Гражданин тьмы - Афанасьев Анатолий Владимирович. Страница 7

— Что продолжать?

— Ты же начал рассказывать про эту фирму… про "Реабилитацию".

— Про какую еще реабилитацию? Очнись, отец!

— Как про какую? Ну, где лечат от алкоголизма.

— От какого алкоголизма? — Изумление на лице сына было настолько искренним, что меня охватил ужас. Что-то происходило такое, что не поддавалось осмыслению.

— О чем же мы говорили?

— Ты что, не помнишь? Кстати, где словарь Даля? Я, собственно, за ним приехал.

Он не врал. Но что же получалось? Выходит, на неопределенный промежуток я вывалился в какое-то смежное измерение и там встретил другого Виталика, но тоже реально существующего.

Мозг отказывался принять эту правду, потому что в ней не было рационального начала.

— И про Оленьку не вспоминали?

— Нет. А что с ней?

— Значит, про фирму «Реабилитация» ты ничего не слышал?

— Папа, прекрати… Вроде трезвый. Я поднялся и поставил чайник на огонь. Ужас поутих, схоронился в подбрюшной области, где-то рядом со шрамом.

— Хорошо, а название «Дизайн-плюс» тебе о чем-нибудь говорит?

— Да, говорит. Конечно, говорит…

Возглавлял корпорацию некто Гай Карлович Ганюшкин, личность настолько же могущественная, насколько и таинственная. На угрюмом небосклоне россиянского бизнеса он появился лет пять назад и сразу воссиял звездой первой величины, но ни один самый дотошный щелкопер или телевизионщик не смог разнюхать ничего из его прошлого. Изредка Гай Карлович давал интервью ведущим демократическим газетам, иногда появлялся на крупных политических сходках, активно спонсировал последние президентские выборы, но всегда резко обрывал чересчур любопытных собеседников, пытавшихся по привычке покопаться в чужом белье. Хотел он того или нет, но у миллионов его почитателей и поклонников из числа простого народа волей-неволей складывалось впечатление, что великий магнат, промышленник и благодетель вынырнул на поверхность прямиком из преисподней, аки дух тьмы. Полное отсутствие сведений о прошлой жизни придавало его облику особое благородство. Да и то сказать, про всех олигархов россиянин что-нибудь знал, так или иначе догадывался, из какого теста они слеплены и каким образом обрели нынешнее величие: к примеру, неукротимый Чубасик в молодости торговал цветами, легендарный Борис Абрамович занимался математикой, Черная Морда шустрил в оборонке, златоуст Кириенок и еще с десяток банкиров поднялись из комсомольско-партийной шушеры, многие государевы слуги при царе Борисе пробились к кормушке из-за колючей проволоки — иными словами, народ знал своих героев, а вот у Ганюшкина за плечами только пустота и запах серы. Человек ниоткуда — это звучит гордо. То же самое, как поведал Виталик, можно отнести и к корпорации «Дизайн-плюс», которая на сегодняшний день, по прикидкам независимых экспертов, стоит вровень с такими монстрами отечественного бизнеса, как «Сибнефть», Абрамович, братья Черные и прочее. Но никто и ведать не ведал и слыхом не слыхал, какую часть необъятной Российской империи Ганюшкину удалось при дележке положить в карман. Слухи о том, что ему подфартило спихнуть японцам Дальний Восток, а американцам Забайкалье, конечно, не выдерживали никакой критики. Слишком много жадных глаз нацелено на эти лакомые до конца не оприходованные ломти, чтобы можно было провернуть такую операцию незаметно. Внешне Гай Карлович, каким он иной раз появлялся на экране с напутствием электорату, выглядел вполне респектабельно: добродушный российский барин с восточной внешностью, с грустной улыбкой и тихим голосом человека, озабоченного неуклонным и загадочным вымиранием аборигенов. Рассказав все это, Виталик поинтересовался:

— Зачем тебе понадобился "Дизайн"?

— Звонили оттуда.

— Тебе? И что им надо?

— Может, работу хотят предложить? Виталик сочувственно улыбнулся.

— Какую работу, опомнись, отец! Не хочу обижать, но никакая приличная фирма не нуждается в сотрудниках старше тридцати. Если только…

— Если что?

— Да так… мелькнуло. Ничего. Проехали. А кто именно звонил? Он назвался?

