Цирк проклятых - Гамильтон Лорел Кей. Страница 41
— Я поехал домой, когда ты подняла зомби. Наверное, мне следовало остаться поблизости. Кто тебе рот раскровянил?
— Я тебе ни черта не скажу, и ты это знаешь.
— Любого можно сломать, Анита. Любого.
— Даже тебя?
Снова эта тень улыбки:
— Даже меня.
— Кто-то превзошел Смерть? А ну-ка расскажи.
Улыбка стала шире.
— В другой раз как-нибудь.
— Приятно слышать, что будет другой раз.
— Я здесь не для того, чтобы тебя убивать.
— А только запугиванием или пыткой заставить меня назвать имя Мастера?
— Да, — ответил он тихим и спокойным тоном.
— А я-то надеялась, что ты скажешь «нет».
— Дай мне имя Мастера этого города, Анита, и я уйду.
— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.
— Я знаю, что ты должна это сделать, иначе нас ждет очень долгая ночь.
— Значит, нас ждет очень долгая ночь, потому что ни хрена я тебе говорить не собираюсь.
— Ты не хочешь дать себя запугать.
— Ага.
Он покачал головой.
— Повернись, обопрись грудью на диван и сцепи руки за спиной.
— Зачем?
— Делай, что я сказал.
— Чтобы ты мне руки связал?
— Выполняй.
— Что-то не хочется.
Он снова нахмурился:
— Ты хочешь, чтобы я тебя застрелил?
— Нет, но стоять столбом, пока ты будешь меня связывать, мне тоже не хочется.
— Связывать — это не больно.
— Меня беспокоит то, что будет потом.
— Ты знаешь, что я сделаю, если ты будешь упираться.
— Тогда делай.
— Ты не хочешь мне помочь.
— Уж извини.
— Анита, Анита!
— Я просто не привыкла помогать людям, которые собираются меня пытать. Хотя я не вижу бамбуковых щепок. А как можно кого-то пытать без бамбуковых щепок?
— Перестань!
Он начинал злиться.
— Что перестать?
Я выкатила глаза и постаралась придать себе вид невинный и безобидный — просто не я, а лягушка Кермит.
Эдуард рассмеялся — легким смешком, который все рос и рос, пока Эдуард не присел на пол, свободно держа пистолет и глядя на меня сияющими глазами.
— Ну как я могу тебя пытать, когда ты меня смешишь?
— Не можешь, так и было задумано.
Он покачал головой:
— Нет, не было. Ты просто острила. Ты всегда остришь, Анита.
— Приятно, что ты это заметил.
Он поднял руку:
— Анита, хватит.
— Я буду тебя смешить, пока ты пощады не запросишь.
— Просто скажи мне это дурацкое имя, Анита. Прошу тебя, помоги мне. — Смех исчез из его глаз, как уходит с неба солнце. Ушли доброжелательность и человечность, и глаза его стали холодны и пусты, как у куклы — Не заставляй меня делать тебе больно.
Я была единственным другом Эдуарда, но это не помешает ему меня пытать. Было у Эдуарда одно правило: сделай все, что нужно, чтобы закончить работу. Если он будет вынужден меня пытать, он это сделает, но ему этого не хотелось.
— Теперь, когда ты заговорил вежливо, попробуй снова задать первый вопрос, — сказала я.
Его глаза прищурились, потом он спросил:
— Кто ударил тебя в рот?
— Один Мастер вампиров, — сказала я спокойно.
— Расскажи мне, что произошло.
Эта просьба слишком на мой вкус отдавала приказом, но оба пистолета были у него в руках.
Я рассказала ему обо всем. Все о вампире Алехандро. О том, которого я ощущала у себя в голове таким старым, что у меня кости заныли. И я добавила только одну крохотную ложь, которая утонула в потоке правды. Я ему сказала, что Алехандро — Мастер города. Правда, одна из лучших моих находок?
— Ты и в самом деле не знаешь места его дневного отдыха?
Я покачала головой:
— Если бы знала, я бы тебе его выдала.
— Почему такая перемена настроения?
— Он сегодня пытался меня убить. Все обязательства отменяются.
— Не верю.
Это была слишком хорошая ложь, чтобы ей зря пропадать, и потому я попыталась ее спасти.
— Он тоже одичал. Это он и его прихвостни убивают невинных граждан.
При слове «невинные» Эдуард скривился, но придираться не стал.
