Хозяйка Судьба - Мах Макс. Страница 16

«Видишь, не смог» — Карл не знал, что еще может сказать, что еще должен он сказать Деборе.

Сказать ей, что любит?

«Боги! Какие беспомощные костыли вы дали нам, чтобы ходить по золотистым облакам Высокого Неба!»

«Я тебя люблю», — но что значили эти немудреные слова рядом с тем, что жило в его сердце?

Сердце Карла было полно нежности и страсти. Оно пело от счастья и кричало от боли. Оно билось в едином ритме с другим сердцем, узнавая от него то, что бессильны были передать слова, и, сообщая этому другому сердцу, нежному и мужественному сердцу Деборы то, что хотел и не мог выразить словами «сладкоречивый» мастер Карл. Но теперь слова им были не нужны. Они были излишни, избыточны… Слова…

— Рад вас видеть, моя светлая госпожа, — сказал Карл, склоняя голову в поклоне.

Мир рывком возвратил себе утраченную, было — пусть и на одно краткое мгновение — вещественность и целостность. И, желая, по-видимому, компенсировать испытанное им небрежение, обрушился на Карла водопадом, гигантской штормовой волной, состоящей из огромного множества разнообразных звуков, запахов, и прочих ощущений, вытесненных его и ее любовью за грань осознания и возвращающих теперь себе то, что принадлежало им по праву.

— Где мы, Карл? — вместо ответа спросила Дебора и озадаченно огляделась вокруг.

И тут же, словно очнувшись ото сна, заозирались и все остальные.

— Рад приветствовать вас, дамы и господа, в замке князя Кершгерида, иначе именуемого Мертвым Волшебником, — сказал Карл и сделал широкий жест рукой, обводя окружавшие их развалины. — Располагайтесь, прошу вас. Места хватит на всех.

5

«Полдень».

Солнце стояло прямо над головой, наполняя чуть прохладным сиянием прозрачное пустынное небо. А под ногами Карла, там, где всего каких-то четверть часа назад лежала устланная плотным упругим песком дорога, сразу за проломом в невысокой и не слишком толстой куртине, уходила далеко вниз отвесная скальная стена, казавшаяся отсюда, с высоты, совершенно гладкой. С того места, где стоял Карл, ущелье Второй ступени представлялось невероятно узким, а его дно затягивала сизая пелена. Тем не менее, напрягая глаза и отпустив на волю свою душу, неотделимую от художественного чувства, Карл тщательно — насколько это вообще было возможно — исследовал заваленное большими валунами русло речушки, протекавшей по дну ущелья, и древнюю тропу, принужденную рельефом местности жаться к быстрой воде. Везде, разбросанные как попало между могучих валунов и обломков скал, видны были тела людей и туши павших лошадей. Создавалось впечатление, что бойня в ущелье Второй ступени произошла совсем недавно, но Карл не тешил себя иллюзиями. То, что смог рассмотреть он на дне ущелья, в большей степени являлось плодом его собственного воображения, чем тем, что могли видеть и видели даже самые зоркие глаза. Прошло уже четыре дня, и все это время, мертвые оставались не погребенными, предоставленные произволу стихии и неразумной жадности диких животных.

«Леон».

К сожалению, надеяться было не на что, однако тело его друга заслуживало лучшей участи, чем быть съеденным шакалами и растащенным по косточкам горными ласками. Весь вопрос был в том, как спуститься вниз, и возможно ли это в принципе. Однако если замок стоит на отвесной скале, это ни в коем случае не означает, что жить в нем могут одни лишь птицы да горные духи. Гавриель сказал ему… Карл мысленно кивнул, благодаря богов Высокого Неба за своевременную подсказку, и посмотрел на ущелье другими глазами. Он представил себе, что идет по нему ночью, при луне.

«Луна…»

Он оглянулся через плечо и, не обращая внимания на людей, столпившихся посреди двора в ожидании его распоряжений, посмотрел на восток.

— Что? — чуть слышно спросила стоявшая рядом с ним Дебора. — Что ты увидел?

