше ничего на нем не было. Наверное, всю одежду он потерял, когда перекидывался. Волколак был больше, чем он сейчас, и ноги имели совсем другую форму. Итак, красивые джинсы в обтяжку и ковбойские сапоги ушли в историю. Наверное, потому и была голой негритянка-оборотень. А не потому ли был голым и Ричард Зееман? Он, что ли, тоже оборотень?

Не похоже. Если так, то он маскировался лучше любого другого, кого мне приходилось встречать. И к тому же, если он оборотень, почему не вступил в битву с коброй? Для невооруженного человека он поступил очень разумно: не путался под ногами.

Стивен, с которого начиналась эта великолепная ночь, выглядел совсем не великолепно. Длинные белокурые волосы пропитались потом и прилипли к лицу. Пол закрытыми глазами налились черные мешки. Дышал он быстро и неглубоко. Глаза под закрытыми веками дергались. Сны видит? Кошмары? Снятся ли вервольфам оборотни-овцы?

Ричард выглядел великолепно, но ведь его не колотили о бетонный пол гигантская кобра. Он открыл глаза, будто почувствовал, что я его рассматриваю. И посмотрел в ответ совершенно пустыми карими глазами. Мы смотрели друг на друга молча.

Его лицо состояло из сплошных углов. Лепные скулы и твердая челюсть. Ямочки смягчали черты его лица и делали его слишком совершенным на мой вкус. Мне всегда неуютно в обществе слишком красивых мужчин. Может, низкая самооценка. Или, быть может, прекрасное лицо Жан-Клода заставляет меня ценить очень человеческое качество — несовершенство?

— Что с ним? — спросила я.

— С кем?

— Со Стивеном.

Он посмотрел на спящего. Стивен во сне издал какой-то тихий звук, беспомощный и перепуганный. Определенно кошмар.

— Его не надо разбудить?

— Вы имеете в виду — от сна? — спросил он.

Я кивнула.

Он улыбнулся:

— Мысль хорошая, но он еще несколько часов не проснется. Можете устроить здесь пожар, он все равно не пошевелиться.

— Почему?

— Вы, в самом деле, хотите знать?

— Конечно. Все равно мне сейчас делать нечего.

Он оглядел пустынный коридор.

— Что ж, неплохая причина.

Он откинулся назад, отыскивая голой спиной кусок стены поудобнее. Поморщился: наверное, удобной стены не бывает.

— Стивен перекинулся обратно из волка и человека меньше чем через два часа.

Это было произнесено так, будто все объясняло. Может быть, но не мне.

— И что? — спросила я.

— Обычно оборотень остается в обличии зверя от восьми до десяти часов, потом коллапсирует и перекидывается обратно. Перекинуться раньше — это требует уйму сил.

Я поглядела на спящего оборотня:

— Значит, коллапс — нормальное явление?

Ричард кивнул:

— На весь остаток ночи.

— Не слишком хороший метод выживания, — заметила я.

— После коллапса большинство вервольфов слабее осенней мухи. Тогда их и отлавливали охотники.

— Откуда вы столько знаете о ликантропах?

— Это моя работа. Я преподаю естественные науки в средних классах местной школы.

Я на него уставилась:

— Вы — школьный учитель?

— Да. — Он улыбнулся. — Вас это удивляет?

Я покачала головой:

— Как это школьный учитель оказался в компании вампиров и вервольфов?

— Что я могу сказать? Повезло.

Я не могла не улыбнуться:

— Это не объясняет, откуда вы знаете про оборотней.

— Я прослушал курс в колледже.

Я снова покачала головой:

— Я тоже, но я не знала, что оборотни впадают в коллапс.

— У вас диплом по противоестественной биологии? — спросил он.

— Ага.

— У меня тоже.

— Так почему же вы знаете про ликантропов больше меня?

Стивен пошевелился во сне, отбросив здоровую руку в сторону. Одеяло соскользнуло, открыв живот и часть бедра.

Ричард поправил одеяло на нем, как на ребенке.

— Мы со Стивеном давно дружим. Ручаюсь, вы знаете о зомби такое, чего я в колледже узнать не мог.

— Наверное, — сказала я. — А Стивен тоже учитель?

— Нет. — Он улыбнулся, но улыбка это не была приятной. — Школьные советы косо смотрят на учителей — ликантропов.

— По закону они не имеют права этого запрещать.

— Это да, — ответил он. — Последнему учителю, который посмел учить их драгоценных крошек, они бросили в окно зажигательную бомбу. Ликантроп не заразен, пока он в человеческом обличье.

— Это я знаю.

Он покачал головой.

— Извините, для меня это больной вопрос.

Мой любимый проект — права для зомби; почему не может быть своего любимого проекта у Ричарда? Равные права для мохнатых при найме на работу. Я это понимаю.

— Вы очень тактичны, ma petite. Вот никогда бы не подумал.

В коридоре стоял Жан-Клод. Я не слышала, как он подошел. Да, но я отвлеклась на разговор с Ричардом. Конечно, конечно.

— Не могли бы в следующий раз топать погромче? Надоела мне ваша манера подкрадываться.

— Я не подкрадывался, ma petite. Вы отвлеклись разговором с нашим красивым мистером Зееманом.

Голос его был приятен и мягок, как мед, и все же в нем была угроза. Она ощущалась, как холодный ветерок по спине.

— В чем дело, Жан-Клод? — спросила я.

— Дело? Какое может быть дело?

В его голосе слышались злость и какая-то горькая насмешка.

— Перестаньте, Жан-Клод.

— Что вы имеете в виду, ma petite?

— Вы сердитесь. Почему?

— Ай-ай-ай! Моя слуга на может уловить моего настроения. Стыдно. — Он присел рядом со мной. Кровь на белой сорочке засохла коричневатой коркой, залив почти всю грудь. Кружева на рукавах были похожи на засохшие коричневые цветы. — Вы желаете Ричарда, потому что он красив или потому что он человек?