— Назвался. Гнеушева Маргарита Васильевна. Знаешь такую?

— Нет… У «Дизайна», папочка, в одной Москве с десяток филиалов. Пять газет. Телеканал. Банк «Ампирик». Что ты!.. Это целое государство.

— В таком случае почему они не могут заинтересоваться? У меня хорошая репутация. В социологии специалистов моего уровня — раз-два и обчелся. Говорю без лишней скромности.

— Нет, папа, нет. Даже не надейся.

— Советуешь не ездить?

— Почему же? Хотя бы из любопытства. Зачем-то они все же звонили. Скорее всего, с кем-то перепутали.

— Я тоже так думаю. Кстати, где это — Калабашкин проезд?

— Первый раз слышу.

Сынуля уже спешил, я его не удерживал. Он забрал словарь и уехал.

4. МАРГАРИТА ВАСИЛЬЕВНА ГНЕУШЕВА

Завел старенькую «шестеху» и выкатил со двора. Перед тем позвонил Витюше, но опять не застал дома и на всякий случай оставил сообщение: куда и зачем отправился. Машеньке вообще ничего не сказал, чтобы не тревожить понапрасну. Надеялся вернуться к ее приходу. А если нет, то на нет и суда нет.

Страх глубоко притаился в кишках и, видно, надолго. Смещение реальности — это, конечно, проявление какого-то психического расстройства. Ясно одно: тот, кто с неизвестной целью ввел в мой мозг этот яд, имеет против него и противоядие. Вопрос лишь в том, как его заполучить и что с меня потребуют взамен.

Калабашкин проезд разыскал с трудом, даже в районе «Текстильщиков» о нем никто не знал, и оказалось, что это не проезд, а тупик, перегороженный белым двухэтажным зданием за бетонным забором. Как раз это и был офис (один из офисов) корпорации «Дизайн-плюс». Из будки вышел охранник в десантном обмундировании и спросил, к кому я приeхал Я ответил: к Гнеушевой Маргарите Васильевне. Охранник кивнул, железные ворота открылись — я въехал и припарковaлся на широком дворе, вписавшись в окошко между шестисотым «мерсом» и крытым фургоном «Мицубиси». Мой «жигуль» на стоянке был единственный, остальные все иномарки. Внутри здания еще один охранник потребовал у меня паспорт, просмотрел от корки до корки и бросил в ящик стола.

— Что это значит? — удивился я.

— Получите, когда будете уходить, — вежливо объяснил охранник, тоже, кстати, наряженный под десантника.

— Странные у вас порядки.

— Уж какие есть… Вам на второй этаж, комната сорок шестая.

— Спасибо.

На дворе и в самом здании первое, что поражало, — это полное отсутствие людей. Длинный просторный коридор с множеством плотно прикрытых дверей, из-за которых не доносилось ни звука. В этой мертвой тишине было что-то противоречащее понятию присутственного места, но, возможно, мое перекошенное сознание все теперь воспринимало с оттенком жути. Я поднялся на второй этаж и разыскал дверь, обитую кожей, с номером «4б», выгравированным на медной табличке. Постучал. Никто изнутри не отозвался. Потянул ручку на себя, вошел и очутился в маленьком предбаннике с сейфом у окна и рабочим столом, на котором стояли компьютер и несколько телефонов. Из окна открывался вид на кирпичную глухую стену соседнего дома. Вторая дверь привела меня в обычный, в современном офисном дизайне меблированный кабинет, где я наконец обнаружил живого человека — женщину средних лет, восседавшую не за столом, а на кожаном диванчике в глубине комнаты. Увидев меня на пороге, женщина сделала приветственный жест.

— Проходите, Анатолий Викторович, проходите… Что же вы как будто робеете…

В ее веселом оклике таилось иносказание, но я не понял какое. Приблизился и сел на тот же диван. Женщина курила сигарету, на столике перед ней — пепельница, вазочка с фруктами, открытая бутылка коньяка, две рюмки и папка для бумаг из голубого пластика. Если сотрудники «Дизайна» именно так проводили рабочее время, то я не прочь здесь работать.

— Маргарита Васильевна? — уточнил я.

— Она самая, — улыбнулась хозяйка кабинета. — Опоздали на шесть минут, ая-яй. Не соответствует вашему психологическому портрету, Анатолий Викторович.