— Сейчас…

Недалеко за куртиной, соединявшей две треугольные сторожевые башни, всего, быть может, метрах в трехстах от замка виден был крутой скальный подъем. Собственно, крепость Кершгерида, стояла на небольшом плато, на вершине одной скальной стены и у основания другой, являвшейся отрогом горы, снежная вершина которой поднималась на юге. Луна, скорее всего, вставала над пологим гребнем лишь в первом часу ночи, и тогда… Карлу не надо было снова оборачиваться к ущелью, чтобы понять, что происходит, когда луна освещает замок. В лунные ночи, тени стен и башен появляются на противоположной стене Второй ступени, и невидимое в дневное время горное гнездо Мертвого Волшебника обнаруживает себя, но вряд ли больше чем на полчаса-час. К тому же, поскольку люди в горах по ночам не путешествуют, и, вероятно, редко разбивают лагерь в этом узком негостеприимном ущелье, то и тайны замка открывались до сих пор лишь тем немногим, кто не боялся ночных переходов и имел в душе достаточно любопытства и мужества, чтобы поднимать глаза к ночному небу.

Выходило, что Гавриель сказал Карлу правду — «ночью, при луне» — и, следовательно, подъем снизу должен был существовать тоже, поскольку маршал о необходимости взбираться по отвесной скале ничего не говорил.

— Дамы и господа, — громко сказал Карл. — Давайте разобьем лагерь и осмотрим замок. Здесь должен быть спуск вниз. Его следует найти. И ведь где-то же в замке должны быть ворота. Было бы интересно узнать, куда они ведут. А пока посмотрим, есть ли еще здесь вода, или мы будем принуждены таскать ее снизу.

Он улыбнулся Деборе и пошел обратно к колодцу, около которого его терпеливо дожидался предоставленный самому себе Гектор. Подобрав по дороге камешек, Карл подошел к коню, похлопал его по холке, и, приблизившись к высокому парапету колодца, перегнулся через него и посмотрел вниз. Судя по всему, выдолбленная в сплошном камне, круглая шахта уходила глубоко в недра горы. Впрочем, там, внизу, лежала непроницаемая тьма, и рассмотреть в ней хоть что-нибудь было невозможно. Однако клубившийся всего в нескольких метрах перед лицом Карла мрак ощутимо пах водой, и, значит, колодец во все эти длинные годы не пересох. Выпущенный из руки камень бесшумно канул во тьму, но спустя какое-то время чуткое ухо Карла уловило далекий, едва слышный всплеск.

— Подземное озеро, — сказал он, подошедшей к колодцу вслед за ним Деборе. — Или река. Я полагаю, метров восемьдесят-девяносто, самое большее, сто.

— У кого-нибудь есть веревки? — спросил он начавших уже расходиться по двору людей.

Сам он взял с собой в дорогу всего лишь двадцатиметровый моток льняной веревки. Она была тонкой и крепкой — пологой свивки — но ее длины все-таки было, явно, недостаточно для того, чтобы дотянуться до далекой воды. Однако предусмотрительным, как Карл и надеялся, оказался не он один. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Напротив, было бы странно, если бы, отправляясь в дальний чреватый непредвиденными осложнениями путь, люди бана Трира и гвардейцы опытного, много повидавшего в жизни капитана Августа не захватили с собой такой простой, но часто крайне необходимой вещи, как разумной длинны пеньковая или льняная веревка.

— Давайте сюда вашу веревку, капитан, — тихо, но со значением в голосе, сказал, подойдя к нему почти вплотную, Лешак и усмехнулся, как бы смягчая этим смысл своих слов. — Вы ведь герцог теперь, ваша светлость, и негоже вам самому всем этим заниматься. Вот и госпожа принцесса вас уже заждалась. Так что идите и ни о чем не беспокойтесь, мы все, что следует, сделаем сами. Вы теперь не один.

«И в самом деле, — едва ли не с удивлением подумал Карл, как если бы очнулся вдруг от зачарованного сна и обнаружил, что прибывает уже не в измышленном мире грез, а совсем в другом, полном иных реальностей мире. — Я уже не один, но привычка не платье, ее нелегко сбросить или сменить».

— Ты прав, Август, — улыбнулся он своему капитану, передавал свернутую в кольцо веревку, и кивнул, подтверждая справедливость высказанной Августом мысли. — Спасибо, что напомнил.

«Людей делают манеры, а командира — дистанция, не так ли?»