Воины Арктара - Кудряшов Кирилл Васильевич. Страница 4

– Мой отец говорил, что, когда лучи заходящего солнца падают на лезвие твоего оружия, в его отблесках можно увидеть души тех, чья кровь омывала этот металл. Мы не верим в другой мир, подобно эльфам или гномам. Мы не верим в то, что души умерших отправляются на небеса, чтобы предстать перед очами Арктара… Мы убеждены, что души умерших продолжают жить среди нас. Они постоянно следуют за нами и помогают нам, наставляя на истинный путь, а могут и спасти жизнь в бою. Но только души тех, кто умер своей смертью, от старости или покончил жизнь самоубийством, не желая мириться с подступающей слабостью. Души же тех, кто погиб от топора или меча, навсегда остаются на острие этого оружия, увеличивая его силу и мощь.

– И много душ на твоем топоре? – спросил Алекс, впиваясь зубами в мясо подстреленного им кролика.

– Достаточно… Топор принадлежал еще моему деду, и на нем кровь сотен врагов. Этим топором убил себя и мой отец, и потому его душа будет со мной до тех пор, пока лезвие способно разить.

– Убил себя? Мы, люди, верим, что душам самоубийц не будет счастья в загробном мире, что Арктар не приблизит их к себе, а, наоборот, обречет на жалкое существование у подножия его трона.

– То-то и оно, что мы не верим, что вообще сумеем приблизиться к трону Арктара. Он давно забыл о созданном им мире и ушел куда-то далеко за его пределы.

– Давай не спорить о религии! – предложил Алекс. – Ты, помнится, обещал рассказать мне о себе. О том, почему так долго собирался в путь… И вообще, я порядком удивился, когда, спустившись с гор, обнаружил здесь четверых широкоплечих волосатых существ, тут же набросившихся на меня. Разумных и опасных… Я много чего повидал в горах и готов был ко всему, но только не к тому, что моим попутчиком в этом путешествии станет один из них… Расскажи мне о твоем мире, Агрон. О существах, населяющих его, о его нравах и обычаях. В наших сказках и легендах говорится, что когда-то давно мы, люди, сосуществовали с вами и с другими обитателями этих мест, но потом ушли за Туманные горы искать счастья.

Там, за горами, обитают только люди. Все остальные существа неразумны и либо служат нам, либо идут в пищу, как вот этот кролик… Кстати, даже кролики здесь другие… Более жирные, что ли.

– Да, – согласился Агрон. – В наших книгах я тоже нередко находил упоминания о людях. У нас, орков, книг слишком мало, но в чертогах гномов я видел огромные тома истории земель Арктара, в которых множество глав, посвященных людям. Но я бы никогда не подумал, что смогу встретить одного из них, и уж тем более не ожидал, что человек окажется… таким.

– Каким «таким»?

– Напрочь лишенным магии.

Алекс лишь пожал плечами, показывая, что любое упоминание о магии ему не интересно. Люди не владеют магией и не желают иметь с ней ничего общего. Разве того кролика, что они сейчас едят, он убил с помощью магии? Нет, одного выстрела из пистолета (поразившего Агрона сильнее, чем самое удивительное из виденных им заклятий) было достаточно, чтобы это быстроногое животное навеки упокоилось с миром.

– Ладно, не о магии сейчас речь. Я обещал рассказать о себе и сделаю это, но с условием, что ты ответишь мне тем же. Я хочу знать все о тебе и о людях вообще. Все, что ты сможешь мне поведать. – Алекс кивнул, и удовлетворенный этим ответом Агрон продолжил: – Мы, орки, – кочевой народ. Мы редко задерживаемся на одном месте, кочуем по степи из одного ее края в другой, тем самым позволяя зверью восполнить свои потери перед тем, как мы вновь вернемся в эти места и вновь будем добывать там себе пропитание.

Испокон веков, задолго до Исхода Людей, мы уже вели такую жизнь и не собирались ничего менять. Нас ненавидят эльфы, нас боятся гномы, но и те и другие признают, что мы служим преградой для сил Зла, что обитают в отрогах Туманных гор, и не позволяем им вторгнуться в земли Арктара.

– В горах я видел громадных созданий, похожих на людей, но превосходящих меня ростом раз в пять-шесть и окутанных сетью молний. Ты говоришь о них?

