Волшебный меч - Авербух Наталья Владимировна. Страница 5

— Значит, знает.

— Вот именно. Ты не представляешь, что это для нас означает!

— Что?

— Да вся наша реальность под угрозой, вот что! Теперь наши враги могут похитить кого угодно отсюда, хоть весь народ! Они же все ненавидят нас!

— А почему? — ляпнула я.

— Почему… Мы давно воюем с ними, вот почему.

— И воруете людей, — дополнила я.

— Из ближних реальностей — никогда. Не такие уж мы дураки.

— А…

— Что ещё?

— А как вы узнали, что я из дальней реальности?

— Во-первых, некоторые свойства твоего организма. Во-вторых, мысли, которые я сумел уловить, полностью показывают…

— Мысли?!

— А, в твоей реальности нет телепатии? Но ты вроде имеешь о ней представление. Ну-ка, расскажи, что ты о ней знаешь.

Я, запинаясь, поспешила исполнить приказ. Идея беседы с телепатом мне не нравилась даже в книжках. Хон внимательно выслушал и кивнул.

— Достаточно. Не стоит так бояться. Телепатия посредством одного только организма — утопия. Это делается посредством заколдованных предметов, сминающих защиту твоего разума.

Сминающих защиту… Мамочки!

— А зачем тогда вы меня расспрашивали? Если могли выяснить всё с помощью телепатии?

Хон нахмурился.

— Ты задаёшь слишком много вопросов.

— Но…

— Это подозрительно.

— Простите.

— Даже если ты ничего не замышляешь, я должен учитывать возможность того, что тебя похитят обратно и допросят обо всём, что ты здесь узнала.

— А я думала, вы в состоянии предотвратить…

— Мне очень хочется тебя стукнуть, — вместо ответа сообщил Хон. — Уж больно ты быстро думаешь и задаёшь вопросы. Может, тогда поостережёшься.

— Это комплимент? — дрожащим голосом спросила я.

— Вот, опять.

— Простите.

Хон повернулся к единственному в комнате столу и сделал в своих записях какие-то пометки.

— Хорошо, — сказал он, не оборачиваясь. — Кое-что я тебе расскажу. Кто бы тебя ни прислал, это-то они знают.

— Что?

— Во-первых, есть много реальностей. Во-вторых, жители некоторых способны перемещаться между ними. Только они знают о множественности миров. Наша — одна из таких. В-третьих, есть теоретическая возможность вытаскивать людей из дальних реальностей, в которые мы не можем проникнуть. Это запрещено законом и тщательно скрывается от соседей, да и от жителей нашей реальности — тоже. Вытаскивать людей очень непросто, самое сложное — точно сформулировать определённое число параметров, иначе не притянуть. В твоём случае туда входил в первую очередь пол, потом — боевая бесполезность и пристрастие к глупым книжкам. Без представления о волшебстве ты бы сюда просто не смогла попасть.

— А зачем скрывать от соседей, если вытащить можно только из дальних реальностей?

Хон смерил меня подозрительным взглядом.

— Ещё вопросы есть?

— Простите.

— Скажу ещё о том, что тебя непосредственно касается. Итак, возможность, о которой я говорил, касается переноса не тела, а сознания.

— То есть моё тело осталось дома? Без сознания?

— Тебя это пугает? Если ты вернёшься домой, ты появишься там в тот же момент, когда исчезла. Далее: поскольку здесь присутствует только твоё сознание, все увечья, которые ты тут получишь, мало отразятся на тебе реальной. Здесь сломаешь руку — там посадишь синяк. Не более.

— А если я здесь умру?

— Сойдёшь с ума, — равнодушно ответил Хон.

Я зябко поёжилась.

— Чем хороши рабы из других реальностей, — безразлично продолжал Хон, — они практически не стареют. А если отправить назад и вернуть сюда, то залечиваются все раны, проходят болезни. Удобно.

— А… можно вернуть человека обратно?

— Можно. Но в ближайшее время на это не рассчитывай.

Я с досадой отвернулась и принялась рассматривать комнату. Моё внимание привлек какой-то прибор. Хон по-прежнему занимался своими записями и я осторожно взяла прибор в руки. Это оказался не один предмет, а несколько. Две изогнутые пластинки, одна больше, одна меньше, пара дисков, очки с непрозрачными «стёклами» что-то вроде клипсов и нечто, напоминающее середину шапочки. Всё это держалось вместе, словно на невидимых нитях. И куда всё это?