— Альтруистический мотив — в это я верю. Не будь ты так чертовски мягкосердечна, ты была бы опасна.
— Я свою долю гадов истребляю, Эдуард.
Он смотрел на меня пустыми синими глазами, потом кивнул:
— Правда.
И отдал мне мой пистолет рукояткой вперед. Судорога в животе отпустила меня. Я смогла испустить глубокий, долгий вздох облегчения.
— Если я найду, где этот Алехандро, ты хочешь принять участие?
Я на минуту задумалась. Хочу ли я охотиться на пятерку одичавших вампиров, из которых двое старше пятисот лет? Нет, не хочу. Хочу ли я посылать Эдуарда против них одного? Нет, не хочу. Значит…
— Ага, чтобы получить свою долю.
Эдуард улыбнулся широкой сияющей улыбкой:
— Ну люблю я свою работу.
— Я тоже, — улыбнулась я в ответ.
27
Жан-Клод лежал посреди белой кровати с балдахином. Кожа его была только чуть белее простыней. Он был одет в ночную сорочку. Кружева сбегали по ее воротнику, образуя окно на груди. Они струились по рукавам, почти полностью скрывая кисти рук. Это должно было выглядеть женственным, но на Жан-Клоде этот наряд смотрелся исключительно мужественно. Как может человек не выглядеть глупо в белой кружевной рубашке? Правда, он не был человеком — наверное, в этом все дело.
В разрезе кружевного воротника вились черные волосы. Которых так легко коснуться. Я покачала головой. Нет, даже во сне нет.
Я была одета во что-то длинное и шелковое. Такого же синего оттенка, как темнота его глаз. И мои руки казались на этом фоне до невозможности белыми. Жан-Клод встал на колени и протянул ко мне руку. Приглашение.
Я покачала головой.
— Это ведь только сон, ma petite. Неужели даже здесь вы не придете ко мне?
— С вами никогда не бывает просто снов. Они всегда значат больше.
Его рука упала на простыню, пальцы коснулись ткани.
— Что вы пытаетесь со мной сделать, Жан-Клод?
Он посмотрел на меня в упор.
— Соблазнить вас, конечно.
Конечно. Дура я.
Рядом с кроватью зазвонил телефон. Из этих белых аппаратов с кучей золота. Секунду назад здесь телефона не было. Он снова зазвонил, и сон рассыпался вдребезги. Я проснулась, хватая трубку.
— Алло!
— Привет, я тебя разбудил? — спросил Ирвинг Гризволд.
Я заморгала:
— Который сейчас час?
— Десять. Я знаю, что раньше звонить не надо.
— Чего тебе надо, Ирвинг?
— Грубо.
— Я поздно вернулась. Можно обойтись без комментариев?
— Ладно, я, твой верный репортер, прощу тебе грубость, если ты мне ответишь на несколько вопросов.
— Вопросов? — Я села в кровати, прижав к себе аппарат. — О чем это ты?
— Правда ли, что ребята из «Человек превыше всего» сегодня тебя спасли, как они заявляют?
— Заявляют? Ирвинг, ты не мог бы говорить законченными фразами?
— В утренних новостях показали Джереми Рубенса. По пятому каналу. Он заявил, что он и группа «Человек превыше всего» этой ночью спасли тебе жизнь. Спасли от Старейшего вампира города.
— Этого не было.
— Я могу на тебя сослаться?
Я задумалась на минуту.
— Нет.
— Для статьи мне нужна на тебя ссылка. Я пытаюсь дать шанс для контрутверждений.
— Контрутверждений? Что это еще за слово?
— У меня большой запас слов. Диплом по филологии.
— Это многое объясняет.
— Ты мне можешь дать свою версию истории?
Я задумалась еще на минуту. Ирвинг — мой друг и хороший репортер. Если Рубенс уже был показан в утренних новостях, мне надо было изложить свою версию.
— Дашь мне пятнадцать минут сделать кофе и одеться?
— За эксклюзив — непременно.
— Ладно, тогда и поговорим.
Я повесила трубку и сразу пошла к кофеварке. Я была одета в спортивные носки, джинсы и футболку большого размера, в которой сплю, когда Ирвинг позвонил снова. Рядом с телефоном у меня стояла дымящаяся чашка кофе. Коричный кофе из магазина «Ви-Джей, чай и пряности» в Оливе. Утром ничего лучше и быть не может.