– Должно быть, ты видел титана, но титаны – это еще не самое страшное, что можно встретить в горах. Титаны свирепы, но практически никогда не спускаются с гор и живут там, не вмешиваясь в наши дела. Титаны – стражи гор… Мы живем в степях, чтобы не пропустить Зло с гор в Заповедные Земли, титаны же – преграда на пути любого, кто попытается пересечь горы.

– Уже спускаясь с гор, я столкнулся с какими-то одноглазыми созданиями… Да, они мерзки, злобны и полуразумны, но, как мне показалось, не представляют никакой опасности. Я легко убил троих из их стаи, и остальные тут же исчезли с моих глаз.

– Значит, тебе повезло… – ответил Агрон. – Я же видел сотни этих существ, спускающихся с гор. Не знаю, что двигало ими и почему они решили вторгнуться в степи орков, но мы и не собирались выяснять, чего они хотят. Мы встретили их, как врагов, и ни одно из этих созданий не вернулось назад, чтобы рассказать своим собратьям о том, насколько остры топоры орков.

В общем, мы жили в этих степях с тех самых пор, как Арктар сотворил эти земли. Мы чтили предков, поклонялись их душам и создателю мира, ковали лучшие мечи в Заповедных Землях и продавали их остальным народам… Потом, после того как люди покинули этот мир и Земли Арктара погрузились в хаос, в него вложили частичку и мы… Две тысячи лет – так давно, что уже никто и не помнит, что когда-то все было иначе, мы храним наши степи от любых посягательств. Мы стали самодостаточными и перестали нуждаться в продаже оружия или покупке товаров. Как ты сказал… «Все сражаются против всех». Да, по такому принципу мы и живем. Любой, кто вторгнется в Орочьи степи, – враг…

Но мы никогда не помышляли о том, чтобы покинуть степи, чтобы выгнать эльфов из их лесов, вырубить деревья и построить из них форты и крепости… Мы были кочевниками и гордились этим, до недавних пор.

Я – сын вождя клана Саморов. Мой отец, Гродон, вел клан тридцать лет, и пусть за эти годы клан нес потери, но они были много меньше других кланов орков. Он научил меня всему, что знал сам, научил премудростям боя и известной ему боевой магии; научил, как управлять орками и как понимать их, какими бы безмозглыми они ни казались. И после смерти отца я взял на себя правление кланом и в течение пяти лет успешно справлялся с этой обязанностью. Мы жили так, как жили тысячелетиями до этого. Мы охотились, ели, спали и снова охотились, никогда не убивая добычи больше, чем можем съесть. Только непосвященному степь может казаться суровой, мы же, орки-кочевники, извечные ее обитатели, прекрасно знаем, насколько доброй и благодетельной она может быть.

И так было до того, как появился Гимрод… Этот детина пришел к нам из степи и сначала лишь учтиво попросил принять его в наш клан. Он никогда не рассказывал о своем прошлом и о том, откуда он родом. Из отрывочных разговоров с ним я понял, что все орки его клана погибли в бою, но с кем, где и как, Гимрод не говорил никогда. И если так, то почему он не покончил с собой, как обязан поступить любой орк, чтобы избавить себя от позора и не позволить чужому оружию поглотить его душу?

Гимрод говорил, что не умрет до тех пор, пока не отомстит тем, кто виновен в истреблении его клана, и, несмотря на то, что это было нарушением традиций, Саморы приняли его как равного, признавая за ним право жить с этим грузом на душе.

Сейчас же я думаю, что он был всего лишь изгнанником. Что его клан прогнал его за какие-то проступки и что все слова о гибели родных и близких – лишь ложь, чтобы втереться к нам в доверие.

Мы приняли его как равного, и долгое время он вел себя как равный, как настоящий орк, и даже я не заподозрил неладного, пока не стало поздно. Я пропустил тот момент, когда он начал распространять среди Саморов свои идеи. Он говорил о том, что не пристало столь великому народу, как орки, бродить полуголодными и босыми по степи, питаясь лишь тем, что дает природа. Он говорил, что орки – могучие воины и что мы обязаны взять силой то, что принадлежит нам по праву. Что мы должны осесть, распрощаться с кочевой жизнью и создать укрепленные поселения, как гномы или огры.