— Положи немедленно.

— Что?

— Я — сказал — немедленно — положи — откуда — взяла — и — больше — не трогай, — отчеканил Хон. — Сколько раз повторять?!

Я поспешно выпустила прибор из рук и отступила на шаг. Хон подошёл, оттеснил меня в сторону и убрал весь набор с открытой полки в закрывающееся отделение и запер дверцу.

— Это устройство, лишающее воли, — насмешливо сообщил он. — Как мило, что ты сама обратила на него внимание. Его укрепляют — диски на висках, «шапочку» на темя, пластинки — на лоб и затылок, «клипсы» на уши. Очками закрывают глаза, как ты понимаешь.

— И?…

— И включают. Почему, как ты думаешь, мы не боимся пленных рабов? Побочное действие — отрубается память о последних часах. Удобно, не так ли?

Я судорожно сглотнула.

— Кстати, ты с ним уже встречалась.

— Я?!

— Разумеется, ты этого не помнишь. Но признаки налицо. Во-первых, ты не знаешь, как очутилась у дверей сокровищницы. Во-вторых, ты знаешь наш язык.

— Язык? — Мне и не приходило в голову, что у меня нет причин понимать речь этих людей.

— Вот именно. И третье — вспомни, ты не только очнулась с мечом в руках. Ты ведь имела чёткое представление о том, что и зачем охраняешь.

— Смутное, — поправила я. Но больше спорить не стала. Хон пожал плечами.

— Да, ещё, — произнёс он после непродолжительного молчания. — В последнее время моя сестрица проявляет подозрительный интерес к этой комнате. И я не удивлюсь, если она подобрала ключи. Уж на что я поставил старомодные замки, и то… — Он махнул рукой. — Если в моё отсутствие Сува будет тебя сюда тащить — откажись наотрез. Не бойся её обидеть. Мне будет легче увидеть свою сестру обиженной, чем тебя — лишённой воли. Не говоря уже о побочных последствиях…

Я просыпалась постепенно, долго не могла понять, где я нахожусь. Кажется, вчера что-то случилось… Я открыла глаза и увидела незнакомую комнату. Это открытие меня так поразило, что я тут же попыталась сесть. К сожалению, я это сделала, опираясь на правую руку, за что и поплатилась: несчастную конечность пронзила дикая боль, заставившая меня с криком упасть на кровать. Что это со мной?! Вчерашний день вспомнился не сразу, но когда вспомнился… Я осторожно уселась. Болела не только правая рука, ныло всё тело. Это надолго так?

Исследованиями в «комнате пыток» вчера дело не кончилось. Хон, едва закончив своё предупреждение относительно Сувы, тут же потащил меня в фехтовальный зал, к которому примыкала оружейная. «Чтобы исследовать связь с волшебным мечом и уточнить боевые качества». Мои. Мог бы и не уточнять, итак всё ясно. Но нет, ему хотелось самолично проверить, насколько я бездарна.

Сначала Хон растёр мою правую руку какой-то мазью, тем самым вернув ей подвижность. Потом велел взять в руки оружие, напоминающее рапиру. Ещё хмыкнул, мол, понимает, насколько это вредно, но у него нет другого выбора. И времени ждать, пока я сама поправлюсь.

Моментально удостоверившись в моей абсолютной неприспособленности к фехтованию, этот садист повесил мне на пояс волшебный меч и велел «мысленно потянуться к нему». И напал. Дальше вспоминалось смутно — сознание затуманилось под напором меча, который из ножен помогал мне более или менее держаться и всё уговаривал «показать, на что мы способны». Мысль принадлежала мне, но, уверена, без влияния оружия не обошлось. Впрочем, «держаться» в данном случае скорее означает, что Хон не выбил учебную рапиру на первой же минуте и что половину ударов я кое-как отвела. Остальные достались мне в полной мере. К концу «занятия» я ничего не соображала и могла только плакать от боли. Хон снова растёр правую руку, извинился, дал какого-то питья и буквально на руках притащил сюда.

Мда…